Страницы авторов "Тёмного леса"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Примерно через месяц после того, как в нашей школе появилась молодая учительница Ирина Ивановна, я стал замечать, что меня почему-то уже не так тянет домой с работы, как раньше, а когда я проверяю тетради, меня так и подмывает поставить хорошую оценку даже самому убеждённому и несгибаемому лодырю, хотя бы тот не написал ничего, кроме номера задачи да подсмотренного у соседки-отличницы ответа.
Я математик и во всём привык докапываться до сути. Поэтому однажды я подверг всестороннему математическому анализу свои чувства и сделал ошеломляющее открытие: оказывается, я самым настоящим образом влюбился. Хотя мне недавно стукнуло уже тридцать, влюбляться раньше мне как-то не приходилось, если, разумеется, не считать того случая, который произошёл ещё когда я учился во втором классе. Я предложил тогда одной славной девчушке с очаровательными чёрными косичками свою руку и сердце. В ответ она наморщила носик-пуговку и заявила презрительно:
- Очень мне твои руки нужны! Сначала их мыть научись!
Жестоко оскорблённый в лучших своих чувствах, я дал ей тумака и дёрнул за крысиный хвостик, который она нахально называла косой, но в ответ получил чувствительный удар пеналом по стриженой макушке. С тех пор я надолго охладел к прекрасному полу и все силы своей любвеобильной души направил на футбол и коллекционирование спичечных этикеток.
И вот теперь мой душевный покой внезапно рухнул, как рушатся во время землетрясения дома, воздвигнутые в эпоху застоя, когда возник передовой почин не добавлять в раствор цемента.
Внешностью своею Ирина Ивановна напоминала мне кого-то из наших выдающихся женщин, но вот кого: то ли Софью Ковалевскую, то ли Софию Ротару, я не мог определить, хотя твёрдо знал одно - нужно быть пнём бесчувственным, чтобы, встречаясь с нею на каждой перемене, безмятежно спать потом по ночам и не мечтать о том, чтобы увидеть её фамилию на странице своего паспорта в графе "Семейное положение".
Мне не терпелось торжественно заверить её, как счастлив буду я всю оставшуюся жизнь, до самой пенсии, проверять тетради за одним столом с нею, а по утрам носить в школу два наших увесистых портфеля, открывая ей по дороге величественную красоту биквадратных уравнений и ни с чем не сравнимое изящество формулы Герона. Однако горький опыт первой любви мешал мне открыть ей свои чувства. Много бессонных ночей провёл я, ища пути к её сердцу, но, сколько я ни напрягал свои недюжинные мыслительные способности, ничего приемлемого придумать мне так и не удалось.
И вот однажды меня вдруг осенило. Я сидел на педсовете, вполслуха внимая глубоким философским раздумьям директора школы о необходимости "всемерного повышения уровня знаний и воспитанности учащихся" и проверяя, подобно другим коллегам, тетради, как вдруг до слуха моего долетел один из блестящих афоризмов, которых в директорской речи было не счесть, как "алмазов в каменных пещерах" и "жемчужин в море полуденном". Эта фраза заставила меня отложить тетради в сторону и навострить уши.
- Священный долг каждого опытного педагога, - изрек наш предводитель, - посещать уроки молодых учителей и направлять их трудовую деятельность в нужное Родине русло!
"Какое простое математическое решение! - подумал я. - И как это я сам до этого не додумался? Завтра же напрошусь на урок к Ирине Ивановне. Анализировать его будем с глазу на глаз - вот тут-то я всё ей и выложу!"
Ночь я провёл беспокойную, и не только потому, что какие-то коты, утробно воя, выясняли взаимные отношения, но и потому, что душа моя горела жарким пламенем, а мысли скакали, как лягушки по берегу пруда при приближении человека. Заснул я лишь тогда, когда хозяйский петух, голосистый, как Алла Пугачёва, в третий раз за ночь принялся пробовать свои голосовые связки, зато предстоящий разговор был продуман до мельчайшей детали. В последние дни мне стало казаться, что Ирина Ивановна посматривает на меня чуть внимательнее и теплее, чем на других мужчин. Теперь же, когда я солидно и даже несколько величественно, как и подобает опытному педагогу, вошёл к ней в класс и утвердился за последней партой, рядом с вертлявой конопатой девчушкой, у меня не осталось на этот счёт никаких сомнений: щёки Ирины Ивановны горели ярче обыкновенного. "Волнуется, - с удовлетворением подумал я. - Хороший признак: видно, я и в самом деле ей небезразличен".
В начале урока своим певучим голосом она рассказала детям, как составить словесный портрет человека, потом для примера прочитала несколько отрывков из произведений классиков и в заключение предложила:
- А сейчас хорошенько подумайте и опишите внешность своего товарища или знакомого. Только не забудьте подбирать яркие сравнения и делать выводы.
Три десятка голов завертелись, как вертится стрелка компаса в районе магнитной аномалии, шесть десятков глаз стали хищно высматривать жертву. Нависла тяжёлая предгрозовая тишина; слышалось только усиленное сопение, свидетельствующее об усиленной работе творческой мысли. Потом кверху потянулись десятки рук.
Случайно я глянул на свою соседку по парте, и сердце у меня оборвалось от дурного предчувствия: она рассматривала меня так внимательно и беззастенчиво, словно я был не учитель математики, а какое-нибудь неодушевлённое наглядное пособие, вроде заспиртованного дождевого червя или модели парового двигателя в разрезе. И вот тут-то Ирина Ивановна сделала непростительный промах: она вызвала именно её, мою вертлявую, словно ящерица, соседку. Я похолодел, и мне вдруг захотелось оказаться как можно дальше отсюда.
Впрочем, начало не предвещало ничего недоброго.
- У моего соседа красивые голубые глаза, - доброжелательно отметила девочка, и я, на миг потеряв бдительность, приободрился: подобных комплиментов мне раньше никто не говорил. Правда, сам я до сих пор был уверен, что глаза у меня скорее серые, чем голубые, но, как говорят, устами младенца глаголет истина, и протестовать я не стал.
- У него глаза совсем как... - юная физиономистка на мгновение задумалась, подыскивая наиболее точное и яркое сравнение, и наконец нашла его: - совсем как пуговки у Кольки Хвостикова на новой форме.
Это было уже слишком! Я, конечно, отдавал себе отчёт в том, что не так красив, как Ален Делон или Сергей Есенин, но сравнивать мои мужественные, отливающие стальным блеском глаза с какими-то презренными оловянными пуговицами было неслыханной дерзостью и величайшей несправедливостью. А это невоспитанное и лживое создание между тем продолжало свои клеветнические измышления:
- На голове у моего соседа - лысина. Значит, он уже старый.
Это была гнусная ложь! Какой же злой и извращённый ум надо иметь в десять лет, чтобы наговаривать на человека такое! Конечно, за последние годы некогда буйная растительность на моей макушке слегка поредела, но не настолько же, чтобы называть меня лысым и старым!
Я, естественно, ожидал, что Ирина Ивановна с возмущением опровергнет безответственное заявление этой конопатой клеветницы, но, увидев её внимательный взгляд, устремлённый на меня, понял, что она тоже оценивает на глаз размеры постигшего меня бедствия. И я с грустью понял, что с этой стороны помощи мне ожидать не стоит. И тут я допустил непростительную ошибку - улыбнулся растерянной и жалкой улыбкой. Моя маленькая мучительница встрепенулась и с какой-то садистской радостью принялась добивать меня:
- Когда мой сосед улыбается, у него видно во рту два зуба из нержавейки. Видно, он жадина. Не был бы жадным, вставил бы золотые.
- А может, и не жадина, - вступился за меня белобрысый мальчуган со среднего ряда. - Может, он на одну зарплату живёт. Мой папа говорит, что на зарплату золотых зубов не навставляешь.
- А можно мне про одежду сказать? - спросила моя веснушчатая фурия, и я с грустью подумал о том, как же низко пала вся наша система народного образования, если в школах воспитывают таких бессовестных сплетниц.
Я вскочил с места и, прикрывая папкой изрядно потрёпанный в житейских бурях галстук, плечом толкнул дверь, сбив с ног школьную нянечку тётю Нюру, имевшую привычку с познавательными целями подсматривать в замочную скважину.
Очнулся я лишь после громкого звонка на перемену и обнаружил, что сижу на опрокинутой мусорной урне в школьном скверике, обхватив голову руками, и горестно мычу что-то нечленораздельное. Всё было кончено, надежды на счастье рухнули в один миг.
Свадьба состоялась через полгода. Я смотрел на Ирину Ивановну, сказочно прекрасную в свадебном наряде, и мрачно думал о том, каким же недалёким человеком она оказалась: не сумела по достоинству оценить меня. Как можно было выйти замуж за человека, не научившегося отличать логарифм от интеграла и способного лишь безжалостно терзать баян да верещать что-то жиденьким козлиным теноришком?
Немало испорченной химикатами воды утекло в нашей речке, прежде чем я утешился. Но одна мысль и сейчас не даёт мне покоя. Оказывается, сочинение на тему "Портрет моего друга" пишут только в шестом классе, а ведь я был на уроке в четвёртом. Так что же произошло в тот злосчастный день: перепутала Ирина Ивановна тетради с поурочными планами от волнения или это был тщательно спланированный удар под дых, чтобы избавиться от одного из нежелательных претендентов на её руку и сердце?
Главная страница
Литературный Кисловодск и окрестности
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "ЛК"
Последнее изменение страницы 28 Sep 2018