Сайт журнала
"Тёмный лес"

Главная страница

Номера "Тёмного леса"

Страницы Юрия Насимовича

Страницы авторов "Тёмного леса"

Страницы наших друзей

Литературный Кисловодск и окрестности

Из нашей почты

Тематический каталог сайта

Новости сайта

Карта сайта

Обзор сайта

Пишите нам! temnyjles@narod.ru

 

на сайте "Тёмного леса":
стихи
проза
драматургия
история, география, краеведение
естествознание и философия
песни и романсы
фотографии и рисунки

Из нашей почты

В.Бохов. Рассказы
А.Ралот. Рассказы
В.Нервин. Стихи
Страница В.Спиртуса
Line Di. APO
А.Мусина. Лес и человек.
Н.Кравченко. Стихи
И.Криштул. Стихи
Г.Моверман. Стихи
Л.Алёхина. Всё случилось в один день Л.Алехина. Стихи
А.Сухорукова. Стихи
Н.Дик. Стихи
В.Крикоров. Рубаи и лимерики
М.Асанова. Стихи
Ч.Родари. Золотой ключик
И.Тарасенко. Бабочка и Будда
Н.Загной. "Сумасшедшая"
Ю.Ольшевская. Стихи
М.Вечер. Стихи
К.Денисенко. Стихи
Н.Белугина. Стихи
И.Манина. Стихи
Е.Каргопольцева. Стихи
С.Уткин. Стихи
С.Уткин. Прозаические миниатюры
Е.Зарубина. Стихи
М.Краева. Стихи
Е.Щенникова. Стихи
М.Дарбашкеев. Стихи
С.Белый. Стихи
В.Власова. Стихи
Ю.Лысова. Стихи
А.Беланцева. Стихи
Е.Галямова. Поиски
Е.Галямова. Здесь оставаться нельзя
В.Спектор. Стихи
В.Мостовой. Стихи
А.Габов. Стихи
Г.Гузенко. Стихи
Н.Сухинова. Стихи
А.Виниченко. Стихи
А.Цыганков. Прямая речь
М.Макашенец. Стихи
А.Мохорев. Стихи
Р.Любарский. Стихи
Р.Любарский. Рушник
Р.Любарский. Последний звонок
Р.Любарский. Город Медем

Роман Любарский

РУШНИК

 

В сухое время Бианку можно было перейти по камням, по кладочке, как и поныне говорят в наших краях. Но в половодье или в период долгих ливней её берега размывало сильной водой, а русло увеличивалось до пяти метров.

Однажды весной, когда вода наконец спала, мы с Юркой обнаружили у этих камней наполовину ушедшую в илистый песок брезентовую сумку. Она была похожа на те, что носят на плече почтальоны. Подойдя поближе и присев на корточки на самом широком камне, мы пытались дотянуться до неё. Нас охватил азарт исследователей.

- Нужна палка, - деловито заметил Юрка.

- Ну, так возьми вон ту корягу, - я указал ему на берег, где в кустах дерезы торчало нужное нам орудие.

Сумка оказалась настолько тяжёлой, что тащить её пришлось вдвоем. И вот она на мелководье. Она сильно разбухла от воды и позеленела от водорослей. Но что же там, внутри?

Вдвоём переворачиваем её и...вместе с остатками мутной воды из неё выпадают странные монеты. Вроде советские, с гербом - серпом и молотом. Но циферки на них - 10, 15, 20 коп - обведены скруглённой рамочкой. Для нас они в диковинку. А вот по одной, по две, по три и по пять копеек, очень похожи на те, что давали нам мамы на полкирпичика серого. Поковырявшись в её внутренностях, в одном отделении мы обнаружили какие-то слипшиеся бумажки, похожие на квитанции, в другом - такие же размытые, перемешанные с песком и липкой слизью, купюры по одному, три, пять, десять и двадцать пять рублей. Такие деньги мы видели только издалека, когда в центральном парке культуры и отдыха какой-нибудь фрайер или подвыпивший гуляка доставал их, чтобы купить своей даме цветы или заказать в буфете шампанское.

Мы с Юркой переглянулись и одновременно смекнули: тут дело нечистое. На Балке просто так сумки с деньгами не валяются. Нам стало страшно и, схватив на память по паре монет, мы шуганули подальше от этого места.

Придя домой, некоторое время я в растерянности размышлял, показать ли кому из родных найденные монеты или оставить всё в тайне.

 

Проснувшись со следами Первомая на лице, Валет хмуро посмотрел за окно, где в лучах утреннего солнца холодный ветер колебал ветви старой вербы. В голове крутились две мысли: сходить в нужник и опохмелиться. Накинув ватник, он поплёлся во двор, по дороге плеснув в лицо водой из жестяной кружки. Вернувшись в хатёнку-мазанку, что пряталась среди верболоза в глубине Большой Балки, стал вспоминать, как провёл красный день календаря.

Поначалу под марши и парадные речи из громкоговорителя, что недавно установили на углу Колодезной и Компроспекта, он дошёл до магазина и зарядил карманы дождевика пивом. В ближайшем парадном в несколько глотков опорожнил одну бутылку, чтобы не светиться перед ментами, которые по случаю праздника маячили на всех перекрёстках. Дойдя до ближайшего, где уже, стекаясь из разных потоков и формируясь в колонны, бурлил народ, вдруг услышал:

- Привет, Валет! Скока лет?!

Повернув голову, увидел Серого, с которым до восьмого класса сидел за одной партой, а чаще играл в трыньку за школьным забором, там, где уже начинались заросли старого кладбища.

- Плыви к нам, третьим будешь. Вишь, скока баб в нашей бригаде - и выпить не с кем.

Нырнув в подворотню, по быстрому оприходовали бутылку красного крепкого и уже под папиросочку медленно посасывали предложенное Валетом пивко. Только зашёл розговор по душам, с улицы донеслась команда: "Артель "Пролетарий", на построение!" .

Серый с напарником ушли, а Валет, чтобы допить пиво, уселся на лавочку в соседнем дворе и стал разглядывать новый двухподъездный четырёхэтажный дом из красного кирпича.

Его почему-то раздражали и чисто вымытые окна с аккуратными шторами и занавесками, и фотографии, и картины в отдельных квартирах, и столик для домино, и даже детские качели во дворе. Он вспомнил вдруг, как отец с матерью строили хату, а он наравне со взрослыми месил ногами коровьи кизяки пополам с глиной и соломой, обильно политые водой; как через год отец ушёл на войну и пропал без вести; как пришли немцы и начали расстреливать евреев, вешать подпольщиков и партизан; как матери предложили мыть полы в полицейской управе, из-за чего после войны её брали только на самую чёрную работу.

Погасив окурок об лавку, он зашвырнул пустую бутылку так, чтобы она разбилась о выступ примыкавшего ко двору бетонного забора, и двинулся к проспекту.

- Выворотило бы тебе руки, паскуда! - донеслось вслед с чьего-то балкона, украшенного красным флагом.

 

У Валета не было никакого желания идти в праздничных шеренгах "победившего пролетариата" и кричать "Ура!" или "Слава!" в ответ на призывы "Да здравствует Первомай!" и "Слава КПСС!". Он хотел всего лишь весело провести время, встретить корешей и под шумок обтяпать какое-нибудь дельце. Сам он придумать ничего не мог, поэтому постоянно шестерил у Рыжего или Косого, которых боялись даже кировские - гроза всего города.

С какой-то колонной его вынесло в противоположный конец проспекта, где к демонстрации готовились рабочие завода "Красная звезда". Здесь началась и закончилась трудовая биография Валета - Валентина Талько. Его трижды увольняли с работы - за прогулы, за пьянку, а в последний раз - за кражу банки заводской краски. Здесь же, в литейном цехе серого чугуна, работала обрубщицей его мать. На неё-то и наткнулся Валет, раскурив очередную "беломорину".

- Где деньги на папиросы берешь? У матери по карманам тыришь?

Она хотела было уже разразиться потоком брани, но тут подошёл пышноусый и пышнотелый бригадир, который полгода как захаживал к его матери.

- А-а... "и примкнувший к ним Шепилов"... Здорово, парубок! С нами, навстречу Первомаю? Шо, мать опять кипятится? Знаю, как пожар этот погасить. На, вот тебе гро`ши и давай дуй, пока мы тут с Политбюро мёрзнем, - он кивнул на портреты на длинных держаках, - до бабы Муси. Ты знаешь где, не мне тебя учить. Одна нога тут, другая - там. Если шо, догонишь на Карла Маркса. Мы ещё и там постоим.

У бабы Муси самогона не оказалось - уже расхватали. И пока Валет рыскал по Кузням, колонна краснозвёздовцев под марши и здравицы уже прошла по центральной улице мимо высокой трибуны, где в дорогих плащах и шляпах стояли обкомовцы - секретари и номенклатура обкома комсомола, обкома КПСС и обкома профсоюзов.

Делать нечего. С последними демонстрантами, уже как-то вяло машущими искусственными цветами и флажками с надписью "1 Мая", под нестройные звуки духового оркестра Валет прошел через главную площадь и дальше вниз, к Ингулу. Но перед рекой повернул не как все направо, а налево к центральному рынку, за которым в пивной у Кировского моста часто можно было встретить Рыжего или Косого.

 

В полутёмной забегаловке было людно, дым стоял коромыслом. Протискиваясь между стойками, Валет вдруг услышал, как из дальнего угла, перекрывая общий ґвалт, донеслась ругань.

- Ах ты, сучий потрох! Лярва, ты куда вчера мою маруху увёл?

- Та ты ж был пьяный, как чип! Она сама свалила. Ты ж лыка не вязал, просто голый вассер.

Косой и Рыжий были двоюродными братьями, постоянно соперничали и не хотели уступать друг другу ни в чём. За плечами у каждого было несколько ходок, другой жизни кроме блатной они не знали.

Валет подошёл к ним, вынул из кармана бутылку и поставил на стойку.

- Привет чесной компании!

- Талан на майдан!

Братья умерили пыл и послали Валета за закуской.

Гуляние продолжалось до позднего вечера.

Как он добрался домой, Валет помнил смутно: в глазах качались и плыли тусклые огоньки родной окраины, в ушах отзывалась ругань матери, непослушные ноги всё время подкашивались и, наконец, он свалился в какую-то тёмную яму, где его быстро закружил мутный водоворот сновидений.

 

Утренняя прохлада не спасала от похмелья, его трясло от озноба.

Матери дома не было. Валет знал: искать в хате деньги или самогон бесполезно. Мать сама горазда выпить, а тут ещё и праздник. Идти на тычку он не мог - руки дрожали. Валет всё же порыскал по дому, заглянул в сундук и наткнулся на богато вышитый рушник. Хороша находка, на пузырь точно потянет!

Валет заткнул вышитое полотенце за пазуху и подался к самогонщице, что жила по соседству.

- Баба Фрося, напиток нужен.

- Тебе узвару, сынок? Так это... в сенях возьми, - простецкое лицо хозяйки осветилось лукавством. Явдоха, мать Валентина, не раз наказывала ей ни под каким предлогом ему самогон не отпускать.

- Шуткуешь? Не-е, ты мне продукт посерьёзней покажь, я ж тебе взамен хорошую вещь предлагаю, - Валет вытащил расшитый маками и петухами рушник.

- Божечки, опять вкрав?!

- Та не гони беса, баба Фрося...

- Ох, ты ж, Господи прости, да в тебя самого бес вселился. Геть из моей хаты, поганец!

Раздосадованный Валет поплёлся к бабе Килине. Её мазанка пряталась в овраге на дальнем краю Петропавловского кладбища, а сама она слыла ведьмой у жителей Большой Балки, хотя за настойками и притирками к ней ходили все.

Валет никогда не пользовался её услугами. Но сегодня желание добыть зелья пересилило страх. Немного потоптавшись у калитки, он всё же вошёл в обсаженный цветами и кустарниками дворик. Баба Килина сама вышла ему навстречу.

- С чем пожаловал, хлопчина?

- Да я вот... - под её пристальным взглядом Валентин сразу достал и тут же уронил рушник. - Мне бы... горилки, - уже не глядя на Килину, а поднимая с земли полотенце, промямлил он.

- Еге, хлопче, и для этого ты материного свадебного рушника не пожалел? - её взгляд не сулил ничего хорошего. - Не гневи Бога, иди домой! И не бери сегодня карты в руки - поплатишься.

 

Голова гудела, как казан. Гонимый жаждой опохмелиться, Валет поднялся по откосу и вышел на тропку, что вилась по краю кладбища. Он хотел уже выйти к конечной двадцатого маршрута и пощипать зазевавшихся пассажиров, но дойдя до самого старого участка с дорогими надгробиями и провалившимися склепами, вдруг увидел Рыжего и Косого. Они сидели на одной из потрескавшихся мраморных плит меж зарослей бузины и сирени. Тут же стояли два граненых стакана, "фугас" красного крепкого и нехитрая закуска.

Валет подобострастно снял кепку и с ухмылочкой жахнул её об землю.

- Помогите, братцы-соколики, бедному жигану. Душа болит и серце просит...

- Знаем мы твоё горе, Валет. - Косой смотрел одним глазом на него, а вторым на брата. - Только нашу милость заслужить надо. Или чечётку бей, или музыку изобрази.

Валет сразу всё понял, достал из кармана расчёску, протянул меж зубьями какой-то листок и выдал братьям любимый мотив - "С одесского кичмана". В конце сделал два притопа и прихлопнул по кирзакам.

- Ладно, не пыли. - Рыжий налил ему на три четверти вина. - Лучше садись, в святцы перекинемся.

Валет знал, что играть с братьями в карты - себе дороже. Но отказать им не мог. Надеялся, что между ворами всё должно быть честно. А ещё надеялся на свой фарт. В очко, буру и секу он раздевал самих ушлых игроков.

- Только мне ставить нечего, балабасы кончились.

- А ты, Валет, не психуй, подумай, может чего и найдешь, - заметил Рыжий.

- Ладно, - Валет вспомнил о припрятанном рушнике, - а сколько на кон?

- Для тебя начнём по маленькой, - снисходительно ухмыльнулся Косой, - по гривенной. Что ставишь?

Валет вытащил и развернул ярко-праздничное полотенце, где по верху было вышито "На щастя, на долю, на довгі літа", а по низу - "Любовь и злагода".

- Во что цените, гетманы?

Паханы переглянулись и скривились.

- Фуфло.

- Та поимейте Бога в животе. То ж краса какая! Бабка моя вышивала, а может даже прабабка.

- И шо мы с ним зробим? На портянки не годится. Ну, ладно, червячок* и ни копья больше, - Косой видимо уже придумал, куда его пристроить.

Поначалу игра шла с переменным успехом. Братья, похоже, не жулили. Валет то был в проиграше, то отыгрывался и набирал очки. Его дважды посылали за вином. После третьей бутылки он стал быстро пьянеть, вошёл в раж и не заметил, как спустил всё.

Ему вдруг стало жалко мать, и он стал умолять братьев дать ему отыграться.

Те опять скривились, но, пошептавшись, позволили.

При этом Рыжий изрёк: "Ты ставишь на рушник, а мы - на интерес. Выигрываешь - он твой. Проиграешь - выполнишь нашу волю. Сдавай, Косой".

Уже через минуту хмельной и потный Валет заискивающе спрашивал у Косого:

- А каков ваш интерес?

- Не психуй, баклан, про то мы тебе завтра скажем.

 

За полночь разразилась гроза. Раскатисто и тревожно громыхал гром. И где-то очень близко, похоже прямо над самой Балкой, змеисто сверкая, ударяли молнии. И когда одна из них на мгновение осветила пространство мертвенно-белым светом, Валет вдруг увидел себя идущим по кладбищу, под его ногами стелился рушник, а на крестах сидели чёрно-красные петухи.

Он проснулся в холодном поту и до рассвета уже уснуть не мог.

Утро выдалось солнечным, благодатным. Повсюду цвели вишни, абрикосы, а кое-где и яблони. Но Валентин не замечал этой красоты. Голова снова раскалывалась - то ли от выпитого вина, то ли от сновидений.

Придя в условленное место, он увидел братьев с цигарками в зубах. Рыжий снисходительно похлопал его по плечу.

- Ты, Валет, до сих пор у нас без масти ходишь. То ли ты деляга, то ли ширмач, то ли катала, то ли поц? Покажи натуру, выйди в люди.

- А что для того надо?

- Фроську мочканёшь, и дело с концом.

- Бабу Фросю, самогонщицу?!

- Та не, дурилка... Почтальонку горбатую. Вот она и есть наш интерес. А не справишься, или торпедой станешь, или не топтать тебе рясту.

- Вот тебе перо, - добавил Косой, - потом в речку скинешь.

Валет, отводя взгляд, взял обёрнутый в холстину нож, судорожно сунул его в карман и молча отправился домой.

Тупо глядя себе под ноги, он плёлся по раздрызганной дороге, как вдруг услышал свист.

- Эй, Валет, на портвешок сыграть хочешь?

Это был Щербатый, шлепер из кировских. Не долго думая, Валет повернул к нему.

Играли, как всегда, под железным мостом над Бианкой, где над камышовой заводью нависали ивы и тополя.

После полудня небо снова заволокло тучами, и часам к трём пустился такой ливень, что вся шпана разлетелась по хавирам. К этому времени Валет был уже изрядно в дозе. Он остался под мостом, потому что знал: примерно в это время почтальонка пойдёт на ту сторону речки, куда уходили бесчисленные переулки и тупики. Опорожнив последнюю бутылку портвейна, он надвинул на лоб капюшон плаща, поднялся наверх и укрылся в расщелине между двух гранитных глыб.

И вот из серой пелены дождя возникла тщедушная сгорбленная фигурка. Почтальонка перешла было уже через мост, как перед ней неожиданно появился Валет. От испуга она сделала шаг назад, а увидев что-то недоброе в его лице, сдвинула сумку за спину и ещё попятилась. Валет прибавил шагу и, вплотную прижавшись к ней, коротким и сильным ударом всадил нож. Её ноги подкосились, она стала сползать на него. Валет бросил нож, стал сдёргивать с неё сумку, и та была уже у него в руках, как на взгорке он заметил человека, спускавшегося к реке. Валет быстро столкнул тело с моста, добыча выскользнула из рук и упала в воду. Валет соскочил с насыпи под мост, стараясь запомнить место, куда упала сумка, но тут же опомнился и побежал по скользкой траве вдоль русла под прикрытием скал, кустарников и деревьев.

 

Фрося выжила. Её спас тот случайный прохожий.

Валета вскоре поймали. Но сумку, как ни пытались, так найти тогда и не смогли.

Отсидев положенный срок, полысевший и поседевший Валет снова вернулся в родные края. На зоне он подсел на колёса. А чтобы заработать на них, стал воровать кролей и птицу - играть на три звёздочки уже не позволяли руки.

Жизнь его кончилась бесславно.

Как-то ночью Валет забрался на подворье деда Акима Рыбалко, который разводил шиншилл великанов. А ещё дед Аким работал сторожем на Петропавловском кладбище до самого его закрытия и всегда держал при себе заряженную берданку. К тому же по старой партизанской привычке был очень бдительным. Услышав, что кто-то возится у кроличьих клеток, он подкрался поближе и выстрелил по мазурику зарядом дроби. Дело довершил его волкодав. По иронии судьбы он носил кличку Валет.

 

Вот какую историю рассказал мне Юрка много лет спустя, пролив свет на нашу тайну.

 

Главная страница сайта

Из нашей почты

Пишите нам! temnyjles@narod.ru

"Темный лес" на Фейсбуке

 

Последнее изменение страницы 12 Aug 2018 

 

ПОДЕЛИТЬСЯ: