Страницы авторов "Тёмного леса"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
- Нет, что ни говорите, а не тот нынче директор пошёл, - сказал мне как-то после педсовета наш пожилой историк Борис Васильевич. - Ну что это за директриса - элементарного порядка на совещании навести не может! Натуральная медуза черноморская! Вот раньше, скажу я вам, любопытные экземпляры среди директоров попадались - настоящие Зевсы-громовержцы! Знавал я одного такого! То-то титан педагогической мысли был, этакое образцовое порождение административно-командной системы. Умел такого страху нагнать на всех, что при виде его не только школьники, учителя - и те во фрунт становились. Военная жилка сказывалась: к нам он из военкомата пришёл, проштрафился там чем-то. А приказы какие писал! Идейно выдержанные, глубокие по мысли, а гневные, как письма Ивана Грозного князю Курбскому! Учителя по собственной инициативе их переписывали и наизусть заучивали. Вот это был златоуст! И что же? Погорел ни за понюх табаку! Хотите, расскажу эту поучительную историю? Ладно, слушайте.
Было это ещё в те времена, когда умами людей у нас завладела "королева полей" - кукуруза, а власти все - сверху донизу - включились в знаменитую хрущёвскую антикоровью кампанию.
Вот как-то собирает наша заврайоно директоров школ и насмерть перепуганным голосом гоголевского городничего сообщает им, что через два дня прилетает из столицы некий Высокий Чин и хочет познакомиться со школами района.
- Сами понимаете, нам нельзя ударить мордой в грязь, - заведующая любила показать свою близость к народу, а потому при каждом удобном случае употребляла довольно крепкие выражения.
- Поэтому в первую очередь я повезу его в самую лучшую школу - Красноуховскую, а вы, товарищ Карманов, (так звали нашего директора), уж не пожалейте живота своего (при этих словах Карманов, как мне сказал потом один знакомый директор, покосился на свой огромный, похожий на турецкий барабан живот) - покажите товар лицом. Я вас выдвинула на награждение знаком "Отличник просвещения", так что уж вы постарайтесь оправдать моё высокое доверие. Ну, там - монтаж какойнибудь на патриотическую тему и, конечно, коньячок, закусочку получше. Не мне вас учить. Вы у нас директор с опытом и знаете, что начальство любит.
Карманов был этакий колобок с громадной, чуть ли не во всю голову лысиной, такой блестящей и гладкой, что, как утверждали злые языки, жена его по утрам пользовалась ею вместо зеркала, когда красоту наводила.
- Будет сделано! - заверил наш директор заведующую. - Можете быть спокойны.
Вернувшись домой, он даже ужинать не стал, а сразу, пока не прошло вдохновение, сел сочинять
приказ: "24 апреля в нашу школу прибудут высокие гости из столицы нашей Родины Москвы. В связи с этим знаменательным событием приказываю:
К 8 часам утра учителю физкультуры Митрохину А.А. построить весь личный состав вверенной мне школы, как ученический контингент, так и педагогические кадры, на школьном стадионе, возле флагштока, который к тому времени должен быть выкрашен в зелёный цвет учителем рисования Курочкиным Н.П. Обязываю всех классных руководителей быть в наличии при своих классах, стоя на два шага впереди учащихся по стойке "смирно" и выражая при этом на лице неподдельную радость. Провести в классах репетиции, на которых научить детей выражать горячий энтузиазм бурными, долгими не смолкающими аплодисментами, переходящими в овации. Предупредить всех школьников, что те, кто не проявит должной радости при виде гостей, будут строго наказаны".
На следующее утро он вызвал к себе классного руководителя восьмого "А" Алевтину Никитичну, женщину, будто только что сошедшую с картины Иеронима Босха: тощую, с длинным лошадиным лицом и крохотным носиком-пуговкой.
- Ваш класс все эти годы - правофланговый, - сказал он, - а потому вам выпала великая честь преподнести высоким гостям хлеб-соль. Девочки у вас рослые и красивые, как на подбор, вот пусть они и вручают. Правда, есть у вас там две-три замухрышки, так вы их пока по другим классам рассуйте, чтоб лицо школы не портили. Пусть увидит столичный гость, что мы тут, в деревне, тоже не лыком шиты!
Гости, как это ни удивительно, опоздали всего на час. Подкатила чёрная "Волга", из неё вылезли Высокий Чин, и в самом деле высокий и тощий, как школьный флагшток, заведующая районо, женщина необъятных размеров, и две невзрачные инспектрисы из края. Зарокотали пионерские барабаны (если бы только мог знать Карманов, что это рокочут барабаны его судьбы!), лучшая ученица, дочь колхозного председателя, осторожно, чтобы не испачкать свой белый фартук о свежевыкрашенный столб, подняла флаг, а три самые красивые девочки торжественно преподнесли гостям хлеб-соль. Высокий Чин ласково улыбнулся им, передал поднос одной из инспектрис и, подойдя к столу, накрытому красной скатертью, уже открыл было рот, чтобы произнести речь, как вдруг произошло то, чего никто, даже осторожный и предусмотрительный Карманов, не мог предусмотреть: в ход событий вмешались тёмные силы в лице коровы Милки, принадлежавшей школьной уборщице тёте Моте.
Корове этой неизвестно каким образом удалось избежать печальной участи своих подруг по пастбищу в эпоху знаменитой хрущёвской кампании по искоренению частнособственнических инстинктов у крестьян, а поскольку луга, на которых с тех пор пасти стало некого, были распаханы до самых дворов, Милка обычно паслась на заросшем буйной лебедой школьном стадионе, привязанная к вбитому в землю железному колу. Животное это отличалось нравом буйным и необузданным и какими-то прямо-таки диссидентскими настроениями, что дало повод нашему географу утверждать, что в её коровьих жилах течёт благородная кровь испанских быков, предназначенных для корриды, и что если выпустить её на арену, то она непременно выпустит кишки не одному тореадору. Когда Милка срывалась с привязи, это походило на стихийное бедствие, и всех из школьного двора будто метлой выметало. Сорвалась ли она в тот день по собственной инициативе или это было подстроено её хозяйкой, которую директор накануне выгнал с работы за лень и хамство, - не знаю, да это и не важно. Важно то, что вдруг раздался грозный топот копыт, все одновременно оглянулись и увидели, что прямо на них стремительно несётся, наклонив свою рогатую голову, это свирепое, неуправляемое создание.
Милка терпеть не могла красного цвета, что подтверждало мнение нашего географа о её испанском происхождении. Дети, знавшие непреодолимую антипатию Милки к красному, часто дразнили её, размахивая перед самым носом коровы пионерскими галстуками, отчего она, как свирепая дворняга, рвалась с привязи, стараясь достать кого-нибудь рогами.
Увидев скачущую бешеным галопом Милку, дети бросились врассыпную. Но корова, не обращая никакого внимания на их галстуки, помчалась прямо к столу, накрытому красным. Директор, прежде чем успел что-нибудь сообразить, в мгновение ока вскарабкался на флагшток, высокие гости со страху полезли под стол и прикрылись скатертью. Просто удивительно, как все они ухитрились там поместиться. Корова поддела стол рогами и перевернула его. Раздался звон графина и ваз с цветами, свалившихся на землю, а высокие гости с визгом побежали на четвереньках в разные стороны. Одна только Алевтина Никитична в своём зелёном наряде стояла непоколебимо, как берлинская стена до недавнего времени, и, если бы не дробь, выбиваемая зубами, да не цвет её лица, мало чем отличавшийся от цвета платья, можно было подумать, что чувство страха ей совершенно неведомо.
Разогнав высоких гостей, Милка устремилась было к Алевтине Никитичне, но вдруг почему-то резко остановилась, будто ей на шею накинули лассо, а потом в панике бросилась наутёк. Позднее географ сказал нам с нескрываемым торжеством:
- Ну что, теперь поверили мне, что эта скотина испанских кровей? Только увидела длинную Алькину вывеску, как враз генетическая память сработала: личико-то у нашей коллеги точь-в-точь морда у лошади, с которой пикадор быка пикой колет.
С перепугу Милка налетела на столб, на котором, как обезьяна на кокосовой пальме, висел наш директор. От удара он сорвался со столба, сел на корову верхом и сделал на ней галопом по стадиону несколько кругов, будто он был не почтенный директор школы, а юный ковбой на праздничном родео. Но тут Милке, видно, надоело таскать на своей спине столь увесистую ношу, она взбрыкнула, и бедный Карманов шлёпнулся в пыль. Он сидел на земле, в своем бывшем праздничном костюме, теперь безнадёжно испачканном зелёной краской, и растирал по лицу грязные слёзы. Карьера его была кончена, это он теперь знал определённо. И из-за кого? Из-за какого-то безмозглого деструктивного элемента, по чьему-то недогляду недорезанного в период героической борьбы за искоренение подсобных хозяйств!
- Чтоб завтра духу его здесь не было! - грозно сказал Высокий Чин заведующей, тыча пальцем в Карманова. - А с вами мы ещё разберёмся! Ишь, распустили подчинённых: какие-то дикие буйволы у них по школьным дворам шляются, будто это не школа, а прерия какая-нибудь, а они себе и в ус не дуют!
Он сел в чёрную "Волгу" и уехал, забыв прихватить с собой заведующую районо и обеих инспектрис.
С тех пор Карманов в школе никогда больше не появлялся: видно, уехал куда-то в дальние края. Правда, я что-то не припомню ни одного человека, кто бы пожалел об этом.
Главная страница
Литературный Кисловодск и окрестности
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "ЛК"
Последнее изменение страницы 28 Sep 2018