Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
"Сад далекой мечты" - так назывался очерк Л. Глушковой в газете "Магаданский комсомолец" (14.01.1982) о человеке, судьба которого вошла в историю Магадана.
Газета сообщала: "Далекой предвоенной осенью впервые ступил на магаданскую землю Владимир Иванович Горазеев. За плечами долгая педагогическая работа..." Так 20 лет назад камуфлировалась трагедия бывшего заключённого Севвостлага, ставшего известным в нашем городе как колымский Мичурин. До очередной волны массовой реабилитации репрессированных по политическим мотивам ещё нужно было дожить.
В.И. Горазеев родился в 1897 году в Казани в многодетной семье царского офицера. Мать имела хорошее образование - высшие женские курсы в Санкт-Петербурге, владела тремя языками, имела музыкальную подготовку. С детства родители воспитывали в своих детях любовь к знаниям.
Полковник в отставке Иван Горазеев служил капельмейстером в Воронежском оркестре при яхтклубе. Элитное дворянское, чисто мужское общество, собственный дом на берегу Воронежа, казалось, обеспечивали нормальную семейную жизнь. Но, когда Владимиру исполнилось четыре года, отец умер, и его матери, Юлии Алексеевне, пришлось завести своё дело - она открыла женскую гимназию.
Володя же пошел по стопам отца. Закончив кадетскую школу, юнкерское училище в Москве в 1915 году, 19-летним подпоручиком он попал на фронт. Служил в штабе полка, но после февраля 1917 года в армии не остался. Повлияла буржуазно-демократическая революция, отказ от самодержавия, крах династии Романовых.
Любознательный молодой офицер решил заняться мирным трудом и поступил в Новочеркасский сельхозинститут. К земле с детства был приучен, даже экспериментировал на домашнем огороде, интересуясь лечебными свойствами ягод и овощей.
В 1922 году после нескольких лет мытарств по югу России (в период гражданской войны бывшему офицеру было нелегко), бросил институт и уехал со своей семьей в Урюпинск, где устроился инспектором народного образования в уезде. Опыт преподавания к тому времени имел, так как ещё будучи курсантом, много репетиторствовал, помогал матери в обучении гимназисток. А в 1929 году Владимир Иванович переходит на работу в станице Алексеевская Ново-Анненского района директором школы крестьянской молодежи. Там же он создает товарищество по совместной обработке земли, в последующие годы преобразованное в крепкий колхоз.
Это была казачья станица, где к "иногородним" относились недоверчиво. Надо было выживать, надеясь только на собственные силы и знания, и обеспечивать семью, жену и двух детей.
Обычно казаки картофель хранили в ямах, но теплая зима повлияла на сохранность урожая. Горазеев показал своим ученикам, как сохранить клубни сухими и здоровыми. И к рачительному хозяину, учителю стали прислушиваться.
Зима выдалась трудная: всё зерно съели, тягловый скот голодал. Владимир Иванович купил немного овса, добавил жмых, тем и кормил волов. Но быки жмых не едят, казаки это знали, а Горазеев настаивал: "Возьмите овёс, смешайте со жмыхом, посмотрите на результаты".
Действительно, к концу посевной волы не только не похудели, но даже прибавили в весе.
К учителю пришло заслуженное уважение. Накапливался опыт работы в крестьянской школе, он-то и был в основе двух методических статей, опубликованных в журнале "На путях к новой жизни", издаваемым Наркоматом просвещения страны. Эти публикации привлекли внимание заместителя наркома Н.К. Крупской, которая высоко оценила усилия сельского учителя по воспитанию и образованию крестьян. Но в период массовой коллективизации к сельской интеллигенции относились неоднозначно.
Завхоз школы написал донос на Горазеева. Пришлось ему уволиться и уехать в Москву, где стал работать учителем школы при авиазаводе. Должность требовала творчества. В это время Горазеев и создает особую тетрадь для первоклассников - лист с наклонной линеечкой. (Впоследствии Наркомпрос утвердил такую тетрадь как государственный стандарт).
Блестящий рассказчик, он часто импровизировал на учебных занятиях. Например, утверждал, что бывал в Африке и видел баобаб, далее следовало занимательное повествование о южной африканской природе. Причем, чтобы ученики внимательно слушали урок, он в начале занятий говорил: "Если вы хорошо будете себя вести, то я расскажу в конце урока случай из своей жизни".
Ребятам очень нравились эти рассказы и они сидели как завороженные, слушая о необыкновенных путешествиях своего учителя.
Свой кругозор Горазеев пополнял самообразованием, чему помогало его увлечение эсперанто. Еще в Урюпинске Владимир Иванович занялся изучением этого международного языка.
Владимир Горазеев стал активным участником эсперантистского движения, переписываясь с его представителями из разных стран мира. Но он тогда не понимал, что в советском обществе эти связи с зарубежными странами осуждались и оценивались как антигосударственные поступки.
В 1938 году он все-таки окончил институт, но перед защитой диплома его арестовали как шпиона, работавшего в пользу трех стран, хотя адресаты Горазеева были более чем из 50 государств. Особое Совещание НКВД приговорило его к 8 годам исправительно-трудовых лагерей.
В бухту Нагаева его привезли на пароходе "Дальстрой" 7 октября 1938 года. В своем дневнике он записал позже: "Не понравился Север мне. Ну что хорошего - полуголые сопки, сине-голубое, а то и фиолетовое небо. Холод. Где "материковские" золотисто-красные цвета? Щебет птиц, аромат цветов? И лишь чисто профессиональное любопытство заставило внимательнее приглядеться к земле...". Только спустя 10 лет смог подарить магаданцам яркие, душистые цветы, выращенные им на северной земле. Но до этой свободы были годы заключения и труд на угольных шахтах Колымы, где он быстро стал "доходягой". Рядом часто умирали здоровые, сильные мужчины от голода и холода, болезней. В 1940 году и до него добрался тиф.
Горазеева содержали на лечении в Центральной больнице УСВИТЛа на 23 километре Колымской трассы. Повезло, что в период выздоровления его назначили там огородником, пригодились приобретенные на "материке" знания и умения. Однако этот труд продолжался недолго, расконвоированного Горазеева привезли в Магадан.
Чтобы выжить, менял положенную норму табака на хлеб, селедочные головы, так как сам не курил, переписывал от руки по памяти или из книг Л.Толстого главы из Библии, мастерил карманные молитвенники. При малейшей возможности читал.
Как-то он спас друга, рискуя быть строго наказанным и лишиться права ходить в город без конвоя. Вопреки запретам начальства, он пронес в лагерь за колючую проволоку под фуфайкой булку хлеба, чем в буквальном смысле спас от голодной смерти товарища по несчастью.
Часто вспоминал о семье, жене и детях, но никакой информации от них не имел. Только знал, что жена, чтобы спасти семью, отказалась от него.
В 1945 году его перевели на должность агронома подсобного хозяйства городского коммунального отдела, через год досрочно - 12 марта 1946 года получил освобождение.
К тому времени Дальстрой имел большой положительный опыт организации сельского хозяйства на Колыме. Только за 1936 г. в 10 совхозах и одной опытной станции освоили 1800 га земли, заготовили 10720 тонн сена. Впервые совхозы дали 1480 тонн картофеля и овощей для снабжения жителей Магадана и районов Колымы. Между тем на этих сельскохозяйственных предприятиях работало 6172 рабочих, из которых 5278 являлись заключенными - сообщает исследователь И.Д. Бацаев.
Любопытную информацию передает В.Успенский в книге "Тайный советник Вождя". Казалось, художественное произведение, но в устах бывшего секретаря Сталина - это свидетельство интереса вождя к проблемам сельского хозяйства на Колыме: "Я удивлялся широте интересов Сталина. Сегодня, например, заслушивался вопрос о снабжении продовольствием Дальстроя. Сталин говорил о том, сколько стоит перевозка пуда хлеба морем через Владивосток, во что обходится поставка килограмма моркови или яблок. Называл фамилии агрономов, которые выращивали в условиях Колымы (в совхозах НКВД) лук, картошку, карликовые огурцы, указывал на резервы оленеводства и рыболовства, на возможность создания птице - и свиноферм. На столе его кабинета я видел подшивку тоненького журнала, издававшегося в Магадане, стопку местных газет, пачку писем с Колымы".
В подсобном хозяйстве, где работал Горазеев, получали не только обычный урожай, но уникальный опыт выращивания культур в суровых условиях Севера. В Магадане он сделал удивительные открытия. Оказывается, шикша, устилающая сопки, - не просто декоративное украшение полян. Ее южные "братья" почти ничего в себе не содержат. Здесь же в ней витаминов столько, сколько в грунтовом редисе.
Вскоре он познакомился с Гизой Максовной Лихтенштейн, своей будущей женой, бывшей активной деятельницей Австрийской компартии и Коминтерна, работавшей в подсобном хозяйстве рамщицей. Она родилась в 1907 году в городе Грац (Австрия). Берлинской студенткой, приняла участие в вооруженном восстании Шуцбунда в Австрии против национал-социалистов (фашистов), в 1934 году бежала в СССР, продолжив образование в Коммунистическом университете малых народов Европы в Москве. Через два года в Харькове арестовали семью брата и сестры, таких же эмигрантов, как и она. За недоносительство Гизу исключили из университета как "неблагонадежную". Пришлось уехать в город Энгельс, в республику немцев Поволжья, где устроилась работать птичницей на птицефабрике. Но здесь в 1936 г. члена Компартии Австрии, не говорящей по-русски, обвинили в уголовном преступлении - мол травила и воровала кур, вредила советской власти.
Тюремное общение стало ее университетом, ибо год длилось следствие. Уголовное дело развалилось во время суда, но "Особое совещание" "оценило" ее вклад в развитие Коминтерна восемью годами исправительно-трудовых работ.
Чтобы выжить, забеременела, родила в 1942 году дочь Ларису. Через три месяца врач в Магадане ей напишет: "Практически здорова" и Гизу Лихтенштейн отправят в подсобное хозяйство Бутугычага, а дочь - в деткомбинат.
Срок свободы должен был наступить в 1941 году, но началась война и заключенных Севвостлага оставили в лагерях "до особого распоряжения".
В Дальстрое Горазеева приняли на должность агронома административно-гражданского отдела (АГО), через год он - садовод клуба горкома профсоюза, агроном сануправления и отец мальчика Николая, родившегося у Гизы в Магадане в 1947 году.
Новая семья жила дружно в полуземлянке, что располагалась в хозяйственном дворе городского Парка культуры и отдыха под большой лиственницей. Трудолюбивые родители не покладали рук, обеспечивая детей всем необходимым. К тому времени Гиза нашла свою дочь Ларису, и дети росли вместе. Гиза часто болела, но работала билетершей в парке. Выручали несколько грядок при цветочном хозяйстве, созданном на территории городского парка, рядом с летним кинотеатром.
Владимир Иванович с первых дней свободы решил посвятить себя садоводству и огородничеству, мечтал озеленить Магадан. Однако ему запретили заниматься своим любимым делом (в 1950 году был издан указ о запрете на некоторые виды деятельности тем, кто отбывал ранее наказание в лагерях и тюрьмах). Отдел кадров Дальстроя особого выбора не представлял, и потому Горазеев стал работать бухгалтером дровосклада, но продолжал свою деятельность по выращиванию в суровых условиях новых растений. Один из первых в Магадане, он выдвинул идею северного садоводства, утверждая, что возможно не только ягодное садоводство. "У нас вполне могут расти и давать достаточный урожай садовая земляника, крыжовник, красная смородина и др.", - говорил Горазеев.
После смерти Сталина Горазеев был переведен агрономом-садоводом конторы по благоустройству Магадана.
Осенью 1953 года под его руководством около здания аптеки N3 на площади М.Горького в Магадане впервые произвели посадки крупновозрастных деревьев - берез. В следующем году на проспекте Ленина, бывшем Колымском шоссе, стали высаживать лиственницы, до сих пор украшающие главную улицу города.
Уйдя на пенсию, вскоре после реабилитации 4 июля 1956 года, Владимир Иванович стал работать руководителем кружка областной станции юных натуралистов. На склоне лет вновь вернулся к любимой педагогической работе. С детьми проводил интересные экспериментальные селекционные исследования. Увлечение трудами Мичурина передавал своим воспитанникам и единомышленникам.
В городе Горазеева приметили и в 1950 году выделили опытный участок в районе школы N11 на улице 1-я Верхняя, где семья сразу начала строить свое жилье - рубленый домик с полом из горбыля. Дом был маленький, большая печка перегораживала комнату пополам. Вдоль стен полки с книгами, газетами, журналами, вырезками из публикаций. Подоконники и стол завалены какими-то горшочками, баночками с рассадой. На другой половине комнаты - стеллажи. Именно здесь располагалась его знаменитая картотека, где на 200 тысячах тематических карточек разместилась уникальная информация о растительности Магаданской области - итог почти тридцатилетней исследовательской деятельности ученого и экспериментатора.
В ноябре 1956 г. Владимир Онуфриевич получил реабилитацию.
Но кто сегодня помнит о том, что технологию озеленения и благоустройства Магадана разработал Владимир Иванович Горазеев?
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 26 Nov 2021