Недавно я получил от писателя Ивана Архиповича Зиновьева его книгу "Звон цикад". Признаюсь, оторваться от чтения этой книги было непросто, настолько интересны включённые в неё новеллы. Книга очень удачно озаглавлена; пожалуй, для неё трудно подобрать заголовок лучше этого.
В детстве я очень увлекался произведениями о природе Виталия Бианки, Михаила Пришвина, Сетон-Томпсона. Мне всегда было интересно читать о степных просторах, о животных и птицах. Рассказы Ивана Зиновьева напоминают произведения этих писателей. Многие из них публиковались на страницах "Литературного Кисловодска", и я читал их с большим интересом. Они насквозь пронизаны солнцем, наполнены красками сельских закатов, которые недоступны горожанину.
У Ивана Архиповича зоркий глаз художника (он не только сочиняет, но рисует, и пишет картины маслом; кстати, некоторые из его живописных работ я видел на квартире Станислава Подольского, где и познакомился с самим их автором). Писателю интересна каждая травинка, каждый жучок или муравей. Он любит окружающий мир - растительный и животный, ощущает себя частицей этого мира. Он видит и рисует его с любовью и внушает своими произведениями эту любовь читателю.
То, что Иван Архипович занимается живописью, помогает ему видеть всё богатство окружающего мира, все проявления жизни в природе. Он восхищается крошечной уточкой-чирком, ловко обманывающей охотящегося на неё коршуна, изображает колонну муравьев, переселяющихся на другое место, потешных тушканчиков, выскакивающих при свете фар из-под колёс автомобиля, нахальную сороку, отнимающую орех у дятла.
Он удивляется изобретательности животных. Чего стоит рассказ о хитрой корове, научившейся проползать на животе под проволочное ограждение! А как интересен рассказ о ласточках-береговушках, зовущих на помощь человека, когда на их гнёзда, расположенные в норах кручи, нападает змея.
Мы с автором книги принадлежим к одному поколению, пережившему войну, нужду и страшный голод, когда выжили просто чудом, поэтому меня глубоко тронули его рассказы о детстве. Как и он со своими сверстниками, мы крутили динамо-машину, чтобы бесплатно посмотреть немое кино, так же искали всё, что могло хоть немного утолить голод: знали съедобные травы, вырывали солодовый корень и немного очистив от земли, жевали его, высасывая приторно-сладкий сок, радовались куску "макухи" - жмыха, в котором жёсткой кожуры было намного больше, чем раздавленных подсолнечных семечек. Так же "трепала" меня малярия, от которой лечили невероятно горькими жёлтыми таблетками хинина. И ёлка у нас в школе была такая же, только для этого использовался не дубок (дубы у нас в селе не росли), а колючая акация, о чём писал я в книге "Лоскутное одеяло". И была нечеловеческая нищета: отсутствие элементарной еды, домотканые лохмотья вместо одежды, было невыносимое для наших детских сердец отчаяние матерей, не знающих, как спасти детей от голодной смерти.
Нынешнему молодому поколению представить тогдашнюю нашу жизнь просто невозможно. Один столичный студент заявил, что лгут те, кто говорит, что до войны люди плохо жили, что он в архиве читал газеты того времени, в которых писали, что советские люди - самые счастливые в мире. Откуда ему знать, что в тогдашних газетах было что угодно, кроме правды.
Иван Зиновьев не только прозаик, он ещё и поэт. На странице 11 напечатано пронзительно грустное стихотворение "Стареют деревья и головы клонят печально..." Это размышление о старости, о жизни и смерти, о невозможности остановить жизнь, которая "формы меняя, по старым обломкам течёт".
Спасибо автору за умную и добрую книгу!
[an error occurred while processing this directive]