Роман Любарский
На пороге в 21-й
По пятам за мной иудей или грек?..
Генофонд богат? Или Бог?..
А в проеме дверном человек
Веку новому подставляет бок.
Бакалавр - Бодлер или Бокль?..
В бакалейной лавке - не я ль?..
А возьми-ка, дядя, бинокль
Для ночного ви-де-ни-я.
Но не целься из АК и Узи,
Спрячь подальше "вальтер" отцов,
Лучше Nescafe отгрузи,
Я ж тебе - соленых огурцов.
Нам с тобою мир не делить -
Лучше в баньке с жёнкой потеть.
Я ведь не Руже де Лиль,
Ты же - не Эжен Потье.
Душу в новый век отвори,
Повтори молитву свою...
Гляну снова на проем двери -
А ведь это я в нем стою.
Через пять минут улечу,
Вольным ветром хочу улететь...
За порог ступаю чуть-чуть:
Сторожит меня Жизнь или Смерть?
* * *
Кузнечик опальный опаловым глазом косится.
Он сослан сюда, в корневую, сухую страну.
И снится ему на заре золотая в росе медуница.
А мимо него муравьи всё идут, всё идут на войну.
А мимо идут, всё идут нескончаемым строем.
Горчичных и маковых зёрен опился закат...
Последний огонь догорел над последним героем.
Кузнечик, кузнечик, готова ли песня для новых солдат?
* * *
Белле Ахмадулиной
У стен, таящих мудрость и любовь,
У осени, таящей грусть и робость,
Остановись, вглядись, не суесловь,
Накрой ладонью стынущую пропасть.
Молись, как Ярославна на валу,
О чадах, о народах, о любимом,
Хвалу воздай добру, а злу - хулу,
Пока не выест очи едким дымом.
Пока глаза вбирают Русь и высь,
И крылья реют над усталым телом,
Залечивай, развенчивай, молись
На свете белом - на листочке белом.
* * *
Была бела та памятная ночь.
И мы над нею невесомо плыли.
Мы были сотканы из серебристой пыли.
И тени разбегались прочь.
И серебристым ландышем луна
Лила свой свет на берега залива.
Взяла меня ты за руку пугливо,
Любви, надежды, нежности полна.
Так за волною движется волна,
Так серебрится листьями олива,
Так лебеди ложатся на крыло
И затихает музыка в органе...
Ты дочитаешь строчки на экране,
И там, где было всё белым-бело,
Чернилами прольется в окна ночь.
Чтоб одиночества пределы превозмочь,
Ты выйдешь к берегу осеннего залива,
Где среди скал тумана пелена...
Прости, прошу... Моя ли в том вина,
Что на рассвете тихо плачет ива?
* * *
Бианка... Скалы... Камыши...
Таинственны меж них прогулки.
Июльский полдень. Ни души
В моём Подольском переулке.
Иду вдоль тына, вдоль забора.
Кружится шмель над бузиной.
Поёт по радио Сикора.
Настоянный на травах зной
Лениво-ласковой волной
Колышется. А вот криница.
Я барабан верчу, верчу...
Вода, стекая по лучу,
Как изумруд, внизу искрится.
Я пью и не могу напиться.
А мама со двора зовёт:
"Беги домой, пора обедать!".
Мне этой тайны не изведать,
Но дни и ночи напролёт
Ищу знакомые тропинки,
Ищу знакомые места.
Цветут фиалки и барвинки,
Течёт Бианка. Но - не та...
И так до смертного креста,
Разгадку окрестив Судьбою,
Ищу в пространстве за собою
Те заповедные места.
Закат угас... Взошли светила...
Всю ночь из Млечного пути
Улыбка мамина светила...
Прости меня, за всё прости.
Урі Цві Грінберг
Істина
Учителі народу кажуть:
"Придбай собі Землі Святої клапоть,
встроми мотику
і володарюй,
неначе жінкою своєю".
А я кажу вам:
"Ця земля - не курва".
Вона не продається.
Мотикою тією
Того, хто купував,
зариють в ній.
Владарювання
вибороти можна кров’ю.
І тільки так стає святою та земля.
І лише так бере с землею шлюб народ.
Хто поле кров’ю зрошував в двобої,
Той гідний поле це орати навесні.
На тій крові твоя твердиня зійде -
Твій Храм, твоє житло -
найкращий плід.
Учителі народу кажуть:
"Прийде Месія до нащадків наших,
І прапор Іудеї знов замайорить -
не кров’ю, не вогнем...".
Але кажу:
"Якщо ви гордо не піднімете голів,
Щитом Давида полум’я відбивши,
В крові бредучи по коліна кінські
Йому назустріч, -
не прийде Месія.
І рабства ненависний вирок
Спізнає Іудея.
Під ярмом
нікчем останніх будете стогнати.
І спалахне будинок, як солома,
від лиходіїв рук вогнем до неба,
оливи ваші ляжуть під сокиру,
і смерть наздожене в гнилій калюжі,
що вилилась на муку і ганьбу
із вашого розпоротого чрева.
І меч не відрізнить дитя від мужа.
Народів книги збережуть цей жах
І це базікання -
його не відібрати!
Прокляття, мов би Каїна печать,
Онуків обпікатиме повік.
Учителі народу кажуть:
"Закону "кров за кров" не підкоряйтесь.
Для інших він.
Для вас наказ є ліпший".
Але кажу:
"Закон для всіх один.
Як сонце
чи Єрусалим".
Незаперечно,
°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°° неспростовно
дійшов від Моісея і Навина
до нас.
І ось -
від Нилу до Євфрату,
від Середзем'я до Моава гір
повстануть леви,
принесуть розплату
і битвою від сходу до заходу
повернуть панування
і зітруть ганьбу.
1936 р.
Переклад Романа Любарського 2014 р.
* * *
В этом городе
ни имён, ни знамён,
под которые можно встать.
Но городом этим
я пронзён,
чтоб упасть,
а затем встать.
В этом городе
всюду зной -
в душах, на площадях.
Он идёт
по пятам
за мной,
ужас в его очах.
В этом зное
я
дышу и пишу
из
последних
жил...
Кто правду
расскажет
моему малышу,
как я жил?
Я ничего
здесь
не скопил -
лишь
поэтический
лом.
Город меня чуть не убил,
но уберёг потом.
Город горек
и дорог вдвойне.
С Ангелом или без...
Скоро стать
придётся и мне
частью его небес.
Главная страница сайта
Из нашей почты
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
"Темный лес" на Фейсбуке
Последнее изменение страницы 12 Aug 2018
ПОДЕЛИТЬСЯ: