Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Мой папа, Щуркин Василий Иванович, ушёл на войну по призыву осенью 1941 г. Он был знаменитым на всю округу кузнецом. Подковывал даже лошадей породы "Владимирский тяжеловоз". Я приносила папе в кузницу воду с ягодами из сада.
Остались без отца три дочери 4-х, 9-и и 14-и лет, больная бабушка (мамина мама) и мама. В тот день ушли на войну отцы и из других семей. Мне было 4 года, но до сих пор помню: был пасмурный, холодный день. Проводили до околицы села. Папа обнял нас и сказал маме: "Береги их!" - И добавил: "Шуру, младшую, берегите!" Сказал нам, чтоб мы шли домой. Мама провожала его по полю до города, до военкомата.
Все домашние тяготы легли на среднюю дочь, Юлю. Мама с утра и до позднего вечера работала в колхозе за трудодни (палочки). Денег не давали. В мои обязанности входило помогать Юле полоть грядки, окучивать картошку в огороде, сушить сено, сгребать в копны, а вечером пригонять корову из стада домой. Маленьким ведёрком помогала носить воду из колодца.
В 6 лет нас, будущих первоклашек, учительница Анна Ивановна Лебедева брала с собой в поле собирать после жатвы колоски. Мама сшила мне сумку - торбу из тряпок - с бечёвкой через плечо. Каждому ребёнку выделялся один ряд жнивы, так мы собирали колоски. Набирали полную сумку, высыпали в большой мешок и шли дальше. Жнива острая, ранила ноги до крови. На кровь слетались мухи, слепни. Вечером мама обмывала мне ноги и чем-то смазывала. До поздней осени ходила босиком и полураздетой. От дождя накрывалась мешком из-под картошки, сложенным вдвое. Получался длинный колпак. Я простыла и заболела двухсторонним воспалением лёгких. Температура 40. Пошли чирьи на голове, а на глазах ячмени. Соседи спрашивали маму: "Ну, как там, Шурка - жива?" У меня были длинные, густые, волнистые волосы. Все завидовали мне. Каждый хотел потрогать их. Волосы от болячек на голове так скатались, что расчесать их было невозможно. Маме пришлось их обрезать. В то время к соседке с фронта приехала дочь - медсестра. Привезла с собой пенициллин. Узнала про меня и три дня подряд ходила делать мне уколы.
Тогда пенициллин только что изобрели, и испытание его проводили на раненых бойцах. Вот эти уколы и помогли мне выжить. Всю свою жизнь вспоминаю её, тётю Катю, моей подружки старшую сестру, медсестру. После войны она с мужем осталась жить в Кенигсберге.
В 1941 году, поздней осенью, к нам село приехала танковая часть. Солдат разместили по домам, в том числе и в нашем доме. Спали солдаты на полу, подстелив шинели. Утром уходили в лес, с названием "Сеча", копать полукотлованы для укрытия танков. Это делалось на случай отступления войск от Москвы.
У нас в доме была гитара, я умела на ней тренькать и петь частушки. Солдаты просили меня об этом, и я старалась:
Солдаты хлопали мне и вспоминали, наверное, своих детей. Кто-то спросил: "А где у тебя папа?" - "На войне". Они начали доставать из своих вещмешков мыло, тушёнку и отдавали мне. Я заплакала и убежала к маме на кухню. Мама встретила меня и сказала: "Зачем взяла? Иди и отдай всё назад!". Пошла и отдала. Пробыли они у нас недолго, так как немцев от Москвы отогнали.
Осенью 1942 года приехали в село беженцы с Украины - целый колхоз со своими подводами, коровами, разным фуражом. Поселились почти в каждом доме. Председатель колхоза с Украины был грамотным мужиком. Он стал общим председателем колхоза. Народу в колхозе прибавилось. Наладил колхозные дела. Когда немцев на Украине разбили - беженцы быстро собрались и уехали к себе домой. С ними было хорошо, так как сельчане от своих коров сдавали им молоко, взамен получали кукурузу и пшеницу.
В 1944 году с фронта пришла похоронка, что папа погиб 9 июня 1944 года в Румынии.
В 7 лет я два месяца летом сидела в няньках с соседским мальчиком. Заработала один метр ситца. Сестра Таня сшила из него комбинированное платье, т.е. на рукава добавила другого материала. В нём пошла в 1-й класс - остриженная наголо.
Мама на какой-то свалке нашла чёрные ботинки разного размера и на одну ногу. Эти ботинки мы с Юлей обували по очереди. Юля училась в 6-ом классе в первую смену, а я во 2-ю. Юля приходила, снимала ботинки, а я обувала. Как только выходила из дома, так сразу их снимала: в них невозможно было идти. Шла до школы босиком, а перед школой снова обувала.
В школе была одна учительница на 4 класса. В первую смену были у неё 1 и 3 класс, во вторую - 2 и 4. Занятия проходили в одной комнате. Зимой класс не отапливался. Чернила в чернильницах замерзали. А мы тоже, сидели укутанные и в варежках. Писали мелом на доске. Учительница, Анна Ивановна, отогреваться уходила в соседнюю комнату. В этой комнате она жила и топила печку, а мы в это время носились по классу и по партам. Так отогревались. Тетрадей не было. Писали на церковных книгах, т.е. между строк молитв. Эти книги растащили по домам из разрушенной церкви. На книгах чертили прямые и косые линии. Вот так выполняли домашние задания. Днём - письменные уроки, а вечером, у огня печки - устные. Карандаши выдавали на обмен оставшегося огрызка, а учительница эти огрызки сдавала в ГОРОНО и получала такое же количество целых карандашей. Перья тоже выдавали.
Закончилась война. Помню - мама была на работе в колхозе, а мы с Юлей выполняли домашние дела. Вышли на улицу. Смотрим, ведут военнопленных немцев с мешками в руках. Они рвали крапиву. Мы скорее домой. Закрыли калитку, окна. Немцы подошли к нашему дому и сели на брёвна, которые лежали у забора. Наверное, отдохнуть. Тогда мы с Юлей тихонько вышли через задние ворота двора, набрали в руки разбитого кирпича и давай бросать в немцев. Попадали в забор. Немцы - вскочили, залепетали. Мы испугались, закрыли ворота со двора и убежали в дом. Спрятались. Тихо. Через некоторое время посмотрели в окно. Никого не было.
В 9 лет в полдень ходила доить корову. Пастух пригонял стадо ближе к селу.
В 15 лет уговорила маму поехать вместо неё с женщинами за 30 километров в пойму реки заготавливать сено для колхозных коров. Из веток соорудили шалаши. Жили в шалашах целый месяц. Работали с 8 утра и до 7 вечера. Женщины косили траву, а мы, малые, разбивали валки и ворошили траву. Потом сгребали в копны. А вечером, у костра, я готовилась к поступлению во Владимирский строительный техникум. В 1952 году поступила в техникум. Все четыре предмета сдала на четвёрки. Стала получать стипендию 185 рублей. На неё жила и училась.
В седьмой класс и три года учёбы в техникуме я ходила в мамином зимнем, ещё девичьем плюшевом пальто. Мама достала его из сундука. Всё хранила. Плюш на всех сгибах был потёртым. Если вытянуть руку, то рукав, как шкура у зебры.
В 2000 году я сделала запрос в Министерство обороны России по уточнению данных похоронки.
Пришёл ответ, что мой папа захоронен в братской могиле в Румынии, в селе Шепетели, Ясской губернии. В 50 километрах от границы с Молдавией. Был ранен в бою 3 июня 1944 года. Лежал в полевом госпитале N160. Умер от ран 9 июня 1944 года.
Румыния - далеко... Поехать, поклониться и положить цветы на братскую могилу, где покоится папа, возможности нет...
Александра Зиновьева. В дни ожесточенных боев... (о Василии Ивановиче Щуркине (1901-1944))
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 15 May 2023