Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Мрачно за окном, мрачно на душе. Не способствует хорошему настроению активизация недугов (сердечная аритмия, боль в суставах) и одиночество. Настраиваю себя на борьбу с этими "врагами", но видимо устал от постоянной борьбы - хандра не проходит. И вдруг - звонок в дверь. Почтальон принёс бандероль с очередным номером (52) "Лк". Нетерпеливо разрезаю обёртку, достаю журнал, начинаю перелистывать. Что-то сразу читаю. И меня охватывает такое ощущение, что я попал в компанию хороших, добрых друзей. Вижу, как со страниц альманаха они протягивают мне руки, я слышу их голоса и уже не чувствую себя больным, одиноким. Забыв про хандру, испытываю радость общения.
Вот Александр Квиток. Говорю ему мысленно: "Ну, что ты ещё вытворил?" (В прошлом (51-м) номере "ЛК" мне очень понравился его рассказ "Фаллос Геракла". Я его прочитал несколько раз, но так и не нашёл ничего такого, ради чего автор вместо эпиграфа поставил интригующую фразу: "Я вас предупреждал". В рассказе нет ни одного слова из ненормативной лексики. Нет даже намёка на смакование пошлости. Рассказ выстроен в языковом плане настолько грамотно, безупречно, поведение героя настолько психологически оправдано, что у читателя нет оснований упрекнуть автора в выборе такой щекотливой темы). Ну вот он, знакомый портретик геолога-бродяги. Сквозь очки пристальный взгляд с хитринкой, усы, бородка. Рядом интригующий заголовок: "Жека, кагор и я". Сразу же проглатываю две странички текста. И опять веришь, что здесь ничего не придумано. Видимо, у каждого из нас случалось в жизни нечто подобное. Мне, например, вспомнилось мужское застолье, по поводу которого я написал стихотворение. Заканчивается оно так:
Рассказ пронизан добрым юмором, сделан на высоком уровне.
Перелистываю альманах дальше. Вот она рубрика "Детям - большим и маленьким". Здесь оправдывается моя надежда встретиться с её постоянным, хорошим автором - Валентиной Кравченко. Её рассказы об эпизодах военного детства, порой даже очень тяжёлых, читаются с лёгкостью, с интересом. Они пронизаны какой-то необыкновенной добротой, доверительной самоиронией. Они печатаются из номера в номер и воспринимаются, как произведения одного цикла. Прочитав рассказ в одном номере, с нетерпением ждёшь следующего. Не обманул мои ожидания и новый (52-й) номер. В нём опубликовано три новых новеллы Валентины Кравченко "Встреча с медведем", "Ливень в горах" и "Поверженный Казанова". Прочитав их, отмечаешь, что лирическая героиня новелл как бы повзрослела, и они вроде бы уже не соответствуют рубрике, особенно "Поверженный Казанова". Но ведь рубрика гласит: "Детям - большим и маленьким", значит всё правильно.
Из поэзии в этом выпуске мне понравилась поэма Ивана Аксёнова "Следы". Она заслуженно открывает номер.
Да, она автобиографична. Автор, вспоминая те беды, очень убедительно и грамотно вплетает их в канву сюжета: детство, война, послевоенная деревня... И всё это передаётся с большим эмоциональным накалом, через яркие поэтические образы.
Хороша подборка стихов "Подводя итоги" Геннадия Трофимова. Каждый из нас, достигнув определённой возрастной высоты, начинает всматриваться с её вершины в своё прошлое, подводить итоги сделанного, достигнутого им.
И он вспоминает, как всегда по-трофимовски чётко чеканя свои мысли, и приходит к выводу:
Как всегда порадовала Светлана Колбасина своими стихами, пронизанными какой-то женской тоской, романтичностью, зовущими в немыслимые дали:
Невозможно перечислить всё, что тронуло меня, отвлекло от хандры. Я дружески благодарен всем авторам альманаха за способность врачевать своим творчеством, своими произведениями.
В последнем выпуске "ЛК" (N53) я с интересом прочитал повесть одного из корифеев авторского актива альманаха - Геннапия Гузенко - "Встреча времён" и исповедь дебютанта издания Ивана Попова "Жизнь одного человека".
Повесть Гузенко отличается вычурностью мастерства сюжетного построения. Это интригует читателя. Жизненная история, рассказанная им, из разряда "нарочно не придумаешь". Просто удивляешься и радуешься тому, что автор стал свидетелем и участником обстоятельств, которые способствуют наведению романтического моста дружбы между городом Кисловодском и немецким городом Франкфурт-на-Одере. Рассказ ведётся в доверительной интонации, и читатель верит каждому слову.
Есть у меня для Геннадия и два замечания. Произведение очень перегружено подробностями, деталями, в которых динамика сюжета пробуксовывает. И второе - считаю не нужным постоянно обращаться к читателю. Это походит на обращение эстрадных певцов к публике, мол, давайте, хлопайте, подпевайте.
"Жизнь одного человека" Ивана Попова привлекает исповедальной интонацией, непосредственностью, искренностью повествования.
Под таким заголовком в "ЛК" N57 опубликованы две новеллы Анны Мотенко. Выражению "уходящая натура" Анна даёт такое толкование: "используется оно при съёмках кинофильмов, когда необходимо успеть запечатлеть состояние природы до того момента, пока оно не исчезло. В настоящее время так называют явления общественной, политической, культурной жизни, которое в силу разных причин уходит в прошлое, исчезает бесследно, невозвратно. В таком контексте это выражение относится и к человеку.
Я бы ещё добавил, что данное выражение что-то роднит с понятием ностальгия. Ведь в переводе с греческого это слово толкуется так: настос - возвращение + алгос - страдание, боль. И А. Мотенко подтверждает это своими новеллами. В первой из них роль "уходящей натуры" выполняют "ленинградцы", в том, довоенном, звучании этого слова. Тогда оно воспринималось - если "ленинградец", значит хорошо воспитанный, вежливый, культурный, высокоинтеллектуальный человек. В качестве иллюстрации автор приводит такую сценку:
"В троллейбус с трудом входит пожилая дама. Все места заняты... Другая пожилая дама уступает вошедшей место. Та садится и обращается к даме, уступившей место:
- Я Вам очень благодарна, но зачем Вы уступили мне место? Вы ведь тоже немолодая...
- Что поделаешь - ленинградское воспитание..."
"Теперь многое кажется смешным, многое - неправдоподобным. Но всё это было!" - пишет автор в заключение второй новеллы. И в её словах слышится ностальгическая боль: "Да, такой тип ленинградца (питерца) к сожалению исчезает".
Когда я перечитал все прозаические произведения последнего номера "ЛК", то поймал себя на мысли: а ведь в каждом из них присутствует своя "уходящая натура".
В рассказе Ивана Аксёнова "Свет в одиноком окне" в этой роли талантливо показана - любовь. Лирического героя рассказа на протяжении всего повествования мучают страдания, переживания по потерянной любви (уходящей натуре). Но она ещё не скрылась за линией горизонта. Автор оставляет надежду и герою, и читателям, что не всё потеряно, что любовь, может быть, и возвратится.
А вот для Станислава Подольского, автора художественного очерка "За рекой в тени деревьев", "уходящей натурой" стал скромный обелиск. Автор - искренне, со скорбью, при этом - безупречно талантливо - повествует о том, как он, прогуливаясь в пойме Подкумка, наткнулся на этот самый обелиск. Мемориальная доска на нём гласила: "Здесь похоронено 322 советских граждан, замученных фашистами в период оккупации Кисловодска в 1942-43 гг.".
Автора поразили неухоженность, забытье памятника.
Концепция очерка мастерски строится на авторских ассоциациях, вызванных последующими встречами. Проходя от памятника к шоссе, он уткнулся в сплошной забор. С той стороны решётки на него взирала немецкая овчарка. "На мгновение что-то произошло с моим зрением. Где я? Когда? Решётка, братская могила, овчарка... Я уже был готов услышать резкое немецкое "Хальт!" - пишет автор.
Оказалась это охраняемая заводская зона. Один из охранников оказался свидетелем того массового расстрела. После беседы со стражами автор, дружески распростившись с ними, пошёл по указанной ими тропке, спускающейся к Подкумку. Далее на его пути появилась стайка мальчишек. Вдруг из неё выделился щуплый, низкорослый, хромоногий подросток. Он схватил булыжник и с криком "Бей!" - швырнул его в лужу. Мгновенно глаза мальчишек разгорелись азартом, яростью. Камни летели градом. Охота была настоящей, торжествующей. Особенно выделялся предводитель-"хромоножка". "Били пока что обыкновенных лягушек. Но вот подрастут они, что будет тогда? И кто ему тогда заменит этих лягушек?" - пишет в послесловии к очерку автор.
Далее он констатирует, что спустя семь лет рукодельный обелиск снесли, установили новый, территорию возле него "благоустроили", но через 15лет памятник вновь стал заброшенным. "Зато рядом, на Украине, вновь рождается националистическая ненависть - к своим российским братьям. Не тот ли самый "хромоножка-вождь", повзрослев, возглавил националистов?" - с тревогой восклицает автор.
Сюжет очерка построен талантливо - напряжённо и настраивает на глубокие раздумья.
В каждом прозаическом произведении, опубликованном в этом номере, есть своя "уходящая натура".
В цикле новелл Ивана Зиновьева "Деревья детства" "уходящей натурой" стало "детство"; для Володи, героя рассказа "Братья" Валентины Кравченко - родные родители; для Тамары из рассказа Геннадия Гузенко "Ограбление" - криминальный случай; для лирического героя новеллы "Определённый артикль Александра Квитка - английский язык. Надо сказать, что каждое из этих произведений написано великолепно, и в каждом из них присутствует ностальгическая боль по своей "уходящей натуре".
Анна Мотенко. Уходящая натура (очерк о позднесоветских ленинградцах)
Анна Мотенко. Уходящая натура - 2 (воспоминания о послевоенном детстве)
Станислав Подольский. "За рекой в тени деревьев" (Обелиск)
Русская лирика о любви высока и целомудренна. Особенно если стихи этого жанра написаны женской рукой. Они светятся внутренней душевной чистотой, в них присутствует какая-то скрытая мощь. Ольга Высотская провозгласила:
Любовь, - продолжает Анна Ахматова, -
А какие пронзительные строки о любви у Марины Цветаевой:
И поэтессы - наши современницы - постоянно пополняют эту драгоценную шкатулку любовной лирики. Свидетельство тому подборки стихов поэтесс альманаха "Литературный Кисловодск". Вот и в последнем (N58) его выпуске наши авторши широко представлены произведениями именно этого жанра.
Стихи Светланы Колбасиной уже давно привлекают моё внимание своей романтичностью, светлой тоской по немыслимым далям, своей оригинальной образностью:
Я и в этом номере надеялся увидеть нечто подобное, но стихи представленной подборки пронизаны иным чувством, тоской неразделённой любви и чисто женского философствования по такому поводу:
В этих строках ощущается и боль души, и глубокая обида, вызванные "поруганной любовью". Ощущения эти великолепно переданы и напряжённой, как натянутая струна, ритмикой стиха, и яркой образностью, и доверительной, обнажающей душу и сердце, откровенностью. Я заменил бы только одну фразу: "Как это неразумно..." Здесь было бы уместней сказать: "Жестоко это очень (или милый) - не находишь?" Но это моё мнение. Автору виднее.
А вот у Ольги Евтушенко строки о любви пронизаны прямо какой-то кровавой страстью. Такое ощущение возникает потому, что автор свои поэтические образы наполнил такими словами, как "Голгофа", "истязая", "в кипящей крови", "друг друга распять", "Бренном"...
И эти образы, эта лексика не настораживает нас, не отвращает. Наоборот, они помогают нам понять, осознать какой накал страстей испытывает лирический герой.
Есть добрые, достойные строки о любви и у других авторш этого номера. Алёна Рейман ждёт ответ на вопрос:
И Надежда Прохорова как бы отвечает ей:
Вышел юбилейный номер альманаха "ЛК- 60". Многозначное число. Первое, что приходит на ум: 60 минут - один час. Следуя этой логике нетрудно подсчитать: 60 выпусков альманаха - это примерно 15лет. Значит, его первый номер вышел на рубеже двух веков, двух тысячелетий. За эти годы он состоялся как литературное периодическое издание, сформировался его авторский актив, его круг читателей. Номер открывается такими словами: "...хочется оглянуться, вспомнить - отцов и матерей - основателей альманаха".
И как замечательно, что вспомнили! В "ЛК-60" представлены четыре стихотворные подборки, под фамилиями авторов которых обозначены две даты: Игорь Паньков, 1959-2012г.; Мирон Этлис, 1929-2013г.; Александр Данилевский, 1976-2014г.; Геннадий Трофимов, 1932-2014г. И что удивительно (а может быть закономерно) - в подборках каждого из этих авторов есть стихи, в которых присутствуют философские рассуждения о бренности нашей жизни. Верно подметил Г.Трофимов: "А возраст поэта возрасту человека не равен":
Или вот какое грустное умозаключение по этому поводу Мирона Этлиса:
Эти поэты с высоты прожитого (они оба ушли из жизни, когда им было уже за восемьдесят) как бы имеют право философствовать, мудрствовать, а вот А.Данилевскому и Игорю Панькову было только 38 и 53 года, но и в их стихах присутствуют те же мотивы. У Игоря:
У Александра:
Но жизнь, несмотря ни на что, движется только вперёд. И я рад отметить, что в альманахе под рубрикой "Новое имя" представлено десять новых авторов (восемь поэтов и два прозаика). Их стихи пронизаны светлым оптимизмом, заботами сегодняшнего дня:
И, конечно, в юбилейном номере присутствуют наши постоянные, полюбившиеся авторы. Это Светлана Гаделия, Наталья Рябинина, Светлана Колбасина, Иван Аксёнов, Иван Зиновьев, Александр Квиток, Валентина Кравченко и многие, многие другие.
От души поздравляю и коллектив сотрудников альманаха, и весь его авторский актив, и дорогих наших читателей с выходом "Литературного Кисловодска" N60. Он получился, удался.
Иосиф Бродский, Борис Пастернак, Николай Гумилёв - имена, для человека, выросшего в советское время и воспитанного на постулатах советской идеологии, воспринимаются как имена "героев" громких газетных кампаний того времени. Их как поэтов, авторов произведений, не соответствующих духу "социалистического реализма", обсуждали на собраниях трудовых коллективов, на активах творческих союзов, их клеймили не как оступившихся грешников, а как "врагов народа" и принимались самые жёсткие меры, как к "злобным клеветникам на страну, строящую новую жизнь". Хотя их произведений никто не читал. Верили цитатам, вырванным из контекста их произведений.
Я, например, когда прочитал передаваемую "подпольно", из рук в руки книгу Б. Пастернака "Доктор Живаго", был крайне удивлён тому, что ничего в ней антисоветского нет. В ней просто представлена судьба одного незаурядного человека на фоне событий того времени. А с Бродским было вообще смешно: его судили как тунеядца! Его труд свободного поэта не брали во внимание...
Но времена меняются. Сейчас, в новой России, их произведения издаются приличными тиражами, их имена заняли своё место в истории русской литературы. Их читают, изучают в школах, в ВУЗах, о них до сих пор спорят, и даже последний номер (¬68) нашего "ЛК" посвятил этим поэтам несколько своих публикаций (А. Квиток "Хамоватый гений", Н. Рябинина "Мир тесен", Г. Сивкова "Ещё раз о Борисе Пастернаке"). С большим интересом прочитал все эти откровения. Благодарен названным авторам: они расширили мои познания о жизни и творчестве Бродского, Пастернака, Гумилёва. Особенно ценно то что во всех этих эссе поэты показаны не со стороны творческих достижений, а со стороны их взаимоотношений в обществе, их характеров, их человеческих слабостей. Они предстают перед читателем не как "великие идолы", а как обыкновенные, простые человеки, и "всё человеческое им не чуждо".
Особенно зримо представлен Иосиф Бродский Александром Квитком. Он описывает момент знакомства Иосифа с Лидией Чуковской. И вот какое впечатление произвёл поэт на незнакомую женщину: "Пригляделась к общему облику: странность в том, что, хотя голова и все черты выписаны крупно, отчётливо, и не косит он нисколько, но... в лице как будто нет центра... В следующий миг лицо его сосредоточилось и оживилось...
- Ваш отец, Лидия Корнеевна, - сказал Бродский прокурорским тоном, -... ваш отец лишён поэтического дара... "
Далее автор рассуждает: "Допустим, что Бродский был гением в поэзии... Пусть так. "...Бродский - чудо, дивный поэт", - говорила о нём Ахматова, но в диалоге с Чуковской он вёл себя, как натуральное хамло. Нагло..."
Хотя я не в восторге от некоторых поступков Бродского, - пишет в заключение А. Квиток, - но репрессии власти в отношении его считаю избыточными, жестокими".
Со студентом Ли, откликнувшимся на очерк А. Квитка репликой, я не совсем согласен. Считаю, позиция Александра смелая, достаточно аргументированная, и переадресовывать "хамство" Бродского в адрес самого автора (А. Квитка) не надо. "Неужто все, любящие поэзию Иосифа, "глухи" ? И попусту ли поэту присудили "нобелевку"? - спрашивает Ли. На это я отвечу так: на вкус и цвет товарища нет. Кому-то нравятся, кому-то нет. Это относительно стихов закономерное явление. А в присуждении "нобелевки" нет ли политической подоплеки? Ведь её присудили поэту страны с вражеской идеологией.
В заметках Наталии Рябининой "Мир тесен" рассказано, как её какие-то неведомые силы сводили с людьми каким-то образом имеющими отношение к судьбе Николая Гумилёва. Это, например, падчерица поэта - Галя. "Я бывала у Гали, - пишет Наталия, - ещё незамужней, в комнате общежития. Мне запомнился семейный альбом в потёртом бархатном переплёте. В нём я впервые увидела портрет Гумилёва, а также, что меня тогда особенно интересовало, фотографии Анны Ахматовой... Ах, как хотелось бы сегодня полистать этот альбом!.."
В Челябинске Н. Рябининой судьба уготовила встречу с выпускником МГУ, у которого жена работала в главной библиотеке страны, Московской библиотеке имени Ленина. И вот, будучи в Москве, Наталия встретилась с этой библиотекаршей. Она передала для мужа довольно увесистую папку папиросной бумаги со стихами Н. Гумилёва. "Читать слепой текст было трудно, - пишет автор. - Пришлось подкладывать белый лист и направлять свет настольной лампы на страницу. Но не только это мешало чтению. Мне не нравились стихи. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы не бросить чтение. Тем более, друзья-москвичи восхищались малопонятными стихами. И, наконец, лёд тронулся. Я начала осознавать незнакомый поэтический язык. Осилив всю папку, сделала вывод, что Николай Гумилёв упорно, не зная падений и задержек, развивался неуклонно вверх. Меня это поразило..."
Всего в подборке "Мир тесен" четыре новеллочки, и текст каждой из них пронизан большой искренней любовью и к поэту, и к его творчеству.
Работа Галины Сивковой "Ещё раз о Борисе Пастернаке" - это отклик на книгу Станислава Подольского "Борис Леонидович Пастернак. Очерки жизни и творчества в контексте времени".
"В книге, - пишет Галина, - приводятся интересные факты биографии поэта - периода юности, поисков себя, становления его как поэта, о первых романтических увлечениях, когда "Я святого блаженней..."
Автор очень обстоятельно, подробно разбирает труд Станислава Яковлевича и так дотошно, местами восторженно, что и мне захотелось приобрести и прочитать эту книгу.
Я горд и счастлив тем, что наш"ЛК" ведёт такой большой (всероссийского масштаба) писатель, как Станислав Яковлевич Подольский. Это благодаря ему журнал из разряда "местное издание" приобрёл всероссийскую популярность. Его читают даже во многих зарубежных странах.
Он (журнал) не только даёт возможность широкому кругу авторов публиковать свои произведения, но и поднимает литературоведческие темы, предоставляет возможность вести литературные дискуссии, знакомит с именами "непрочитанных поэтов России". И даже на последнем 15-м съезде Союза писателей РФ присутствовал, как гость, представитель авторского актива "ЛК" Пётр Цыбулькин. Альманах (¬68) опубликовал заметки Петра "Съезд писателей глазами гостя". Очень интересные заметки. Мало изданий СМИ так подробно проинформировали о работе съезда. Я, например, даже и не знал, что состоялся съезд Союза писателей РФ, пока не прочитал заметки Петра Цыбулькина. Чувствовалось, что в Союзе писателей не всё благополучно, и заметки Петра подтвердили это предчувствие. Как хорошо, что в Кисловодске живёт писатель такого масштаба, неравнодушный человек, и мы, авторский коллектив "ЛК", благодарно стремимся поддерживать его детище.
Александр Квиток. Хамоватый гений (статья об Иосифе Бродском)
Наталья Рябинина. Мир тесен (В сторону Н. Гумилева)
Галина Сивкова. Еще раз о Борисе Пастернаке (О книге С.Я. Подольского "Борис Леонидович Пастернак. Очерки жизни и творчества в контексте времени")
Пётр Цыбулькин. Съезд писателей глазами гостя (О XV съезде СПР)
Есть такое понятие: "философия поэзии". Следуя ему, развивая его, можно сказать, что каждый поэт в какой-то степени философ. Ведь стихи - это плод глубоких раздумий, терзаний поэта о смысле жизни, о её духовности, о доброте и любви. И, видимо, осмысление этих понятий с возрастом меняется. Если человек прошёл через жестокие жизненные испытания, то багаж его опыта, наблюдений настолько велик, что позволяет мудрствовать... Эти мысли появились у меня после знакомства с творчеством поэтов, представленных в 71-м номере "ЛК".
Вот такие строки, пронизанные самоиронией мудрого человека и талантливого поэта преподносит нам Наталья Рябинина.
Мы (люди старшего поколения) хорошо помним слова героя популярного прежде романа: "Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно..." Наталья рассуждает об этом же, но без пафоса, спокойно - и ей веришь, и накладываешь эти строки на свою судьбу, на свою жизнь.
Вот такие отношения с прошлым у Евгения Инютина. Но зачем забывать о былом, если ты с ним связан "не хилыми нитями"? На этот вопрос отвечают строки Геннадия Трофимова:
И хотя новое не всегда приятно, но напоминать о нём необходимо:
И, конечно, как бы ни сложилась жизнь человека, на определённом её отрезке любовь врывается в его душу, как ураган. Именно поэт сказал: "Любви все возрасты покорны". И ветеран авторского актива нашего "ЛК" Светлана Гаделия в своём пронзительном лирическом стихотворении "Оттепель" задаёт вопрос: "Что такое любовь?" - и сама же на него отвечает:
А молодая поэтесса Надежда Прохорова, с присущей молодости уверенностью, утверждает:
Окружающий нас мир природы, мир нашего бытия - настолько многообразен, величественен, прекрасен, что каждый из нас не способен воспринимать его сразу во всём многообразии. Потому, видимо, Бог одних наделил способностями слышать и воспринимать окружающий мир через гармонию звуков), других - созерцать (умением видеть в обыденном прекрасное), третьих - чувствовать (умением любить, ненавидеть, сопереживать) и т.д.
Эти мысли появились у меня после знакомства с произведениями авторов "ЛК", опубликованных в 73-м номере альманаха. Толчок к таким размышлениям дала новелла Натальи Филатовой "Джибути - поющая страна". Меня просто удивила её способность слышать, выделять в звуковом разнообразии города конкретные источники того или иного звучания, уметь как бы поговорить с ними, перевести их звуковые посылы на общедоступный человеческий язык. А услышала она с раннего утра и до поздней ночи более двадцати источников, издававших шумы, мелодии, скрипы, пение, крики, лай, плач... "Чуть позже, - пишет автор, - начинает свою мелодию автобус, который перевозит детей в школу. В ней слышатся слова: "Я приехал, я жду, торопитесь, опаздывать нельзя..." Затем появляется на трёхколёсном велосипеде продавец хлеба. Он клаксонит, сообщая жителям, что хлеб свежий, ещё горячий. И так до поздней ночи: то мотоциклы, то голуби, то кошки, и даже камни. Они, "раскалённые от жары, потрескивая, поют свою песню".
И вот она уже хочет заснуть, но раздаётся гудок локомотива: ".Я привёз вам, джибутийцы, продукты питания. Спите пока спокойно, будет вам утром утешение..."
"В два часа ночи пастух заводит свою песню. Он сообщает, что колдовской час пришёл... Лёгкий ветерок ласкает мои волосы через открытый балкон, и я засыпаю..." - пишет автор и продолжает: "Нет тишины в Джибути! Но тишина существует в каждом из нас. Если захотеть - к ней можно прикоснуться. И я улыбаюсь миру, ухожу слушать собственную тишину".
А ведь и правда - у каждого собственная тишина. Это подтверждают и поэты. Вот она какая у Геннадия Трофимова:
А вот какие ассоциации вызывает образ тишины у Юлии Чугай:
И как всегда, неповторима лирика Светланы Гаделия:
У Петра Цыбулькина есть цикл новелл "Повсюду жизнь". Они часто появляются на страницах "ЛК". В них он с большой любовью рассказывает интересные факты из жизни животных и растений. Мне понравилась новелла "Воля к жизни", опубликованная в последнем номере "ЛК". В ней рассказывается о воле к жизни... простого комнатного цветка.
"Как-то, уезжая в отпуск, я оставил квартиру под присмотром друзей, чтобы следили и, главное, чтобы цветы поливали.
Любимый мой цветок "декабрист" жил на подоконнике. На улице в ту зиму стояли жестокие морозы - ниже пятидесяти градусов. Вернувшись, я подошёл к цветку и сказав: "Ну здравствуй!", нежно щёлкнул пальцем по листку, а он в ответ зазвенел. Замёрз! Я был в шоке, но сразу выбросить цветок не решился. Интуиция подсказывала, что в нём ещё есть энергия".
Пётр перенёс горшок с цветком на стол в центре комнаты. Ухаживал, как с живым постоянно разговаривал, и что же?! Цветок скоро расцвёл, да так пышно, как никогда до этого.
Понравился рассказ Ольги Бори "В Крыму через годы". В нём рассказано о большой несостоявшейся любви, но оставившей след на многие годы.
Я думаю, что все публикации этого номера достойны большого читательского внимания.
Знакомясь с произведениями авторов альманаха "ЛК", опубликованных в 75-м его выпуске, поймал себя на мысли: "Большинство из них пронизаны ностальгической грустью воспоминаний о дорогих, памятных мгновениях, происшедших когда-то в жизни каждого из них".
"А почему? - рассуждал я. - Не потому ли, что большинство авторов в период между выпусками 74 и 75 номеров из-за коронавируса находились на самоизоляции". Замкнутым в стенах своих домов, дач, квартир, лишённым общения с друзьями и коллегами, перед ними встала проблема - чем себя занять. Для каждого из них остался единственный источник общения - это собственная память. И вот уже общение с ней даёт свои результаты...
"Кажется, что мне снова шестнадцать лет. От его солнечной улыбки щурюсь, как от солнца", - такими словами начала своё повествование Надежда Прохорова. Подумала-подумала и продолжила: "Мозг такая удивительная штука, столько мыслей генерирует и главное, так последовательно получается в голове. А попробуй взять ручку или сесть за компьютер, ни строчки не получается написать. Вот если бы мысли сами собой печатались, я бы уже точно создала бестселлер...А вот если бы взять да на окне писать то, о чём думаешь. Роман на стекле! Это же круто и так красиво!"
Не знаю, как насчёт романа, вот новеллу с названием "Роман на стекле" Н.Прохорова в "ЛК" опубликовала. И довольно хорошую, наполненную философскими рассуждениями о жизни и о любви.
Игорю Малявкину припомнилась история о несостоявшейся любви. Правда он оформил свой рассказ "Запах дыни" как исповедь своей избранницы. И это у него получилось настолько пронзительно искренне, что читаешь и чувствуешь, как мурашки бегут по спине.
Александр Квиток, растревожив анналы своей памяти, забитые множеством интересных мгновений из жизни геологов, вдруг задремал, и ему снится сон.
"Приснились, - пишет он в новелле "Любовь с первого взгляда", - женщины: красивые, обаятельные, артистичные... Такой сон запишу с удовольствием!" Получилась у Александра хорошая новелла. "Позвонил приятель, рассказывает он, - и предложил подработать в театральной студии..." Суть работы в том, что надо постоять один час, а мимо будут проходить девушки (студентки театральной студии) и отрабатывать эффективность своих влюблённых взглядов. Преподаватель Алла Константиновна показала, как это нужно делать. "Она прошла, - пишет автор, - молодой лёгкой походкой, в меру качая бёдрами, а уж взгляд... это была сплошная и невероятная нежность, отчего я даже немного смутился и мысль такая мелькнула: "Да разве может меня, старого хрена, полюбить такая красивая женщина? Но я в неё влюбился понастоящему..." "Изобилие красоты меня утомило. Я сел на жёсткое кресло в углу павильона, закрыл глаза и задремал. Предо мной проплывали красивые женские лица, стройные женские фигуры. Много. Очень много! Зачем так много мне одному?
На этом вопросе я проснулся".
Но самая правдивая, обстоятельная память оказалась у Станислава Подольского. Она помогла ему воссоздать моменты общения с замечательной русской поэтессой Ириной Анатольевной Снеговой. И, как всегда у Станислава Яковлевича, эссе получилось пронзительно эмоциональным по отношению к героине эссе и широкомасштабным, правдивым по отношению к тому времени.
Он очень ёмко, с сыновней любовью рассказал о встречах с поэтессой, о её готовности принять участие в его судьбе, о её необыкновенном поэтическом таланте.
"Во-первых, Ирина Анатольевна настоящая поэтесса, у неё дар божий, - пишет автор эссе. - Во-вторых, когда невозможно было опубликовать нечто нетривиально-правдивое, она умудрилась издать свои искренние, дерзкие стихи - сразмаху, в престижных издательствах. Это для посредственности невозможно".
А вот как отозвался Станислав Яковлевич о её единственной книге в прозе: "Рассказ "Белые гольфы" - один стоит по-моему всего "Ракового корпуса" А.Солженицына. Драматизм, глубоко затаённая трагедия, поразительная человечность, яркие и точные характеры. Оторваться от повествования невозможно, хотя и жутковато порой". И далее: "Сказать по чести, кроме своей искренней горячей поэзии Ирина Анатольевна поражала меня душевной щедростью и невероятным мужеством в обстоятельствах довольно свирепого существования в советской действительности".
Автор иллюстрирует свой рассказ рядом эпизодов из той "советской действительности". И, конечно, автор эссе на ярких конкретных примерах рассказывает о бескорыстии долгой дружбы известной поэтессы и амбициозного юноши, приехавшего покорять Москву. Потом юноша уезжает на Север, но дружеская связь не прерывается - они продолжают обмениваться письмами. В1975 году Станислав Яковлевич возвращается домой, на Северный Кавказ. Путь его возвращения, естественно, лежит через Москву.
"Я с радостью, - пишет автор, - предвкушал встречу с Ириной Анатольевной: было что показать ей (у меня почти сложилась рукопись книги колымских текстов), было что рассказать... Из аэропорта звоню Ирине Анатольевне, отвечает серьёзный и какой-то окончательный мужской голос: "Ирины нет. Она умерла". На меня в мгновение обрушился потолок аэровокзала".
В целом эссе читается с интересом. Оно волнует и правдивой, откровенной исповедью автора о дружбе, и масштабностью нового взгляда на "счастливые" шестидесятые.
P.S. Я прошу извинения у авторов, фамилии и произведения которых используются в этом вольном своеобразном отклике. Это просто журналистский приём преподнести материал как-то пооригинальней, поживее.
Мне было приятно видеть на лицевой стороне обложки восьмидесятого номера "ЛК" портрет поэта Николая Заболоцкого. Вроде бы и повод для публикации не подходящий - 119 лет со дня рождения, не юбилейная дата. Но подумал: Н. Заболоцкий, как написано рядом с портретом, "глубокий, своеобычный поэт", значит опубликовать его портрет всегда уместно.
Следующая страница обложки посвящена тоже Н. Заболоцкому. На ней размещены портрет поэта, короткая биографическая справка и одно из его стихотворений. Вроде бы всё хорошо, но меня, как земляка поэта, смутили в данной публикации два обстоятельства: первое - подборка на второй странице даётся под рубрикой "Непрочитанные поэты России". Я не согласен с тем, что Николай Заболоцкий непрочитан. После освобождения из лагеря он издавался много и большими тиражами. Строки из его стихотворения: "Душа обязана трудиться и день и ночь... " восприняты читателями как народная мудрость, и нередко используются по случаю. Второе - читаю биографическую справку и чувствую, что в ней что-то очень важное упущено - не сказано, что родился он в Вятской губернии, что именно Вятская земля дала такого большого поэта.
Его дед Агафон Яковлевич был мещанином города Уржум Вятской губернии. Своего сына Алексея он отпустил на учёбу в Казанское сельскохозяйственное училище, окончив которое, Алексей работал агрономом в селе Сернур Уржумского уезда. Там он женился и 24 апреля 1903 года в молодой семье родился первенец - Николай. Он успешно окончил сельскую начальную школу, а потом продолжил учёбу в Уржумском реальном училище. У его отца была хорошая, по тем временам, библиотека. Он рано приобщился к чтению. Впервые стихи написал, учась в реальном училище.
Листаю дальше свежий номер (N 80) альманаха. Моё внимание привлёк заголовок "Пошлый мордобой вместо благородной дуэли". Автор публикации Александр Квиток. О! Это должно быть интересно!
Прочитал и подивился дотошности автора, его неистовому стремлению копаться в материалах о жизни людей имеющих отношение к литературной деятельности, найти какую-нибудь загадку и непременно разгадать её, добраться до истины.
В данном случае в интриге фигурируют такие известные имена, как Вячеслав Иванов, Михаил Кузьмин, Николай Гумилёв, Анна Ахматова. В эпицентре этой интриги стала "молодая, образованная девушка, переводчица, немного поэтесса Вера Шварсалон".
Вера забеременела от Славика (В. Иванов), и он хотел жениться на Вере, но Слава её отчим... Вера любит Мишу (М. Кузьмин) и т.д. Трудно разобраться, но Александр Квиток разобрался кто есть кто и какой сексуальной ориентации... Любопытно, интересно, читается как своеобразный детектив.
Литературовед Маргарита Самойлова тоже любит покопаться в материалах об авторах, которые оставили замечательный след в истории нашей литературы, стремится разобраться и оценить творчество сегодняшних авторов, печатающихся в "ЛК".
Вот и в восьмидесятом номере опубликован солидный материал, в котором она с профессиональной дотошностью делает разборку книги воспоминаний о поэте Глебе Семёнове, ушедшем из жизни в январе 1982 года.
"В числе поэтов, на которых Г.С. Семёнов оказал немалое влияние, - пишет М.Самойлова, - был и Станислав Подольский. В книге воспоминаний опубликовано и его эссе "Первостепенность "Второстепенных" поэтов".
Надеюсь, память о поэте будет хранима близкими, многочисленными учениками, и конечно же поклонниками поэзии мастера".
Далее следуют три эссе: о творчестве Олега Голодного, еврейского поэта, живущего в Америке, о творчестве поэтесс, постоянных авторов нашего альманаха Натальи Рябининой и Юлии Чугай.
В творчестве Олега М.Самойлова обращает внимание на ностальгические мотивы автора.
"Стихи Н.Рябининой, - пишет автор, - в каждом номере "ЛК" открывают рубрику "Поэты "Зелёной горы"". Они привлекают читателя искренностью чувств, оригинальностью мысли, изяществом формы.
"В чёрном небе Донбасса я видела багровое солнце", - эти строки Юлии Чугай воспринимаются, как ужасное видение, - пишет М. Самойлова. - Да, было и есть время войне и время миру. Скорее бы наступил благословенный мир!"
В этом же номере "ЛК" публикуется подборка поэтических посвящений Маргариты Самойловой. Вот и я решил посвятить несколько строк Маргарите.
Листаю номер 86 альманаха "Литературный Кисловодск" и ловлю себя на ощущении, что я слышу звучание очень грустного стихотворения:
Потом приходит осознание: почему я слышу звучание именно этих моих собственных строк. Ведь мне уже за девяносто, и я стою на краю... Но увидев в своих руках "ЛК-86", который я только что листал, вдруг понял, что вот в чём причина моих грустных мыслей: возле фамилий многих авторов "ЛК" по два набора четырёх цифр, разделённых чёрточкой, как на могильном памятнике. Среди них такие имена, что трудно сказать, что они были: Геннадий Трофимов, Мирон Этлис, Светлана Гаделия, Марина Туманова... А два сообщения под рубрикой "Памяти поэта", совсем недавние, они свидетельствуют, что уже в нынешнем году ушли из жизни Татьяна Константиновна Суханова и Юрий Григорьевич Коленко. Печально! Как говорится: "пусть им земля будет пухом..."
Но, листая журнал, я обратил внимание на присутствие другой рубрики - "Новые имена". В "ЛК-86" она использована пять раз. Значит, счёт два на пять в пользу жизни, созидания. Очень приятно, что каждый новый автор сопровождает подборку публикуемых произведений короткой справкой о себе, о своём творчестве.
Вот Светлана Изотьева из Ингушетии пишет о себе: "Я родилась и выросла на Ставрополье. Родители переехали в Ингушетию когда мне было уже 16 лет. По духу и по образованию я профессиональный журналист, член СЖРФ. Стихи пишу с детства..."
В её стихах чувствуется и свобода ветров, несущихся по просторам ставропольских степей:
... И вечная мудрость гор, буйство горных рек:
А вот следующее "новое имя" даже именем трудно назвать - Юссия. Новый автор так себя и представила: "Имя моё Юссия, и мои стихотворения - искренние переживания, воплощённые в слова, отражение моей души. Они пропитаны любовью к родине, чувством вечности и глубоким уважением к жизни..."
Это что? Претензия на оригинальность? Наверное нет. В стихотворении "О любви" поэтесса прямо восклицает:
Но почему Юссия? Ответа я не нашёл ни в препроводиловке автора, ни в её стихах. Но нашёл её настоящее имя: Юлия Ситникова из Будённовска. И Имя, и фамилия даже очень по-русски мило читаются...
Безо всяких выкрутас представлено "новое имя" кандидата экономических наук, старшего научного сотрудника Юрия Максимова из Москвы. Как всё серьёзно! А на страницах журнала он представлен как поэт-юморист:
Следующее "новое имя" меня приятно восхитило и сюжетом рассказа, и непосредственностью стиля повествования, а когда я прочитал, что автор - Вероника Краснопёрова из Магаданской области, ещё только восьмиклассница - порадовался рождению настоящего таланта.
Рассказ повествует о том, как в блокадном Ленинграде голодная собачья стая спасла маленькую одинокую девочку. В морозную, буранную ночь она оказалась на улице одна. И пурга уже начала заметать засыпающее озябшее тельце, как её обнаружила стая собак. Животные расположились возле тельца ребёнка плотным кольцом и теплом своих тел обогрели, спасли замерзавшую.
Листаю "ЛК" дальше. Ага, вот ещё "новое имя". Читаю: Виктория Краснопёрова из Магаданской области. Соображаю: что, редакция имя перепутала? Ведь только что была представлена Краснопёрова из Магаданской области, но Вероника, а она - Виктория. Вникаю в суть глубже. Обе Краснопёровы из посёлка Ола Магаданской области, обе Григорьевны, так значит - они сёстры!
Виктория уже окончила школу с золотой медалью и тоже пишет рассказы. Их часто печатают в местных периодических изданиях. Меня удивляет - почему редакция "ЛК" представила сестёр в одном номере, но в разных местах. Почему бы их произведения не разместить друг за другом и не рассказать об их авторах, как о сёстрах, выросших в одной семье, учившихся в одной школе. Получился бы интересный очерк. Я думаю, что в одном из следующих номеров редакция так и сделает.
А в целом я редакции "ЛК" выражаю благодарность и за то что она долго хранит память об ушедших в мир иной, продолжает публиковать их произведения, и они как бы продолжают жить среди нас, мы слышим их голоса! И, конечно, за "новые имена": публикация их произведений вносит новизну в тематику, разнообразные публикации, новаторские изюминки в стиле.
Василий Помещиков. Юбилеи, юбилеи (Обзор журнала "Литературный Кисловодск")
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 5 Sep 2024