Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Большое зеркало в резной раме висит между двумя окнами, выходящими в тихий заснеженный переулок. Стоя у окна занятно сквозь тюль наблюдать, как гонимые лёгкой метелицей серебристые снежинки, подобно мотылькам, кружатся вокруг зажжённых уличных фонарей. Через открытую форточку доносится бой курантов с Красной площади, час от часу приближая нас к Старому Новому году.
Закончился вечерний концерт в консерватории, что на улице Герцена. По переулку домой спешат исполнители с виолончелями и скрипками, слушатели с сумками и портфелями, припорошенные лёгким январским снежком.
Около "Дома Артистов" совершает вечерний promenade Иван Семёнович Козловский, - высокий с благородной осанкой, - знаменитый лирический тенор Большого Театра. Черно-красное кашне в клетку несколько раз обвито вокруг длинной шеи; на ногах, непременно, блестящие чёрные калоши на теплых ботинках - всё для того, чтобы сберечь певческий голос.
Мама просит вынести мусорное ведро в железный бак, расположенный на другой стороне переулка. Выбегаешь на улицу выполнить её поручение. И не в первый раз Иван Семёнович поклонится тебе и размеренно изречёт: "Умница! Хорошая барышня и мамина помощница!" А ты, сгорая от стыда за это ведро, отводя взгляд на синий сугроб, буркнешь: "Добрый вечер, Иван Семёнович! Приятного Старого Нового Года!" А когда вприпрыжку бежишь обратно, помахивая пустым ведром, слава Богу, Иван Семёнович уже далеко, около "Дома Композиторов" продолжает свою вечернюю прогулку.
Влетишь с мороза в нашу коммунальную квартиру через тёмную кухню, мимо туалета с высоким лепным потолком, где хорошо поётся, потому что звук летит вверх, отражается эхом долго и протяжно.
Дальше комната соседки тёти Клавы. Мама называет её "Рязанской красавицей". Когда тётя Клава не на работе, её светло-русые волосы распущены ниже плеч. Она свободно расхаживает по кухне в белой длинной ночной рубахе, в ней кухарничает у плиты, над которой щёлкают и переворачиваются, как на турнике, маленькие циферки в огромном круглом газовом счётчике. Про неё поговаривают, что дочку Лайму, родила она от знаменитого прибалтийского артиста, которого в доме никто никогда не видел. И ещё ходят слухи, что она сидела в тюрьме за растрату в меховом магазине. Сейчас работает кассиром в "Чебуречной", где мы с Лаймой после школы не раз отведываем вкусные чебуреки, из которых струйкой вытекает бараний жир и тут же застывает на пальцах, как воск от свечи.
За кухней - две смежные комнаты: первая - наша с сестрой, следующая - мамина. Резко с грохотом в дверном проёме раздвинешь вправо и влево китайские гобеленовые портьеры на деревянных кольцах - и влетишь в комнату.
Посредине комнаты - круглый стол с белоснежной скатертью, на которую льётся свет от жёлтого абажура с длинной бахромой. Около окна в кадушке растёт высокий фикус. Мы с сестрой время от времени поливаем его фиолетовыми чернилами, усердно борясь с пережитками прошлого и мещанством.
Вдоль каждого окна расположены два письменных стола: старшей сестры и - мой. Столы служат не только для изучения наук. Часто они становятся сценой театра, где артисты - бумажные куклы, которых мы с сестрой с удовольствием рисуем и вырезаем ножницами. Сами для них из бумаги делаем одежду и мебель. За какое-нибудь непослушание мама сгребает наших бумажных кукол с красивыми нарядами и сжигает в печке. Мы не обижаемся. Приходит вдохновение для создания новых театральных героев. Как-то раз для наших бумажных кукол требовались сумерки, а потом ночь. Мы с сестрой надели на красную настольную лампу под названием "Грибок" вязаную шапку. Металлический грибок раскалился, пошёл дымок и прожёг головной убор. Потом присмирённые сидим и зашиваем дырку в шапке. В следующий раз бумажным куклам требуются плащи от дождя, которые делаем из клеёнки с кухонного стола.
Стоящий в комнате диван зелёного цвета хранит много воспоминаний. В средних классах школы записываюсь в секцию легкой атлетики на Стадион "Юных пионеров" Мои мышцы ещё не натренированы, но я буду стараться не отставать, ни на шаг, ни на бег, ни на прыжок от своих сверстниц. Вечером, с сестрой легли спать на диван. Шепчемся и хихикаем над моим рассказом о первом в жизни занятии лёгкой атлетикой. Потом договорились, что пора спать - завтра в школу. Болят все мышцы тела так, что невыносимо сделать любое движение. Умоляю сестру: "Переверни меня на другой бок!" И опять - хохот и смех до колик в животе. Вот чем закончилась попытка попасть в большой спорт!
В бархатном синем фотоальбоме живут черно-белые фотографии. Вот одна из них. Сидим на диване: мама, сестра и я. Мама - молодая, стройная, красивая, почему-то в бигудях на голове под полосатым шарфиком (помню - ярко-сиреневого цвета), о котором тайно мечтаю: вырасту - заберу себе.
В углу комнаты - нарядная печка, облицованная белой рисунчатой плиткой. Одна часть печки расположена в нашей комнате, другая - через стену переходит в мамину. Печка давно не топится. Нам провели центральное отопление. И в комнатах тепло, уютно и становится немного лениво.
Куранты на Красной площади пробили много ударов, наверное, часов одиннадцать вечера.
Под Старый Новый Год с сестрой затеяли гадание. Мы зажгли свечи в подсвечниках и поставили их на комод перед зеркалом, выключили электрический свет во всей квартире. Началось волшебство: в тёмном зеркале колеблется пламя свечей от дуновения холодного воздуха из форточки сквозь белый тюль; в глубине зеркала отражаются гобеленовые портьеры и темный проём на кухню.
Вспоминаем: нужно срочно написать записочки с мужскими именами, свернуть бумажки трубочкой и положить под подушку. Рано утром вынуть одну - это будет имя твоего суженого.
Смирно сидим перед зеркалом, всматриваемся и ждём. Долго сидим, перебрасываясь время от времени фразами:
- Ты чего-нибудь видишь?
- Нет, только отражение.
- Спать хочется?
- Не очень.
Приятное тепло, ночная таинственность делают своё дело. Нас смаривает ко сну. Сестра не выдерживает.
- Ты как хочешь, я ложусь спать. Завтра рано вставать.
- Я ещё чуть-чуть посижу.
- Ну, давай. Спокойной ночи.
- Тебе тоже.
Остаюсь один на один с зеркалом. Сестра равномерно посапывает. Меня начинает покачивать из стороны в сторону. Заставляю себя держаться прямо, вслушиваюсь в звуки на кухне, в маминой комнате, во дворе, в переулке, далеко, далеко около Красной площади. Ни единого шороха во всей Москве и Вселенной. Ти-и-ши-и-и-на-а-а...
Веки мои то смыкаются, то открываются, вместо двух свечей, уже четыре, шесть. Синие тени скользят и плывут по потолку и обоям. Лицо моё в зеркале расплывается. И вижу, вижу через зеркало в глубине, в тёмно-синей темноте, за китайской портьерой в дверном проёме плывёт и движется о-о-н в чём-то белом-белом со светлыми прямыми волосами. Так это и есть мой суженый?
От страха и ужаса начинаю орать на всю квартиру громко и протяжно: "А-а-а-а-а!", в тот же момент, как солдатик, вскакивает с дивана старшая сестра с криком: "А-а-а-а-а!". Из смежной комнаты с воплем врывается к нам мама: "А-а-а-а-а!" А из тёмной кухни к общему ору присоединяется ужасающий выкрик: "А-а-а!"
Неожиданно на кухне зажигается свет лампы и во всей красе стоит наша соседка тётя Клава в белой длинной ночной рубахе с распущенными волосами, и не понимая в чём дело тоже кричит во всё горло.
Вот тебе и суженый, и ряженый! Какие только чудеса не происходят в Старый Новый Год!
28.01.2015
Людмила Соколова. Дед Янушко (Рассказ о послевоенной деревенской жизни)
Людмила Соколова. Я к вам явилась, люди, не просить... (очерк о поэте-фронтовике Н.И. Саницкой (1925-2022))
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 4 Nov 2023