Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Окончив Московский институт народного хозяйства им. Плеханова (теперь Экономическая академия), мои родители в начале 1937 года приехали на работу в Кисловодск. Мягкий климат, чистый воздух, целебный нарзан и прекрасный горный парк.... Направление сюда явилось следствием того, что они были семейными и имели двоих детей - им и отдали две путёвки в курортный город. Квартиру мы получили на улице Жуковского в двухэтажном доме на втором этаже. Она состояла из кухни-прихожей и комнаты-спальни. В кухне была печка, которую зимой топили дровами и углём. Она обогревала и спальню. Готовили еду на примусе в общем коридоре. Умывались на кухне над тазом, а в выходной день ходили в городскую баню, к нарзанному заводу. Туалет во дворе, сразу за ним - обрывистый берег балки. Наш дом пока ещё сохранился (под N35), хотя рядом уже построены девятиэтажные современные здания. Балка, по дну которой протекал ручей и где мы дети любили играть, теперь в этом месте засыпана, но часть её ещё существует за улицей Дзержинского, в парке санатория "Москва". Работа родителей заключалась в осуществлении бухгалтерского учёта и контроля государственных торговых предприятий города, объединённых системой "курортторга". Тогда ещё не было современной электронной вычислительной техники и единственным устройством, помогающим в этой трудоёмкой работе, были обыкновенные счёты. Приходилось наблюдать, как обложенные бумагами бухгалтера по целым дням "щёлкали костяшками", суммируя колонки цифр, задерживаясь на этой тяжёлой работе часто до позднего вечера.
Мне четыре года, а сестрёнке - лишь четыре месяца. Для присмотра за нами родителям пришлось нанять няню, молодую девушку. Через некоторое время удалось устроить меня в детский сад, правда, расположенный далеко от нас, на окраине города. Сначала в детсад отвозил меня папа, но в возрасте пяти с половиной лет, когда я уже хорошо освоил маршрут, мне стали доверять ездить самостоятельно. Утром я получал на дорогу в оба конца две двадцатикопеечные монеты и минут пятнадцать шел до остановки электрички "Товарная станция", чтобы проехать до следующей остановки "Минутка", а там уже недалеко и до детсада, сразу за хлебозаводом. Вместо электрички можно было доехать на автобусе: что подойдёт раньше, обе остановки почти рядом. Машин в городе тогда было мало - перебежать дорогу, если первой подходит электричка, было несложно.
Однажды я вышел из дома, видимо, несколько позже обычного: увидел хвост уходящей электрички. Стою на остановке, нервничаю, чувствую, что опаздываю, а транспорта все нет. Вдруг появляется мой автобус, правда, идущий в противоположном направлении. Я соображаю, что сейчас он должен будет повернуть налево, а затем, как обычно, выехать из-за поворота и поехать обратно, в сторону детсада. Зачем же мне зря ждать? Я быстро перебегаю дорогу и залезаю в автобус. Покупаю билет за 20 копеек и сажусь к окошку. Автобус действительно повернул налево, однако, дальше поехал не обратно, а прямо, к центру города. Через пару остановок ко мне подходит женщина-кондуктор и говорит, что на 20 копеек я уже проехал и надо заплатить ещё или же выходить. Денег у меня осталось лишь на обратный путь, а выходить страшно, так как едем по незнакомому месту. Я вцепился в сидение, молчу и не двигаюсь. Тогда она стала стыдить меня, рассказывая входящим пассажирам, что я еду без билета и выходить не собираюсь. В таком напряженном противостоянии с кондуктором я объехал весь город и в детский сад попал с большим опозданием, уже после завтрака. Я был очень обрадован, что меня не стали ругать, а отвели на кухню и накормили.
Надо сказать, что жили мы в Кисловодске в это время бедно, зарплату родители получали как молодые специалисты очень небольшую. Помню, набегавшись во дворе, я пришел домой и попросил поесть. Папа смог предложить мне лишь традиционную тюрю. Приготовил он её просто: в тарелку с водой накрошил чёрного хлеба, добавил лука, слегка полил подсолнечным маслом и посолил. На голодный желудок эта еда казалась и вкусной, и сытной.
Как-то в выходной день к нам в гости пришел познакомиться поближе заведующий промтоварным магазином. Мамы дома не было. Гость выразил удивление, что мы живём так скромно, и даже патефона у нас нет (телевизоров ведь тогда ещё не было). Он сказал папе:
- В магазине на складе есть несколько патефонов, один вместе с пластинками можно принести к вам. Всё равно понадобится не скоро: их покупают редко. А вы, молодые, сможете слушать весёлую музыку.
Когда пришла мама, папа сообщил ей приятную новость. Однако она не обрадовалась:
- Николай, это ведь твой подконтрольный. Разве ты не понимаешь, куда тебя втягивают? Как бы мы ни жили, но спать должны спокойно - откажись!
Она проявила себя более дальновидной: время было строгое, и угодить под суд было очень легко. Папа с ней согласился:
- Ты права, и без патефона можно спеть.
Он запел, и мама его поддержала:
- Ты жива ещё, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет!
- У самовара я и моя Маша, а на дворе совсем уже темно.
- Саша, ты помнишь наши встречи в Приморском парке, на берегу?
А далее - папа один - мои любимые:
- Мы красна кавалерия, и про нас былинники речистые ведут рассказ. О том, как в ночи ясные, о том, как в дни ненастные, мы смело, мы гордо в бой идём.
- От тайги до британских морей Красная Армия всех сильней!
15 октября 1938 года у родителей родилась вторая дочь, Лиля. Жить в дорогом курортном городе с тремя детьми при небольшой зарплате стало практически невозможно. Мы даже взяли землю на окраине города и стали выращивать картофель, однако, это не выручило. В марте 1940 года закончилась война с Финляндией - в Кисловодске на долечивании находилось много раненых. Международная обстановка становилась все более напряжённой. Было введено нормирование продажи хлеба: он отпускался лишь в определённых магазинах по спискам прикреплённых к ним жителей. Потребление электроэнергии тоже ограничивалось, нельзя было использовать лампочки более разрешённой мощности или подключать электроприборы. За этим строго следили. В это же время развернулась кампания по вербовке населения на работы в так называемые "районы крайнего севера и приравненные к ним". Обещалась двойная зарплата, двухмесячный отпуск, бронирование жилплощади и подъёмные на переезд. Договор заключался сроком на три года. Находясь в безвыходном положении, родители решились пойти на заключение договора ("хотя бы заработаем на одежду, а то совсем обносились"). Было решено, что сначала поедет папа, а когда устроится, вызовет маму с детьми.
1 сентября 1940 года старшую группу нашего детсада организованно проводили в школу "первый раз в первый класс". К этому времени удалось устроить меня в другой детсад, расположенный на улице Дзержинского (где теперь находится военкомат), всего лишь минутах в пятнадцати ходьбы от нашего дома. До школы N1 на улице Ленина надо было пройти от детсада ещё столько же. Первый школьный день мне хорошо запомнился, возможно, благодаря курьёзному случаю. Учительница занималась с нами недолго: показала класс, школьный двор, познакомила с правилами поведения в школе и разрешила уходить. Первоклассников встретили ожидавшие взрослые, но за мной и Димой никто не пришёл. Мы раздумывали не долго: раз нас привели из детсада, то мы туда должны и вернуться. Через дырку в заборе проникли во двор, поиграли в песочнице, а когда детей стали собирать на обед, тоже встали в строй. Однако нас быстро обнаружили и проводили за калитку, сказав, что теперь мы школьники и приходить сюда больше не надо.
1 ноября 1940 года папа уехал. Мама осталась с тремя детьми и ещё должна была шесть дней в неделю по восемь часов быть на работе. Вызванная приехать в Кисловодск бабушка, мамина мама, по какой-то причине задерживалась. Самое трудное было утром: меня отправить в школу, Алу отвести в детсад, а Лилю - в ясли, и еще самой успеть на работу. Как раз в это время был принят жестокий закон (названный в народе "шесть - двадцать пять"): за опоздание на работу до 20 минут вычитать из зарплаты 25% в течение шести месяцев, а более 20 минут - год принудительных работ с такими же вычетами.
У меня появилось много свободного времени. После школы я забегал домой, наскоро перекусывал и бежал на улицу играть с ребятами, в основном, беспризорниками. Они были старше, опытнее, и я быстро стал усваивать законы блатных уличных отношений. Как-то в жаркий летний день мы ватагой купались в речке, под мостом в конце Курортного проспекта. Тогда не было теперешнего Дома связи, а на месте универмага был пустырь. На нём, в кустах, большие мальчишки обнаружили спящего пьяного. Малыши сразу же были поставлены в охранение, старшие обчистили карманы, и все мы убежали. Каждому "охраннику" в награду было куплено мороженое. Правда, я успел лишь попробовать его: один из мальчишек ловко выбил мороженое из моих рук, подхватил его с асфальта, отбежал в сторону и с удовольствием скушал. Старшие не стали вмешиваться: не зевай. Впрочем, не все мои друзья были плохими. Тепло вспоминаю дружбу с одноклассником Володей Жаворонком и его приветливую семью, которая жила недалеко, через балку, на улице Коллективной. Его дедушка был агрономом, человеком, влюблённым в природу. Под его руководством мы с Володей собрали прекрасную коллекцию разнообразных бабочек. В ней особую ценность представляли большие желтые красавцы-махаоны и крупные красно-чёрные крапивницы. В Кисловодске и его окрестностях тогда было множество разнообразных бабочек, стрекоз, кузнечиков, майских жуков, ящериц, птичек, а теперь, к сожалению, этого нет.
По вечерам, после возвращения с работы, у мамы было много дел: приготовить еду, накормить, постирать. И всё-таки она находила время написать письмо и с нетерпением ждала ответа от папы. После завершения моей учёбы в первом классе, она с детьми должна была сразу же выехать к нему, на Камчатку. С сожалением вспоминаю такой случай. Однажды, придя из школы, я обнаружил письмо. Желая поскорее обрадовать маму, решил сразу же отнести его к ней, на работу. Дорога показалась довольно долгой и, чтобы развлечься, я стал бросать письмо вперёд, потом поднимал его и запускал снова. Кончилось это плачевно: при очередном броске подхваченное ветром письмо залетело за высокий забор в чужой сад. К маме я пришёл без письма и, как ни печально, на обратном пути так и не смог найти забор, за который оно залетело. Ну, что взять с ребенка, когда ему едва исполнилось 8 лет?
19 мая 1941 года я получил табель-свидетельство об окончании первого класса, и мы стали собираться к папе. Квартира бронировалась на три года, до нашего возвращения. В ней оставалась бабушка, мамина мама. 8 июня мама с тремя детьми (мне было 8 лет, Але 5 и Лиле 2 года) выехала из Кисловодска на Камчатку (через Москву до Владивостока на поездах и далее - на пароходе). Через две недели началась война.
После войны, в сентябре 1947 года наша семья (мама, папа и уже шестеро детей) вернулась с Камчатки в Кисловодск, в годичный отпуск. Во время войны нашу квартиру на улице Жуковского мы потеряли и теперь поселились у бабушки, на улице Ксении Ге, 8. В стране еще существовала карточная система: продукты продавались в определённых магазинах, в соответствии с выдаваемыми на каждую семью карточками. После оформления временной прописки нас "прикрепили" к небольшому магазину, до сих пор существующему на углу Сапёрного переулка, в конце улицы Красноармейской, у моста через реку Берёзовку. Покупка хлеба стала моей постоянной обязанностью. Чтобы принести хлеб к завтраку, приходилось вставать рано и отстаивать довольно большую очередь. Один из моих выходов за хлебом запомнился как хороший урок нравственности. Когда я вернулся домой с покупкой, мама пересчитала сдачу и, обнаружив лишних два рубля, потребовала сразу же отнести их обратно в магазин. Я попробовал возражать, ссылаясь на то, что надо ещё позавтракать и успеть собраться в школу, и добавил:
- Можно эти два рубля вернуть завтра, когда пойду за хлебом. Но и отдавать их не хотелось бы, потому что продавщица сама объявила правило: "Деньги следует проверять, не отходя от кассы, потом претензии не принимаются"!
- Что такое ты говоришь? Неужели ты способен присвоить чужие деньги? У нее семья, дети - она приходит на работу рано утром, чтобы тяжелым трудом в течение целого дня заработать на жизнь. Много ли ты получишь радости, если возьмёшь эти деньги? Вот если ты их отдашь, у тебя на душе будет большая радость, потому что ты почувствуешь себя честным человеком. В жизни всегда надо поступать так, чтобы совесть была спокойна.
Я пошёл в магазин, отдал два рубля и, услышав от продавщицы "спасибо", под одобрительные взгляды присутствующих направился в школу, с хорошим настроением человека, сделавшего доброе дело.
25 июня 2003 года Кисловодск праздновал своё 200-летие. Перед этим по городскому радио было объявлено приглашение принять участие в сочинении стихотворений в честь этого события. Интересная встреча состоялась в зале детской библиотеки. Среди приглашённых 25 авторов я, в 70 лет, оказался старшим по возрасту. На память осталось стихотворение "Волшебный Кисловодск":
Геральд Никулин. Письмо с Камчатки
Геральд Никулин. Академист Ходжаев
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 29 Sep 2023