"Литературный Кисловодск", N73 (2020г.)

Василий Помещиков

НЕЗАБЫВАЕМОЕ

Мой отец, Помещиков Иван Иванович, 1901 года рождения, был призван на войну в июле 1941 года. Письма от него приходили нечасто, а потом месяца три их совсем не было. Мама почему-то отвергала мысль о худшем - она верила: он непременно вернётся. И вдруг.

ОТЕЦ ЖИВОЙ

За окнами метель. Она стучалась в ставни, завывала в трубе, словно просила впустить: мол, я вам добрые вести принесла. Я сидел возле открытой дверки подтопка, в котором потрескивали дрова. Побулькивал чугунок с картошкой. Вслушивался в постукивание метели и размышлял: "Может, брат и не погиб вовсе, а лежит где-нибудь в госпитале. А может, об отце что-то узнаем".

Размышления мои прервала мама. Она достала чугунок из подтопка и сказала:

- Садитесь за стол. Поужинаем да спать. Нечего керосин жечь. Кончается.

Я кочергой пошевелил угли, не остались ли головешки, и закрыл дверцу. Мысли, растревоженные метелью, не уходили из головы. Ел с неохотой. Мама посмотрела с тревогой и спросила:

- Ты что? Не заболел ли?

- Да нет, мама, с чего ты взяла?

Она приложила ладонь к моему лбу, подержала и, видимо, успокоившись, ласково сказала:

- Ты смотри у меня. Сейчас некогда болеть. Про школу не забывай. Да и дровишек маловато - вся надежда на тебя.

И тут в дверь тихонько постучались. Никто не обратил на это внимание (метель, мол), а я весь насторожился. Стук повторился, и тогда все посмотрели на дверь, она вдруг открылась, и со словами: "Разрешите войти?" - в избу вместе с клубами морозного облака вошёл какой-то военный в шинели, в шапке с опущенным верхом, весь заснеженный, словно Дед Мороз. Войдя, нагнулся к углу у порога, взял стоявший там веник и стал с шинели, с сапог стряхивать снег.

Мы все замерли, позабыли про еду. Отряхнув снег, он сказал:

- Ну, здравствуйте!

Первой вскочила мать и с криком: "Ива-а-а-ан!" - бросилась к вошедшему. Тут и я заорал: "Папаня!" И враз облепили отца со всех сторон, не давая раздеться.

Но вот он уже за столом. Уже снова поёт, но как-то веселее, самовар. Все смотрим на отца, о чём-то спрашиваем, а он счастливо, в то же время как-то виновато улыбается и молчит. Потом, видя наше недоумение, показал на уши и сказал, что ничего не слышит.

Оказалось, отец был ранен и контужен. Лежал долго в госпитале, и вот его отпустили домой на поправку. Потом он мне рассказал, что его огневая точка расположилась в воронке, образованной взрывом снаряда. Он со своим расчётом обстреливал вражеские позиции из пулемёта, не давая возможности немцам подняться для атаки. И тут вдруг рядом с воронкой разорвался снаряд. Он вздыбил землю, вырыл новую воронку, а ту, в которой находился отец с бойцами, засыпал землёй. После боя их случайно, по стонам, доносившимся из-под земли, нашли и откопали. Некоторые из расчёта погибли, а отца отправили в госпиталь.

Не знаю, как могли узнать о приезде отца односельчане. Вроде, к нам никто не заходил. Но через некоторое время изба заполнилась женщинами. И каждая что-то несла из еды, появилась и самогонка. Женщины наперебой спрашивали: "Не видел ли там моего?" Отец всё так же виновато объяснял: извините, мол, не слышу. Тогда попросили у меня карандаш с бумагой. Стали вопросы задавать письменно, а отец отвечал, отвечал, отвечал... Мне сделалось как-то обидно: папаня - наш, он к нам вернулся, а его от нас оттеснили. Но я уже примерял солдатский ремень, шапку со звездой и успокоился, понимая, что женщины скоро уйдут, а он останется с нами.

Отец жил дома месяца полтора. Постепенно одно ухо отошло, и он стал слышать. Это было и большой радостью, и грустью - вскоре его снова отправили на фронт. Правда, на передовую он больше не попал, служил в хозвзводе сапожником.

Не прошло и года, как он снова приехал домой. Мы думали, что из-за болезни отпустили насовсем, но оказалось, что он выполнял очень важное поручение командования.

В то время в армии как раз ввели погоны, и офицерам хотелось, кроме полевых простых, иметь ещё и "золотые", чтобы щегольнуть. А где взять материал с позолотой? Вот отец и предложил обратиться к церкви, попросить поповскую ризу на погоны. Мол, для доблестной армии не откажут. Его и командировали добыть эту самую ризу.

В соседнем селе у нас была действующая церковь, отец ходил туда, и ему, действительно, не отказали. Так что поручение он выполнил.

Помню, в этот раз отец привёз невиданные ранее американские мясные консервы. Баночки такие аккуратненькие, вскрывать их ножом не надо. У каждой как бы свой волшебный ключик - вращаешь его, и баночка открывается. А содержимое такое вкусное, что, казалось, язык проглотишь. Ещё отец привёз целую коробку сахара. С начала войны мы не видели ничего сладкого, кроме сушёной тыквы, поэтому сахар казался необыкновенным.

ЗАТЕПЛИЛАСЬ НАДЕЖДА

Совсем отец пришёл уже после Победы, в августе 1945 года. Я в тот день на лошади возил зерно из-под комбайна на ток.

Старый прицепной комбайн был громаден. Сбоку жатка, сзади копнитель, а спереди гусеничный трактор, буксирующий эту внушительную фабрику на колёсах. Если агрегат работал чётко, без поломок, а поле было урожайным, то бункер для приёма зерна наполнялся быстро. Мы на лошадках должны были успевать его освобождать. Наполнишь ящик - и на ток! Там быстро ссыплешь зерно - и снова к комбайну. Не передохнуть! К концу дня со счёта сбивались - сколько сделано рейсов.

Как раз в самый разгар того страдного дня приезжаю на ток, а кладовщица мне кричит:

- Мчи домой быстрее, у тебя отец вернулся!

- Правда!?

- Конечно, правда. Бегала домой корову подоить и сама видела, как он к дому шагал.

Хотелось немедленно выпрячь лошадь. Вскочить на неё верхом и пулей по полю напрямик мчаться домой. Но тут за бугром взревел мотор. Этот звук как-то сразу охладил мой порыв. "Фабрика на колёсах" медленно двигалась на подъём.

"Там, наверное, уже более полбункера зерна накопилось, - подумал я. - Если его своевременно не принять, то агрегат остановится, а этого допустить нельзя... Отец вернулся с Победой! А я брошу "поле боя" и убегу? Что он обо мне подумает?.."

И я, быстро разгрузив ящик, помчался к комбайну, который в этот день работал без поломок, без перебоев. Домой вернулся, как стемнело. Отец обнял меня, потом поднял и крепко прижал к себе.

- Молодчина! - сказал, а у меня от счастья дух захватывало, слёзы текли... Где-то глубоко в подсознании затеплилась надежда, что все работы, которые выполняли мы, примут на свои плечи вернувшиеся отцы, а мы хоть накупаемся вволю, хоть самый краешек детства проведём, как и подобает детям.

Страница "Литературного Кисловодска"

Страницы авторов "Литературного Кисловодска"

Последнее изменение страницы 25 Nov 2021 

ПОДЕЛИТЬСЯ: