"Литературный Кисловодск", N83 (2023г.)

Вера Сытник, член СПР

Ессентуки

ТЁМУШКА

Настя нажала на кнопку будильника, показывающего половину четвёртого, выскользнула из кровати и склонилась над спящим на диване сынишкой. Мальчик посапывал, прижав к груди одноухого плюшевого зайца, некогда синего цвета, но от нескольких стирок потерявшего синеву и ставшего белым, с тёмными пятнами на животе. Сердце сжималось от страха и жалости. Молодая мать боялась оставлять сына одного в доме. Однако нужда заставляла подниматься летом с первыми лучами солнца, да и по темноте зимой, как сейчас, и на три часа покидать ребёнка. Работа кухонной нарезчицей обязывала быть в санатории к четырём часам утра. Пошла туда от отчаяния: денег, что получала на ставку нянечки в детском саду, катастрофически не хватало. Содержать себя и пятилетнего сына было тяжело. Тем более, Настя с каждой зарплаты откладывала по тысяче рублей -на высшее образование Тёмы. Она не представляла, сколько нужно будет для этого денег, но свято верила, что сумеет накопить нужную сумму. И сын не будет, как мать, шастать в поисках подработки. Получит достойную специальность!

Время бежит быстро. Только что было лето - и Настя сажала помидоры, а уже зима. От помидоров остались одни пожухлые стебли, присыпанные снегом, да ящик полусгнивших плодов в подвале.

Кажется, вчера выходила замуж, а Тёме уже пять лет. И четыре с половиной года, как сбежал муж. Ни слова не сказал. Собрал ранним весенним утром свои шмотки и ушёл. Настя в рубашонке, ничего не понимая спросонок, выскочила за ним на крыльцо. Крикнула навстречу робким лучам солнца, пробивающимся сквозь клубы тумана, который полз от близкой речушки:

- Толя? Ты куда? Почему?

- Подальше от тебя дуры! Толстая курица! - Услышала она в ответ и заплакала.

"Курица" - так он её называл, высмеивая Настину привычку хлопотать вокруг новорождённого сына. Да, малыш отвлёк внимание от супруга. Насчёт "толстой" тоже правда. Она сильно поправилась после родов. К слову сказать, так и осталась толстушкой с мягкими формами, рыжеватыми волосами, бесцветными бровями, вздёрнутым носом и безвольным ртом.

Да, время летит. Может быть, дом, где сейчас живут, достоит до того момента, как Тёмушка начнёт зарабатывать. И тогда они поправят ставни, крышу, проведут газ и воду. А пока приходится воду носить с колонки и топить печку. Дом не разваливался только потому, что, казалось, имел добрую душу. Сострадая жильцам, он хоть и горбатился потрескавшимися углами, но крепился из последних сил, чтобы не рухнуть. Это нехитрое жильё в пять покосившихся, сильно облупившихся стенок досталось от бабки. Она же вырастила Настю, отобрав у родителей-алкоголиков. Дотянула до совершеннолетия внучки и померла. Тихо отдала Богу душу.

Насте кажется, что бабкина душа не улетела на небо, а осталась в доме. Настя это чувствует по тому как спокойно здесь дышится. Иногда вдруг пахнёт из какого-нибудь угла чабрецом или ромашкой, некогда развешанными скрюченными бабкиными пальцами. Трава давно исчезла, но запах прочно въелся в штукатурку. И такое ощущение, что гладкий шест длинного ухвата до сих пор хранит тепло старческих рук. Приятно к нему прикасаться. Всё в доме: полосатые застиранные половики, прохудившиеся ажурные салфетки под тремя глиняными вазами; тюлевые накидки на подушках; выцветшие фотографии, почерневшая пустая лампадка и несколько зелёных стеклянных фужеров в серванте - напоминало бабку. Семь лет, как её нет на земле, а шаги её, семенящие, шаркающие, так и стоят в ушах. Прислушаешься - и чудится, как она шепчет, расставляя картонные иконки в углу полки рядом с фотографиями отца-фронтовика и мужа, сгинувшего на заработках в Воркуте. Настя сына оставляет одного потому что уверена, бабкина душа оберегает правнука.

С мыслями о Тёмушкином образовании, ради чего нужно трудиться на двух работах, Настя подоткнула одеяло под бок сына и вышла на кухню. Здесь она быстро влезла в спортивный костюм; натянула сапоги, пуховичок, из которого местами торчал синтепон, и шапку. Печка ещё не остыла. Тепла хватит до возвращения Насти. Тёмушка не замёрзнет. А потом они побегут в детский сад, куда надо успеть к восьми часам, кормить детишек. Печку будут топить вечером, по очереди подкладывая щепки, чтобы огонь разгорелся.

Настя вызвала машину. С этим расходом приходилось мириться. Летом она за двадцать минут добегала до санатория. Зимой же пользовалась услугами такси. Сто рублей - не великие деньги, но за два-три месяца цена за поездки выливались в пять-шесть тысяч рублей. Ну, да ничего: недели через три можно будет ходить пешком. Настя по привычке поставила у порога веник, перевернув его вверх тормашками, как учила бабка. Так, мол, домовой не заспится: будет охранять свою территорию, никого чужого не пустит. Затем потушила свет. Дождалась, когда придёт сообщение насчёт такси, закрыла на ключ дверь и выпрыгнула из сеней навстречу лёгкому морозцу.

Не прошло и двадцати минут, как Тёма заворочался и проснулся.

- Мама, - позвал мальчик.

Не услышав ответа, понял: мама ушла на работу. Ему давно было объяснено, что это ненадолго, что так нужно, иначе не будет денег на велосипед, что дом охраняет верный пёс Рыжик, поэтому можно спокойно спать. Мама скоро вернётся и непременно принесёт что-нибудь вкусненькое, вроде пирожка или мятного пряника. Тёма успеет съесть угощение до детского сада или прибережёт до вечера. Но сегодня не спалось. Может, всему виной любопытная яркая луна? Вернее, её краешек, который выглядывал из-за занавески, и настойчиво всматривался в комнату, окутанную тьмой, таращился на Тёму, лукаво подмигивал, а иногда щурился, будто пытался понять, спит мальчик или нет. Тёме стало не по себе. Он не любил, когда его разглядывают, тем более ночью, тем более исподтишка.

Обняв зайца, мальчик прикрыл глаза и сквозь ресницы стал наблюдать за нахальной луной. Вот её краешек сделался больше, а вот уже и вся она свалилась с неба и прилипла к окну. Ишь, обжигает занавеску и так хитро усмехается, будто знает какую-то тайну! Того и гляди, постучит твёрдым боком в стекло, словно спрашивая, как Тёме живётся и почему у зайца одно ухо? Тёма не хочет с ней разговаривать. Не хочет отвечать на глупые вопросы! И дураку понятно, что без мамы живётся грустно. А где заяц потерял ухо, не важно. Тёма любит его и таким ... "ущербным", как говорит мама. Если бы луна не смотрела так дерзко и её взгляд был бы помягче, может быть, Тёма и рассказал бы. Ухо зайцу оторвал Рыжик, когда подумал, что это собачья игрушка. Пёс трепал несчастного до тех пор, пока не прибежала мама. Ухо спасти не удалось. Однако рассказывать о сокровенном, когда смеются тебе в лицо, нет никакого желания.

Тёма подумал, было, поиграть с луной в "гляделки": кто кого переглядит! В эту забаву он побеждал всех без исключения. Но потом отказался от увлекательной мысли, потому что на луну надвинулась туча. Стал виден только желтоватый свет, и было неясно, с кем соревноваться. Тёма открыл глаза, сел на диване. Оглядел тёмную комнату и поразился тому, что в ней полно всяких странных предметов, похожих непонятно на что, имеющих мрачный вид. Мальчику сделалось страшно, мурашки поползли по его спине, руки и ноги похолодели, в животе заурчало. Он догадался, что днём все вещи притворяются милыми домашними предметами, а ночью обнажают свою волшебную сущность. Вот оно что! Никакая это не мебель, а, на самом деле, злые монстры, ждущие возможности сделать какую-нибудь гадость жителям дома.

Ну, разве это комод? Это же неповоротливое чудище, которое блестит множеством свирепых глаз и пыхтит, и тяжело шевелится. Наверное, хочет проглотить Тёму? Тёма задрожал. Крепко укутался в одеяло, уткнулся лицом в зайца, ища в нём защиты, надеясь, что через минуту чудище исчезнет. Но когда он снова посмотрел перед собой, оно моргало огромными глазами, тускло блестевшими в свете луны. Любопытная красавица уже выбралась из тучи, и опять заглядывала в комнату. Каракатица, днём бывшая телевизором, сверкнула зловещей улыбкой. Тёма хотел крикнуть:

- Уходи! Не трогай меня!

Но слова застряли в горле, получился неясный хрип.

Чудище раскрыло пасть и захохотало. Ему вторила каракатица. Вместе с ними захохотали и пузатые гномы, у которых было по четыре ноги. Гномы прыгали на всех четырёх по очереди. Сначала на одной, потом на второй, на третьей, четвёртой и трясли квадратными плоскими шапочками. Злющий зверь - в нём Тёма угадал сервант со стоявшими наверху вазами - оказался не сервантом, а чёрным бегемотом с несколькими рогами на лбу. Притворщик. Ужасный притворщик! Прикидываться добряком со стеклянными дверцами, а в действительности быть рогатым бегемотом размером с гору! Бегемот тянулся к Тёме, наклонив голову, приготавливаясь наскочить на мальчика, растерзать, растоптать. Тёма задрожал ещё сильнее и слабо крикнул:

- Кыш!

И выставил вперёд зайца. Но толстобрюхий монстр не испугался. Он продолжил целиться в свою жертву. Тёма оглянулся в поисках укрытия и увидел, что комната просто кишит чудищами поменьше размерами. Они полосато извивались на полу, норовя подползти поближе; махали широкими крыльями, пытаясь поднять Тёму в воздух. А некоторые изрыгали красный огонь. Это было невыносимо! Тёма решил покинуть дом, наполненный жуткими существами, чтобы спрятаться в собачьей будке. Уж Рыжик-то быстро раскидает злодеев, он такой! Тёма спрыгнул с дивана и побежал на кухню. Однако там оказалось ещё страшнее. Со всех сторон на мальчика глазели металлические пауки, пучеглазые лохматые тараканы и надменные, с неподвижным взглядом кузнечики-богомолы. Вся эта чугунно-медная живность перебирала лапками, трещала, усмехалась и намеревалась вцепиться в Тёму. Змей-Горыныч, днём представлявшийся холодильником, встал на задние лапы, передними упёрся в потолок и скрёб по нему когтями...

Тёма закричал. Он хотел дёрнуть дверь, но запутался в одеяле. К тому же, обнаружил, что по пути на кухню потерял зайца, молчаливого, но храброго приятеля. Этим воспользовались железные насекомые. Кто-то схватил Тёму за руку, кто-то ужалил в плечо. Мальчик наполнился холодным ужасом, упал и провалился в глубокую густую темноту. Сколько продолжалась темнота, Тёма не знал. Очнулся он от того, что очутился в чьих-то тёплых руках. Кто-то целовал его мокрое от слёз лицо.

- Мамочка, - прошептал мальчик. - Давай быстрее уйдём к Рыжику! Спрячемся! Здесь железные тараканы и богомолы. Не ходи в комнату, там бегемот и змеи! И каракатица.

- Тёмушка, - взволнованным голосом спросила мама, укутывая сына в одеяло. - Какой бегемот? Какие змеи и железные тараканы? Ты весь замёрз! На лбу синяк. Расскажи, почему ты на полу? Сыночка, что случилось?

Услышав историю про чудовищ и монстров, Настя перепугалась. У неё заколотилось сердце, вспотели ладони. Представила, какие ужасы пришлось пережить сыну, и вязкое чувство вины перед ним сковало её. Как она могла оставлять мальчика одного, надеясь на домового и на бабкину душу? Может, они и защищали Тёму, но были бессильны перед детским воображением. Да, точно, вчера вечером Тёмушка насмотрелся мультиков, пока Настя управлялась по хозяйству, вот и нафантазировал.

Настя отнесла сына на диван, укрыла одеяльцем и присела рядом. У неё нестерпимо болели руки. Так болели, что не слушались Настю и норовили повиснуть, как плети. Сегодня она чистила и резала арбузы. От скуки решила считать. К концу смены насчитала двести штук и не поверила, что смогла справиться с таким количеством! Руки стали болеть уже на пятидесятом арбузе, но Настя резала и резала, подгоняемая мыслью о Тёмушкином высшем образовании. К семи утра она едва сняла с себя фартук, колпак и резиновые перчатки. Напарница помогла надеть пуховик, шапку и застегнуться. Через двадцать минут Настя была дома. Когда увидела сына, лежавшего у порога, неизвестно откуда взялась сила в руках, чтобы поднять Тёмушку. Нет, о работе в детском саду сегодня не может быть и речи. Настя не выдержит раздачу блюд и собирание пустой посуды. Не выжмет тряпку. Она достала телефон из кармана спортивной кофточки и позвонила на работу, предупредив, что берёт отгул.

- Сыночка, посмотри, что я тебе принесла.

Настя неловко вынула из целлофанового пакета пол-арбуза.

- Хочешь?

Тёма отрицательно покачал головой. Он с опаской смотрел на комод, сервант и половики. При свете лампочки, без луны, всё казалось привычным и не внушало опасения. Однако Тёма не верил тому, что видел.

- Мама, а монстры придут ещё?

- Нет, сына, не придут. Их и не было. Тебе показалось. Это просто сон!

- Не показалось, я видел! - твердил Тёма.

- Показалось, показалось! Вот посмотришь. Всё, я не буду ходить в санаторий и оставлять тебя одного. Я так решила. Сегодня ляжем спать вместе. Будем в постели, пока не взойдёт солнце. Ночью я тебя специально разбужу, и ты увидишь, что сервант останется сервантом, а комод комодом, телевизор телевизором.

- Правда?

- Конечно, правда! Сам убедишься. А нашему зайцу пришью ухо. Сделаю из твоего носочка. И будет у тебя красноухий заяц. Пока же поспи, сыночка, поспи. Я тут посижу. Вот только разденусь. Ну-ка, расстегни мне пуговички!

Тёма быстро справился с пуговицами на пуховике и остался доволен, что помог маме. Настя скинула с себя верхнюю одежду, кое-как стянула сапоги и стала гладить непослушной рукой волосы Тёмы.

- Спи, сыночка...

Страхи ушли, и мальчик уснул.

Настя положила руки на колени. Обе кисти распухли, покраснели и сделались корявыми. Пальцы словно задеревенели, не хотели сжиматься. Тянуло жилы, казалось, вот-вот лопнут. Похоже было, что на руки сначала плеснули кипятком, а потом заморозили. И теперь они оттаивали. Настя прилегла рядом с сыном и некоторое время смотрела в потолок, думая о Тёмушкином высшем образовании. Над осуществлением мечты нависла опасность. Что делать, как быть? Как зарабатывать деньги? Нельзя допустить, чтобы Тёма, как и она, остался неучем. Он умный мальчик. Настя уже научила его читать по старому букварю, который нашла в бабкиных закромах на чердаке. Сын пишет гласные буковки и рисует деревья, а среди деревьев - её, Настю.

На глаза навернулись слёзы. Стало грустно и обидно. Грустно, потому что Тёмушка был напуган. Не проследила, что за мультики он вчера смотрел. Да разве уследишь? Мальчик научился щёлкать пультом, перескакивая с канала на канал. А обидно, потому что переусердствовала с арбузами. Нет, чтобы переключиться на огурцы! Ну, да ничего. Как говорила бабка, всё плохое когда-нибудь заканчивается, и начинается хорошее. С этой обнадёживающей мыслью Настя уснула. И снилось ей, что Тёмушка вырос, стал высоким, как его отец, и рыжим, как Настя, что уехал в Москву, учится в институте и каждый день видит звёзды на башнях Кремля. Звёзды, которые он когда-то срисовывал из букваря, а теперь любуется ими воочию.

На её лице блуждала безмятежная улыбка, которая как-то не вязалась с её распухшими руками и убогой обстановкой бабкиного жилища.

7-9 декабря 2022

Вера Сытник. Город среди камней (очерк о Китае)

Вера Сытник. В курортном парке (очерк о Ессентуках во время пандемии)

Страница "Литературного Кисловодска"

Страницы авторов "Литературного Кисловодска"

Последнее изменение страницы 24 Apr 2023 

ПОДЕЛИТЬСЯ: