Елена Резник, член СП Москвы
Ставрополь - Москва
"Литературный Кисловодск", N44-45 (2012г.)
БАРХАНЫ
РОМАНС
Не победят угрозы суеты:
безвестный путь и голова седая.
Дни прошлые, как дивные цветы,
в душе моей живут, не увядая!
Проходит радость, отступает страх,
стихает боль и красота минует.
Но остаётся привкус на губах
и отзвук, что по-прежнему волнует.
И запаху остаться суждено,
и звуку бестелесному - остаться.
Дни прошлые, как спелое зерно,
в моих ладонях золотом искрятся.
Какие ароматные хлеба
меня на склоне жизни ожидают! -
Не победят ни годы, ни Судьба:
безвестный путь и голова седая.
1980г.
ИмамБаба
* * *
Отчего внезапно зазвучала
серая из сумерек ограда,
меркнущие листья винограда
на себе, как золото качая?
Отчего такое в самом деле
в сумерках осенних - непонятно:
и в деревьях музыка, и в теле,
и в листке нетронутом тетрадном.
Хочет вечер радовать и ранить,
вырвавшись у осени из плена.
И надолго западает в память
Цвет, и звук, и пряный привкус тлена.
А звезда - точнее и короче
выстрела - дырявит недра тени,
призраки дряхлеющих растений
озаряя в тайниках у ночи.
1975г.
КараКала
В ДРЕВНЕМ МЕРВЕ
Как всё слепит! Как эти камни наги!
Как на Санджаре жалобны леса!
Ни купола, ни выцветшие флаги
Не оживят скупые небеса.
Как много блеска - жаркого и злого!
Здесь, в горне, раскалённом добела,
сгорают губы, иссякает слово
и плещет зной в пустые купола.
Он здесь один - хозяин и правитель,
паломник и властительный султан.
Он с боем эту древнюю обитель
отвоевал у сонных мусульман.
Ни плеска вод, ни сока виноградин
не помнит щебень, мёртвый и сухой.
В расплаве лет велик и безотраден
Его испепеляющий покой.
Лишь ящериц косые перебежки
нас по пятам преследуют, когда
руины эти в суеверной спешке
мы покидаем раз и навсегда.
1980г.
Развалины Мерва
* * *
Две свечи - два дорожных огня,
да безлюдный глухой переезд.
Ни движенья, ни звука окрест.
Ни мечты, ни любви у меня.
Ни предвестья грядущей Судьбы,
ни надежды, ни смутной тоски...
Поднимаются к небу пески,
как высокие, светлые лбы.
Не от этих ли белых песков,
не от этих ли стынущих звёзд
так нежданно понятен и прост
мир, лишённый привычных оков?
Отлегло ли? Ушло ль навсегда
это имя? Встревожит ли впредь?
Или будет отныне гореть,
как высокая в небе звезда? -
Я не знаю. Но нет у меня
ни беды, ни печали. Окрест -
лишь безлюдный глухой переезд,
две свечи - два дорожных огня.
1978г.
ИмамБаба
* * *
Вновь подуют в пустое окно
бесприютные ветры.
Этой осени стать суждено
самой нежной и светлой.
Эта осень - у нас в волосах,
и в ресницах, и в коже,
как рассол; ей подбит и пропах
каждый лоскут одёжи.
Зной да пыль, да сереют кусты
сквозь дороги извивы...
Этой осенью кажешься ты
и родным, и красивым.
Эта осень - тоскует в крови,
сотворяя кумиры.
Сколько нежности, сколько любви -
бесприютной и сирой!
1979г.
ИмамБаба
* * *
Растает за барханами заря
вечерняя. И небо залиловит.
Как вдруг нагонит, хлынет, остановит
вся эта жизнь, потраченная зря!
За кем пришла? Кому глядела вслед?
Не оглянулся кто? Кого не стало?
"Господь простит - мы знали много бед!"
Господь простит! Но мне прощенья мало.
Где утоленье этому огню?
И этой скорби есть ли оправданье?
Сюда, на край тоски и мирозданья,
кого с собой назавтра заманю?
Да не прервётся эта череда
безумств, стремлений
и надежд бесплодных!
На небесах чарующе-свободных
тому залогом вечная звезда!
"Литературный Кисловодск", N46 (2012г.)
ТВОЕ ЛИЦО
Когда-нибудь тоски звериный след
пойдёт плутать по памяти уныло...
Ты просветлённо скажешь:
"Это было"
и тут же осечёшься: "Впрочем - нет".
Вот так двоится отдалённый свет.
Непрожитое прошлое не мило,
но будоражит. Может, в этом сила
моих неузаконенных побед?
Ты скажешь: "Хорошо, что нет вины,
что всё ушло и годы сочтены,
что никакой не видится утраты..."
Но, как заноза, изредка саднит
несбывшееся; и в себе таит
всю прелесть троп,
не пройденных когда-то.
ФОТОГРАФИЯ
(триптих)
А.Д.
I.
В твоё лицо я всматриваюсь, суть
понять очарованья твоего
пытаясь тщетно. Скажет кто-нибудь:
"Он белокур". И больше ничего.
Другой опишет брови, что вразлёт,
подметит: мол, поставлены глаза
здесь широко. А третий назовёт
их цвет: аквамарин и бирюза.
Четвёртый бросит: "Эта борода
с рыжинкою, как, впрочем, и усы".
Они уйдут и, вроде, ни следа
мне не оставят от твоей красы.
Но лишь взгляну - почувствую: пьянит
твоё лицо и тянет, как магнит.
II.
В твоё лицо я всматриваюсь. В нём
-два времени, два разные лица.
Кто знал, что столько всякого хлебнём,
И бедам не предвидится конца?
Да, изменились мимика и взгляд,
явилась зрелость юности взамен.
Но стало лишь милее во сто крат
твоё лицо от этих перемен.
Мне снова любоваться суждено
твоим лицом чудесным. Но теперь
я так боюсь (и странно, и смешно)
не изменений новых, а потерь.
Пусть ты - не тот, не прежний,
но опять
тебя мне невозможно потерять!
III.
В твоё лицо я всматриваюсь. Боль
так не пристала милому лицу.
О, если тяжесть тянешь за собой,
то поделись, и я тебя спасу.
В твоё лицо я всматриваюсь. Страх
меня томит: безумие и ночь
тебе грозят. Но оба мы впотьмах,
без фонарей. И чем смогу помочь?
В твоё лицо я всматриваюсь. Стыд
терзает душу - нежности в упрёк,
но, я боюсь, её не заглушит.
И той борьбе один свидетель - Бог.
Свидетель Бог, что я тебя люблю.
В твоё лицо я всматриваюсь. Сплю.
"Литературный Кисловодск", N47 (2012г.)
ИЗ НЕОТПРАВЛЕННЫХ ПИСЕМ
(Москва. 1984-1985гг.)
ПИСЬМО
Как нам сладить с бессилием слова,
с поглощающей силой пространств?
И к тому же - настолько сурово
наша жизнь отпечаталась в нас,
что почти не оставила звука
не фальшивого - лишь имена.
Лишь названья сухие: "разлука",
"лампа", "кресло", "бумага", "стена"...
Я - под лампою. В кресле. Со мною
лист бумаги (он скованно-чист)
да пространство, что ждёт за стеною.
Лампа. Кресло. Пространство. И лист...
* * *
Как ты живёшь в том городе, где память
жива ещё (ласкает ли? тиранит?),
где на асфальт не перестанет падать
косая тень от желтоватых зданий?
Как существуешь в городе, где лето
ещё порой случается и прячет
ночами в листьях тот источник света
рубиновый, на перекрёстках скачет
горластая невидимая птица,
где невозможно (даже и наощупь)
в привычных переулках заблудиться,
а затеряться - ничего нет проще,
где вечно ничего не происходит,
где призрачны и смуты и потери,
где всё проходит - так и жизнь проходит, -
в своё существование не веря?
* * *
В этот воздух спитой, в оловянное утро,
в этот сумрак, что тщатся
растворить фонари
(растворятся же сами), где вяло и смутно
приближенье весны, где автобус парит
грязно-жёлтым пятном, -
я вхожу из окраин,
из вчерашней мечты, из обломков тепла.
Я в автобус сажусь, где чужие тела
окружают. Я еду. И взор - неприкаян.
наливается город рассветным свинцом.
Кто - молчит отчуждённо,
кто - спорит у двери...
Здесь на каждом - следы
нелюбви и потери
и отсутствия сказки со светлым концом.
И, душой отшатнувшись
от стынущих окон,
от пронизанных сыростью серых одежд,
я себя заплетаю в серебряный кокон
из фантазии, памяти, цепких надежд.
В этом хрупком мирке,
где имеют значенье
только смех твой вчерашний,
и голос, и взгляд, -
отыщи! не позволь возвратиться назад!
не оставь! Удержи на краю помраченья!
* * *
не передать ни нежности, ни боли
словами на линованной бумаге.
Вот почему мне так понятны знаки,
а к письменным признаньям -
не неволю.
Ты опиши привычные предметы:
букет и вазу, зеркало и книгу.
Я трудноуловимую интригу
прочту меж строк, восстановив приметы.
Ты напиши, мол, за порогом - холод,
идут дожди. И этого достанет.
Как наяву передо мной предстанет
и облик твой, и наш промокший город.
А то - пришли рисунок карандашный,
любой - нелепый, маленький, невнятный,
открытку, календарный лист вчерашний,
кленовый лист
иль чистый лист тетрадный.
* * *
Золотое заветное слово
(да оно нам почти - ни к чему).
Промолчать, чтобы снова и снова
возвращаться подспудно к нему.
но не вслух. не доверить бумаге,
ни стеклу, ни древесной коре,
ни асфальту, ни снегу в овраге
и, в любой оставляя игре
неразменной монетой, - как вышло
не поняв, вдруг нелепо, как стон
обронить. и опомниться - нищим -
со смущенным и светлым лицом.
* * *
А слово - всего только слово.
Сказавши: "довольно!"
конца не положишь,
а только оттянешь развязку.
Как прежде надежда сияет,
и дышится вольно,
и верится в сказку,
беспочвенно верится в сказку.
И страшно сказать.
Но уже не сказать невозможно.
И больно, пожалуй,
но надобно словопусканье -
как кровопусканье.
И все опасенья - ничтожны.
И смято молчанье.
И сломан барьер заиканья.
Признанье в любви.
(Как боялись мы этого слова,
как прятались в норы ума,
отреченья и быта,
как зло изощрялись, смеялись,
прощались сурово!).
Ты видишь - оно на бумаге,
всем бурям открыто.
Что ж сразу - так пусто?
Лишь гулкое стихотворенье
слагается в заданном ритме,
почти что готово.
Всего только слово...
Неужто оно - избавленье
от названной сущности,
произнесённое слово?
"Литературный Кисловодск", N48-49 (2013г.)
СВИДАНИЕ СО СТАВРОПОЛЕМ
ЕЛЕНЕ ГОНЧАРОВОЙ
1
Дворик отчего дома,
лесок, городские пруды...
Струны улиц знакомы,
как старой гитары лады.
Я по ним пробегусь среди лета
в древесном пуху,
в пятнах жаркого света,
вся в солнце - как в пёстром шелку.
Здравствуй, детство и юность,
мой юг, золотое тепло.
Я вернулась, вернулась!
Печаль как рукою сняло.
- Одноклашки, подруги,
родные - ведь это же я! -
возвратилась на круги,
на первые круги своя.
в доброте узнаваний,
расспросов смешной суете
вновь беспечными станем,
как те, из альбомов, как те,
из единого роя -
за взятком - в иные края...
Жизнь была не игрою,
наивная юность моя!
2
Но сейчас не об этом...
в панбархате южных ночей
феей сяду в карету
с дуэтом сверчков-скрипачей.
Чарам утра доверю
раскрытие сказочных сил.
дорогие потери
воскреснут меж старых могил.
Я возьму их за руки...
(Сто дат календарь пролистал,
стали взрослыми внуки!) -
пройдёмся, по милым местам.
- Зря тревожишься, мама:
твой пруд с лебедями, вглядись!
Этот парк - тот же самый,
где ты танцевала на "бис".
вот и "Горка", где рядом,
прощаясь, сидели с отцом...
А отсюда с отрядом
ушёл он наутро бойцом.
и вернулся сюда же...
Родной институтский фасад.
вдруг покажется даже:
что лица, улыбки, твой взгляд -
как на стареньком фото,
где я на отцовских плечах.
(машет флагами кто-то...
и майская бодрость в речах!)...
3
вот, по этим аллеям...
в том доме... Наивный рефрен!
Город память жалеет,
скрывая печать перемен.
Ну, и я перемены -
усталого друга черты -
не примечу. Нетленны
приметы твоей красоты.
Словно ящер зелёный,
в чешуйках приземистых крыш,
ты взбегаешь по склонам
и зорко в пространство глядишь,
недреманно (бессонно)
храня приграничную русь,
где в кольце горизонтов
жемчужиной тает Эльбрус.
Ну а мне - ты домашний:
уютный, жилой, обжитой,
двухсотлетний, вчерашний -
неважно - всегда молодой!..
4
Эти клумбы-газоны,
по-новому радуют глаз:
одеваясь к сезону,
меняют палитру не раз.
Пробегая всечасно
вдоль красочной их пестроты,
вдруг поёжишься: астры,
дубков золотые цветы.
Это осень. Орехи,
напору ветров покорясь,
поснимают доспехи,
попадают в липкую грязь.
Лес заплачет без звука
слезинками цвета хурмы
и граната... разлука
стоит на пороге зимы.
5
Кареглазых каштанов,
из лона зелёных ежат
ускользнувших, не стану
я трогать: пусть в травке лежат!
Лишь рукой по шершавым заборам
проведу, будто нежность тая.
- Не держи меня, город,
пусти, я уже не твоя!
Не лови в свои сети -
не в меру смела и горда.
да и вправду на свете
есть лучше, небось, города.
Так уходишь от друга,
надеясь на оклик и взгляд. -
(Неизбежна ль разлука?)...
Но в лужах кружит листопад.
и не будет погони, -
к свободе дорога чиста...
Завтра в тёплом вагоне
отправлюсь в иные места.
Ставрополь. 13 ноября 2011г.
"Литературный Кисловодск", N51 (2013г.)
ЮБИЛЕЙНОЕ
Сегодня серая морская гладь
сливается с таким же серым небом.
При этом - штиль (туристам на потребу),
но островов за дымкой не видать.
А ночью ливень барабанил в крышу
отчаянно, как подгулявший бош
стучит к жене, свой завершив кутёж.
Я вышла на крыльцо, его заслышав.
И почему-то вспомнила, что год
уже прошёл - как "вышла на свободу",
сменила климат, и, душе в угоду,
избавилась от суетных хлопот.
Всех юбилеев, всех постылых дат,
что помнила, слоняясь по планете,
милее эта: "нужно бы отметить!" -
подумала. И, прихватив "далат"*,
с утра гляжу на хмурый океан,
поблекший пляж, на горы цвета сливы;
год горестный, прекрасный и счастливый
в уме листаю, и порой в карман
за словом лезу, чтобы мог и ты
со мной побыть в столь отдалённом месте,
припомнить год, что мы прошли не вместе
и причаститься этой красоты...
на этой ноте, захмелев чуть-чуть,
прозрела: "Сочиняю в духе мэтра!".
Вдруг показалось, что, помимо метра,
я у него заимствую и суть,
и образы. Там даже немчура
встречался будто. дело было в Штатах...
кружился снег, копясь на низких скатах,
всю ночь валил, до самого утра...
А тут вот дождь... Въедаются как пыль
в нас классики.
Сдирать - так только с кожей.
Он промолчал. И ты прости мне тоже.
Здесь всё же век другой, иная быль!
(В поэзии как в жизни - "дежа вю" -
предательский обман, опасный морок.
некстати Бродский вылез из подкорок.
Который раз на том себя ловлю!)
не важно, что хочу тебе сказать...
Чем дальше ты, тем мы, как будто, ближе.
Сквозь гул нячанга я яснее слышу
твой голос. Знаешь, в этом благодать
разлуки. Невозможность скорой встречи
пьянит вернее близости - без мук:
и руки обнимают, не калеча,
и брани звук не оскорбляет слух...
С прибоем споря, строчки набегают,
из серой хмари в маленький блокнот.
Как хорошо, что здесь земля другая!
Несходный климат... да и век не тот.
Нячанг
2008г.
* Название местного сухого вина.
"Литературный Кисловодск", N52 (2014г.)
ЭЛЕКТРИЧКИ
ФЕВРАЛЬСКАЯ УТРЕННЯЯ
Дорога на сером рассвете.
Зрачок подмечает в логу,
как скрючены голые ветви
на стоптанном грязном снегу.
Мой путь вдоль домов и оврагов,
немой ежеутренний бег...
Слагается что-то. Бумага
бледна, как подтаявший снег.
Вселенная теплится в малом:
в речушке, в страничке, в зрачке.
Но жаль, что стремленье к вокзалам
есть в каждом вагонном толчке.
Так плыть бы и плыть без движенья
по вечности малой дуге,
где зренье и воображенье
пируют вдвоём налегке.
И, не покидая уюта
вагона, на тёплой скамье,
среди незнакомого люда
в иное приплыть бытие.
АПРЕЛЬСКАЯ ДНЕВНАЯ
Розовеет незрелая зелень
над кучами шлака.
В свежей краске заборы.
Застыла на старте сирень.
Беспардонные граффити,
как письмена вурдалака,
Прожигают пылающей готикой
плоскости стен.
Льётся лентой весёлый пейзаж
под колёс перестуки.
То ли - красочный сон,
то ли смотришь немое кино
в сельском клубе, где -
стрекот проектора, трактора звуки
долетают сквозь плотные шторы
в пустое окно.
На экране целуется кто-то,
там скачут вприпрыжку
чьи-то дети, мелькают улыбки.
И значит - всерьёз
к нам вернулась весна.
Улучив от забот передышку,
к ней в объятья летим,
под собою не чуя колёс.
ЯНВАРСКАЯ НО ЧНАЯ
(полупустая)
На конечной привычно
покидаю метро...
У ночной электрички
золотое нутро.
И железная поступь
в ритме грозных погонь...
Из-под снежной коросты
станционный огонь
зыркнет взглядом недобрым,
подмигнёт; и опять
шпал промёрзшие рёбра
будет поезд считать -
с гулом, лязгом и стоном,
на крутом кураже.
В тряске, в грохоте - сонной
неуютно душе.
Вспомню, как это было:
ни к селу, ни к добру
тратить буйные силы
на пустую игру...
Льда секущая крошка,
искры из-под колёс...
Притулюсь у окошка -
этот бунт не всерьёз!
Вот и мой полустанок -
оглушит тишиной.
Но она не отстанет,
станет гнаться за мной.
Спящих сосен величье
деревенский пейзаж...
Отвяжись, электричка,
душу не будоражь!
Вот и дома я - в круге
обжитого жилья.
В рукомойнике руки
согревает струя.
Тут родные предметы,
словно наперебой,
льнут: покоем и светом
наполняет любой.
Но гляжу отрешённо,
говорю невпопад.
И вагоны, вагоны
вновь на стыках стучат.
Вновь в лихих перестуках
поглощает меня
ночь в огнях близоруких,
черноты полынья...
Зря урчишь, кофемолка!
Видишь - быту вразрез -
приручённого волка
тянет в гибельный лес,
где - бездомность, безлунность,
злой погони капкан...
Отпусти меня, юность!
Сердца самообман.
ИЮЛЬСКАЯ ДНЕВНАЯ
Бежит электричка, спешит
как на праздник, шальная,
сквозь волны кипрея
в расплаве июльского дня.
Кричит электричка. В том посвисте
слышится: "Зна-а-ю!" -
Ей что-то известно, мой друг,
про тебя, про меня.
Лесные поляны
скользящему взору открыты.
Плывут ароматы
в раскрытое настежь окно.
Размазала скорость цвета
по зелёной палитре.
И смазано зноем,
как мёдом, пути полотно.
Ах, лето - летящее с губ
вдохновенное слово!
Ах, лето - летящая к улью
со взятком пчела!
К нему, как к любви,
мы с тобою опять не готовы.
Пустые проблемы,
ненужные тянут дела.
В стальных электричках,
полуденным солнцем нагретых,
на пыльных перронах,
трусливо скрываясь в тени,
мы вновь растеряем
своё драгоценное лето,
чтоб горько оплакать
в осенние мрачные дни.
Лови же мельканья
бегущего пестрого рая,
пусть он недоступен,
и времени, в общем, в обрез -
пока электричка,
трубя и под солнцем сгорая,
несётся стрелой
сквозь цветами заляпанный лес.
"Литературный Кисловодск", N53 (2014г.)
В МИРЕ ИНОМ
Памяти друга
* * *
Вся в брызгах, стою
на краю волнореза.
А в сердце - отвага.
Здесь всё ненадёжно,
здесь жалит железо
солёная влага.
А я разбегаюсь
с волною и с нею
дроблюсь и блистаю.
И кажется мне,
что я даже сильнее
бетона и стали,
что мне нипочем
ни года, ни потери.
Волной в океане
иль быстрою чайкой
я небо измерю
и скроюсь в тумане...
Нячанг, 2008г.
ИМЯ ГОРОДА
Нячанг! Ня-чанг...
Прислушаюсь к звучанью,
почувствую в нарушенной тиши
прибоя колыбельное качанье -
как нянченье очнувшейся души.
Возврат начал - подходят молчаливо
и руку опускают на плечо.
Прильнув к ночам с дыханием прилива,
заплачу. И почувствую ещё
Нечаянную радость растворенья
в ничейном быте, в бытности иной.
И музыку и ритм стихотворенья,
Не чаяла как, снянчанного мной.
Нячанг, 2007г.
* * *
застыло ломкое небо
в колодце небытия.
Теперь ушедшего друга,
как прежде, встречаю я
на улицах, в перепадах
скользящих лестниц метро:
всё также спешит куда-то,
не видя меня в упор.
Толпа отнесёт и втиснет
с урчаньем в своё нутро.
(бессмысленно звать его -
но так ведь бывает в жизни).
На сердце светло и колко
всплеснётся: "Он жив! Ты жив!.."
А смерть - проявила только
засвеченный негатив?
Москва, 2010г.
"Литературный Кисловодск", N57 (2015г.)
ПАМЯТИ ЭПОХИ ЗАСТОЯ
МИРООЩУЩЕНИЕ
Окаменели дни.
И в каменном веселье
ведут свой хоровод
по каменному своду.
На каменном дворе
чугунные качели
скрипят и клянчат
им ненужную свободу.
Свобода тяжела:
как в каменном ущелье
глоток последний -
пить отравленную воду.
Окаменел поток.
Уста окаменели.
И каменной душой
я жду Судьбы исхода.
Москва, ИЭМ им. Гамалея, 1975г.
ШТИЛЬ
Солнце сухие причалы сожгло,
мечутся птицы.
В воду, застывшую, словно стекло,
небо глядится.
Люди забыли, как в ткань парусов
плещутся ветры.
Люди больны от не сказанных слов,
песен не спетых.
"Что-то неладное - в милости бед,
в робости чаек!" -
Крикну отчаянно.
Громом в ответ
грянет молчанье.
Ставрополь, 1966г.
* * *
Позову - возвратятся слова
от предметов, как эхо в лесу.
Мир погиб. Я осталась жива.
Я одна это бремя несу.
Как у мёртвых растущая прядь,
как забытых часов механизм,
дни приходят, чтоб ночи сменять.
И моя продолжается жизнь,
Чтоб не верить, - израненным ртом
наклоняться к иссохшим ключам,
чтобы в каждый покинутый дом,
в доски, сбитые накрест стучать;
тяжко спать, засыпая, опять
видеть сны. Чтоб потом - наяву -
вновь, ещё безнадёжней, понять:
я одна в этом мире живу.
Москва, 1970г.
МОНОЛОГ
Я живу в зеркалах,
как затворница в замке.
Расскажу, если вам интересно.
Я - в плену. И в привычные
вписаны рамки -
и лицо, и одежда, и жесты.
Я - в плену. Мне вполне
достоверно известно,
что давно уж, кому-то в угоду,
я живу по ту сторону. Я - бестелесна.
И не вырваться мне на свободу.
Я живу в суете. И восходят, как луны,
чьи-то лица и вянут, как травы.
Кто-то выдумал стройной
и вылепил юной -
для неясной и странной забавы.
Кто-то душу вложил.
Кто-то выискал имя.
Кто-то платье на плечи накинул
и отправил скитаться путями пустыми.
И забыл. И навеки покинул.
Не страшусь ни судьбы,
ни последнего часа,
не припомню пути за спиною.
Я живу в зеркалах:
пролегла непричастность
между миром живущих и мною.
Не страшусь. Не зову.
И не верю в спасенье.
Вы, кто любит, творит, ненавидит -
кто живёт - не гоните моё отраженье:
даже мухи оно не обидит.
Имам-Баба, 1977г.
ЛИЦО СОВРЕМЕННИКА
Монолог маски
Живу, как должно было бы глупцу:
бездумно, вроде. И бровей не хмурю.
Кто угадает длящуюся бурю
по моему бесстрастному лицу?
Живу, как позволяется юнцу,
что веселится и обид не копит.
Кто разглядит достоинство и опыт
по моему беспечному лицу?
Живу, как полагается слепцу:
в упор пороков общества не вижу.
И не понять, как я их ненавижу
по моему спокойному лицу.
Но чувствую, как к этому лицу.
Лицом, всем телом я срастаюсь с маской.
Живу покорно, скаредно, с опаской, -
как подобает трусу и скопцу.
Имам-Баба, 1980г.
* * *
Мы вправе жить.
Мы платим полной мерой:
надеждой, верой, нервами - вперёд.
Но душит страх,
но давит камень серый.
И серный дождь над скверами идёт.
Любовь - и та представится аферой
под прессом мер, берущих в оборот
и плоть и дух. Прескверною химерой
нам наша жизнь
под старость предстаёт.
Винить ли век, что - вскользь,
что - между делом,
меж пальцев, что в потоке оголтелом
друг друга мы теряем; что у нас
нет ни Судьбы, ни Имени, ни Дома;
что всё отвергли, ни к чему иному
не обратясь?
"Литературный Кисловодск", N58 (2015г.)
СЛОВА
* * *
За переменой неприметной
мы не приметили утрат.
И вдруг - уже отцветший, летний -
встречаем за порогом сад.
Ещё июнь! Но сердце сжала
непоправимая беда.
Вот так и юность миновала,
И не оставила следа.
Удельная, 1975г.
* * *
На ладонях кожа плачет...
Ей бы струй прозрачных холод,
ей бы сбруй ремённых потность,
ей - змеиную шершавость,
ей - песчаную сыпучесть, -
сжать верёвку, или повод,
или лямку рюкзака.
На ладонях кожа плачет.
Трогать шерсть зверей разумных,
трогать змей блестящих кожу,
трогать птиц певучих перья,
трогать волосы твои.
Москва, 1968г.
* * *
В замкнутой позе,
в сдержанном жесте,
вы не узнали
муки той крестной? -
Ну, и не надо.
В этом покое
непостижимом -
сжатой спирали
ждущей разжима
жёсткой пружины
не увидали?
Сдавленным горлом,
скованным телом,
сердцем горящим -
благословенья
гордое дело -
вам, проходящим!
Москва, 1968г.
* * *
Целительным, чистым и белым
меня спеленай и уйми.
Так осень обугленным телом
стремится под саван зимы.
Так плачется ранам открытым
по марлевым лентам косым.
Так я попросила защиты
твоей - до ближайшей весны.
Москва, 1969г.
* * *
Вновь подавленный бунт отступает,
и нервною дрожью
между явью и волей
проходит привычный раскол.
Вновь - как в кафельный пол
чередою квадратиков вложен,
день рядами расходится
к стенам отвергнутых школ.
Не пугайся! - не маленький Бог
и не ласковый зверь я.
Это просто усталость рукой
провела по глазам.
Это просто рукам захотелось
слепого доверья
к неразъятым предметам
и чутким твоим волосам.
Москва, 1969г.
* * *
Деревце под ветром
плещется, как пламя.
По водице светлой
рябь пошла кругами.
Закружили смерчи
над моей тропою.
Дрогнувшее сердце
чем я успокою?
Горести, печали,
жалобы да песни.
Дни и ночи стали
вздоха бестелесней.
Москва, 1970г.
* * *
Как вода, я хочу уйти
в землю - сдержанно и нескоро,
чтоб поить на своём пути -
сколько хватит - сухие корни.
Чтобы думал: вернётся вновь,
на минутку из дома вышла.
Так уходит из тела кровь -
безболезненно и неслышно.
Азербайджан, 1970г.
"Литературный Кисловодск", N59 (2016г.)
ТРОПИКИ
РАЗГОВОР В НЯЧАНГЕ
"Волны пологой медленный раскат.
Две пальмы наклонились вдоль воды:
цедя сквозь кроны огненный закат,
роняют в море зрелые плоды...
...Пляж, полднем раскалённый добела,
залив с шипеньем студит. На краю
разнеженные плавятся тела,
всерьёз поверив, что они в раю...
...Вот раковины томный завиток.
Цветок - как птица. Птица - как цветок.
...Вот пагоды узорчатый фасад.
Дракона кольца. Будды сонный взгляд...
Экзотика роскошна, но скучна. -
Друг тосковал по средней полосе.
- В простом рекламном ролике она
уместится во всей своей красе,
Эффектна, но нюансами бедна:
Красавице претят полутона".
Он бредил тусклой позолотой нив,
величьем зим, простором без конца.
Дождей осенних горестный курсив
впечатан был в черты его лица.
Но говорил цветисто и остро,
скрывая грусть. Он был немного пьян.
Мы пили пиво в маленьком бистро,
А перед нами бился океан.
В прозрачной дымке плыли острова,
барашки волн притягивали взгляд.
И у меня кружилась голова
и слёзы подступали невпопад.
Я слушала, не разбирая слов
и смысл их понимая не вполне.
Глаза и разум застила любовь
к волшебной мне открывшейся стране.
В чужом приморском городе слились
оживший Зурбаган, воскресший Лисс.
И алый парус несся над водой.
И я была бесстыдно молодой.
Казалось, здесь была я рождена
и встретить здесь должна последний срок.
В душе вставала нежности волна
и вместе с морем тыкалась в песок.
Чем я могла утешить визави,
поклонника покинутой страны?
Мы безотчётны в вере и любви,
в желаниях и чувствах не вольны.
И так сказала я ему тогда:
- Мне ненавистны злые холода.
Езжай домой - расходятся пути.
Там будет ландыш по весне цвести.
Здесь будет зреть кокос и ананас...
Так наши Судьбы выбирают нас.
Москва, 2014г.
ПУТЬ К НИРВАНЕ
шептанья крахмального шёлка -
хмельной махаона пролёт...
В стогу затерялась иголка
вчерашних проблем и забот.
Здесь птица с хвостом, словно лира
парила, раскинув крыла,
и все неурядицы мира
без спроса с собой унесла.
Бесстыдно цвела орхидея.
Бездарной, в сравнении с ней,
казалась любая идея
из прежних запутанных дней.
Распались гнетущие звенья -
и с прошлым разрушилась связь.
Нежданную радость забвенья
нам тропики дарят, смеясь!
СРВ, Нячанг, 2009г.
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕРЕПИСКА
"Вы сделали всё, что могли:
до конца оставались на связи..."
Реплика друга
Это было прощанье.
Со мной ты прощался, я знаю:
поняла, догадалась
по мне лишь доступным приметам -
это было прощанье.
Мы оба ходили по краю
этим летом безумным, шальным,
нескончаемым летом.
Мне буравило мозг
душных тропиков белое жало,
я вкусила сполна их отравы
в обёртке конфетной.
Как назвать ту беду,
что незримо тебе угрожала?
Я не знала о ней.
Мне казалось - мы оба бессмертны.
Ты писал мне нечасто,
казалось бы - просто от скуки.
Не себя ль приучал уходить,
не боясь расставанья?
В кратких письмах твоих
предстоянье Вселенской разлуки
я давно угадала,
но дать ей боялась названье.
Ты прощался со мной:
не давал никаких обещаний.
А ведь был ты всегда
на посулы и щедрым и скорым.
(Возвращенье долгов -
это часть ритуала прощанья.
Но не скажет никто,
сколько времени будет на сборы).
На признанья мои ты твердил,
сколько помню: "Пустое...",
их боясь как огня,
убегал и надолго скрывался.
Отчего же теперь
ты внимания их удостоил -
словно спала броня.
И на музыку строф отозвался?
Поцелуев твоих я не знала,
и жизнь молодую,
да и зрелость свою
провела в их пустом ожиданьи.
Отчего ж ты теперь
целовал меня напропалую -
целовал, обнимал
с тихой нежностью в каждом посланьи?
Как меня они жгли!
И дивясь, и безмерно волнуясь,
как надеялась я:
может, что-то во тьме засветилось,
может, что-то сбылось из того,
что пророчила юность?
(Наша бедная юность, -
как поздно ты к нам возвратилась!)
Ах, была я глупа,
по неведенью зла и жестока,
засылая в твой стан
своих писем горящие стрелы.
Что хотела поджечь
на исходе последнего срока?
Что пыталась спасти?
Что поведать хотела?
Это значило только одно -
ты со мною прощался.
В одиночку бредя
безвозвратной суровой дорогой,
ты на круги своя,
наши круги с тобой возвращался,
защищая меня немотой своей -
чистой и строгой.
О себе ты молчал.
На прямые вопросы ответов
ты давать не спешил,
тех ответов, возможно, не зная.
Ты прощался со мной,
только ты не признался бы в этом
и под страшною пыткой.
Мы порознь бродили по краю.
Но меня среди пальм
не спасало благое незнанье.
Ты был добр, как факир,
ты являл мне нежданную милость.
Отчего ж я над каждым письмом
обливалась слезами,
над пустячной строкой,
и предчувствием жгучим томилась?
Ты прощался со мной,
но ни разу не крикнул об этом.
Отчего же твой крик
мне мерещился злыми ночами?
Этим летом дурным,
огнедышащим, яростным летом
обмирала душа,
холодея в нездешней печали.
Второпях, невпопад,
тех примет смущена разнобоем,
за неделю, за день
до постигшей тебя катастрофы,
мой любимый, мой брат,
я вслепую прощалась с тобою,
с болью пряча свой страх
за банальные строчки и строфы.
С кем теперь говорю? -
От тебя не добьёшься ответа...
Скалит зубы прибой,
обнажая слюнявые мели.
Год пришёл к декабрю.
Только тут не кончается лето.
Мы простились с тобой.
Вот и всё, что мы сделать сумели.
"Литературный Кисловодск", N61 (2016г.)
СЛОВО О "ПУСТОТЕ"
"...и пустота, лишь пустота
в твоём зажата кулаке"
Шарль Азнавур
I.
- Не пытайтесь мне душу спасти,
растопить ото льда:
мой ДИСПЕТЧЕР НАДЕЖД,
не простившись, ушёл навсегда.
И не стоит со мной
пировать за весёлым столом.
Не поможет вино:
я брожу, словно призрак, в былом.
- Что ж там было, в былом?
- Не пытай - там была "пустота",
что сияла светло -
словно космос, манящий всегда.
Там рождались мечты
непрестанно, как в море волна.
И от той "пустоты"
я была, словно чаша, полна.
- Это бред, это чушь,
это брешь в благонравной судьбе!
Не любовник, не муж -
да и другом он не был тебе.
Не соратник, не брат,
не гуру, не поклонник, не босс
он, в отличье от нас.
И не стоит ни вздохов, ни слёз.
II
- Избегаю длиннот:
не был мужем и не был гуру.
Я скажу вам: ОН - ТОТ,
КТО СТОЯЛ НА ЯМАЛЬСКОМ ВЕТРУ
девятнадцати лет.
(Лихорадка. Огарок свечи.
Полевой лазарет.
Я - сиделкою в белой ночи).
Тот, кем сразу была
сражена, не осмыслив ещё.
Тот, чью юность брала
я, возможно, напрасно в расчёт.
Кто от этих времён
шёл со мной до скончания дней:
стал и музою он,
и мелодией жизни моей.
Тот мотив (ох не прост!)
то и дело сбивался с ладов.
Сколько пролито слёз! -
Был он песней - не выкинешь слов!
Кто меня забывал
(забывают и мать, и жену).
Кто меня предавал,
оставлял в чистом поле одну.
Кто дерзил, бунтовал,
бил расчётливо, врал невпопад,
от себя отрывал
и беспомощно кликал назад.
Тяжело ревновал,
погружаясь в кромешную тьму.
Кто стихи мои рвал,
клял, а я их писала ему.
Тот, кого я не раз
забывала (о, самообман!);
Перед кем напоказ
за романом крутила роман.
Закусив удила,
уходила в беззвёздную ночь;
за углом стерегла
и, годами, шарахалась прочь.
С кем замужеств своих
я не чуяла (ужас и срам!),
хоть за мужество их
и была благодарна мужьям.
Кто старался, как мог,
свою жизнь не закрыть на засов.
Кто иллюзий не сжёг,
за собой не разрушил мостов.
Кто, глуша мою боль,
всё же был на слуху, на виду,
С кем делили хлеб-соль
в девяностом голодном году.
Тот, кого я ждала
в тридцать, в сорок
и вновь - в шестьдесят.
Ну а кем не была -
без труда вы продолжите ряд. -
Не сестра, не вдова,
не подруга, не мать, не гуру.
Но пока я жива,
ОН СТОИТ НА ЯМАЛЬСКОМ ВЕТРУ
юн, как греческий бог,
с золотою смешинкой у глаз.
Не подводим итог.
Что там было? -
Судьба.
Без прикрас.
Нячанг - Ставрополь
2008-2011гг.
СУХОПУТНЫЙ КОРАБЛЬ
Кряхтит наш корабль бессонный,
бортами качая ночь.
Заплёванные перроны,
заброшенные промзоны,
деревьев нагие кроны,
волнами отходят прочь.
Ему пробираться тяжко
по руслу сухой реки. -
То всхлип, то гудка затяжка.
Как эхо людской тоски.
Мы, дети фантасмагорий,
праправнуки революций, -
его пассажиры. Горе
и судьбы здесь в прах сотрутся.
Всеобщим эквивалентом
всего, что не превозмочь. -
Корабль электрички. Бедный
кораблик на суше. (Где ты,
бескрайнее море?) Лента
путей, уносящих в ночь.
2015г.
МАМИНО ФОТО
Вполоборота к свету,
с юной улыбкой...
Я благодарна портрету,
памяти зыбкой,
где, как по волнам блестки,
искры воспоминаний:
улицы, перекрёстки,
лица старинных зданий,
тощий лесочек нищий,
ключ говорящий...
Память недаром ищет -
нечто обрящет.
Ты погляди: вот он,
домик, где мы жили, -
не разорён, не продан,
лишь занесён пылью.
Где твой цветник, мама:
розы, жасмин?.. Пусто.
Вместо цветов - ямы
да строительный мусор.
Вырублены сирени,
вытоптан огородик...
Скорбно родные тени
по закоулкам бродят.
Жизнь осушила слёзы
и намела сугробы.
Годы прошли, чтобы
в сердце взошли звёзды.
Светлой твоей планете
на пустыре прозы
кануть не дам в Лете -
вновь разведу розы,
вычищу все вещи,
в ряд засажу грядки...
Так позаткну бреши
я в Мировом Порядке.
Ставрополь, 2015г.
"Литературный Кисловодск", N62 (2017г.)
Я - ТЫ - ОНА
БЕЗРАДОСТНЫЙ ЭЙДЕТИЗМ
Дом гуру. Зеркала и книги,
холст и масло в измятых тубах,
как проклятие, как вериги,
жизнь мою отягчают грубо.
В чёрных окнах огни и влага,
крупных капель по стёклам шорох...
Память всё бережёт, как скряга:
даже дождь и узор на шторах.
Даже знает, каков наощупь
ворс ковра, даже ваз и кресел
кривизну. И на то не ропщет,
что неласков тот дом, невесел.
И слова, что своим замесом
тяжелы, как лепная глина,
тоже втиснуты тяжким весом
в будний быт, как слова былины.
Мир, что нам нанизало детство,
что усвоила юность злая...
Больше этого самоедства
не приемлю я, не желаю!
И не важно - виновна старость
или мудрость (не зря ж седели!),
но во многом, что в нас осталось,
нет ни смысла уже, ни цели.
Полно, память! Не делай чуда
из банальных, пустых материй!
То лишь мертвых предметов груда.
А хозяина след потерян.
* * *
Что видела я,
от любимого прочь уходя?
Блестела скамья
за легчайшей завесой дождя,
дымились раскосо
незрячего солнца лучи...
Мерещилась осень,
в наряде из мокрой парчи.
И, если мечталось
на этом прощальном пути,
то самую малость -
я думала так: "Защити
(к безвестному богу)
от зла и напрасных обид
не эту дорогу,
а ту, что ему предстоит".
"А как же надежда?" -
спросил меня пристальный бог.
"Со мной моя нежность -
шептала - незримый итог,
осталась без спроса -
с ней сладить бессильна Судьба!".
А дождь мои слёзы
лизал, набегая со лба.
ЛЕТНЯЯ МЕЛАНХОЛИЯ
(письмо)
Безрадостно работу посетив,
вернусь в своё постылое жилище.
моё письмо - лишь бледный негатив
возникшего отсутствия. Не лишне
расставить вещи подле пустоты,
чтоб в воздухе увидеть очертанья
того, чему не подберёшь названья
вернее, чем отсутствующий ты.
Верней твоё отсутствие. Итак,
с чего начать? С мерцающего смога,
нависшего над городом? - Пустяк,
с которым так не вяжется тревога.
Всех тянет в сон от этого тепла,
набрякшего и выцветшего света,
которым нас опаивает лето.
И нету сил приняться за дела.
А если о делах. Они идут
и сами - без малейшего усилья.
Автобус 100 отвозит в институт.
Цветочною осыпавшейся пылью
покрыт мой стол. Уже завял букет,
поставленный в день твоего отъезда.
И я, к столу пододвигая кресло,
черчу в пыльце задумчивое "нет". -
Простое подражание твоим
словам, пустое гаснущее эхо.
Привычный знак, очередная веха
в пути. Я цепенею перед ним.
И книги. - (нет, я не читаю книг -
когда в душе томительно и пусто,
не увлекут ни мысли, ни искусство,
ни сложное сплетение интриг.)
Но книги здесь толпятся и холсты
со стен глядят. И в этом обрамленье
ещё черней зиянье пустоты.
И потому писать стихотворенья
пытаюсь, но они без вдохновенья
не пишутся. Тому свидетель ты.
Ну ладно, умолкаю. Я письмо
навряд ли опущу в почтовый ящик.
А знаешь, ты мне видишься всё чаще
как призрак за спиной - в моём трюмо.
* * *
Когда ты с ней выходишь из кино,
и день в глаза вонзается, и трезвый
морозный воздух тысячами лезвий
твой мозг пронзит...
А впрочем - всё равно.
когда ты с ней выходишь из кино,
и грязного трамвая отрешённо
ждёшь на углу, и в глубине вагона
потом молчишь...
А впрочем - всё равно.
когда ты с ней выходишь из кино,
и ощущаешь, наподобие спазма,
всю глубину текущего маразма -
на пять минут...
А впрочем - всё равно.
Ведь как ты с ней выходишь из кино -
мне, слава Богу, видеть не дано!
"Литературный Кисловодск", N63 (2017г.)
ОСЕННИЕ ИГРЫ
СПРЯТАЛАСЬ
В год Большого раздрая -
недоброй порой,
с миром в прятки играю -
спасаюсь игрой.
За прихлопнутой дверью,
за шторой глухой.
я везенью не верю.
Мне в радость покой.
И не жалко, не жутко
знать, что день ото дня
та игра по минуткам
жизнь крадёт у меня.
на душе - пепелище
(ни искры огня.).
да никто и не рыщет -
не ищет меня!
Ставрополь, 2017г.
ЭЙФОРИЯ
Всю ночь трепыхалась
как муха в сетях Интернета.
Вдруг утро ворвалось -
на призрачных крыльях рассвета!
Так быстро светало,
что стало и сердцу светлее.
я прочь улетала,
о прошлом почти не жалея.
Казалось, объятья раскрыла
мне вещая тайна.
я словно парила,
с землёй распрощавшись случайно.
И лёгкость такая -
как будто в последнем полёте,
глаза не смыкая,
душа отделилась от плоти.
Ищите по следу
меня на нездешнем причале.
(Ах, глупые наши победы,
смешные печали!..
Все наши пустые,
ненужные, злые любови.)
Простите, пустите
меня, не ловите на слове!
У самого края
спасает восторг озаренья!..
Тут утро, играя,
вернуло мне память и зренье.
С высокой орбиты
свалилась в объятья планеты -
к постылому быту,
к паучьим сетям интернета.
Мечты - как короста!
живём в ожидании чуда.
но вряд ли так просто
нас кто-то отпустит отсюда...
Ставрополь, 2017г.
* * *
Вот ещё одно лето
листочком опавшим свернулось.
я сегодня очнулась
в опустевшем саду,
где ни роз, ни сирени...
А что же нас ждёт за оградой?
Мы идём в нашу осень
из жизни - цветущего сада,
озираясь растерянно, будто в бреду,
и у всех на виду
облетаем корявой листвою:
бесприютной любовью, мечтами,
увядшей своей красотою.
И чего же я стою?
Чего же я, глупая, жду?
Ставрополь, 2013г.
ВСТРЕЧА
на склоне августа вечер -
один из последних летних.
Мы нынче празднуем встречу,
Увы! - одну из последних.
не робость, не сплетни-склоки
поставили нам преграды. -
Мечтать запрещают сроки.
Смущённые, прячем взгляды.
я верю: о, как могли Вы!
я знаю: ах, как могла я.
Мы сдержим свои порывы,
пред вечностью отступая.
на скатерти - чашки-блюдца.
Пируем на склоне лета.
Сердца виновато бьются.
но ровно течёт беседа.
Ставрополь
2013г.
УСТАЛОСТЬ
Сколько можно гоняться за тенью,
за мечтою, за призраком вялым?
нежно к осени гаснут растенья.
Вот и я наконец-то устала.
Меж трудом и навязчивым бытом,
в мельтешении яркого лета
жизнь казалась порой не избытой.
Ты прости меня, милый, за это.
Обращаюсь к тебе на авось я,
всех надежд себя разом лишая.
Мну бесслёзно пустые колосья
кем-то собранного урожая.
Ставрополь
2016г.
* * *
Мой безумный, бездомный,
исчезающий друг!
Так тебя и запомню -
в круговерти разлук.
Этот бред, этот омут!
В сердце злая пурга.
Так меня и запомнят
те, кому дорога.
ПАМЯТЬ ВОЙНЫ
Отец мой воевал на той Войне.
А после он всю жизнь кричал во сне.
И он хотел, всю жизнь пытался он
войну забыть, как ад, как страшный сон.
А наяву он о войне молчал.
И на расспросы он не отвечал.
От любопытных прятал ордена:
считал - была бесславной та война
для генералов: клали свой народ.
И потеряли тем потерям счёт.
Нам искупить те жертвы не дано.
И День Победы праздновать грешно.
Он жизнь прожил,
как мирный гражданин:
в почёте был, добрался до седин.
Сад посадил, построил новый дом,
детей растил с любимой в доме том.
Когда ж пришла прощальная пора,
и я сидела у его одра,
в бреду, собой владея не вполне,
он вспоминал лишь только о войне.
.Как оставляли Северный Кавказ,
как ждали к наступлению приказ,
как с другом разрабатывали план
уйти тайком в отряды партизан.
Как плавилась земля под сапогом.
И о другом. О многом о другом...
Об ужасах и тайнах той войны -
всё что, считал он,
знать мы не должны.
И поняла я, проглотив слезу,
что эту память детям понесу.
Мне стало ясно, что в моей стране
никто забыть не сможет о Войне.
"Литературный Кисловодск", N64 (2017г.)
ПТИЦА В РУКЕ
* * *
Кристалл реки и небо полнолунья.
С песков горячий долетает ветер.
Безумным и спасительным июнем
пройти опять. и память - обесцветить!
Позволить дням сочиться прежним ядом:
в пыли дорог, в движении без цели...
на миг с мечтою повстречаться взглядом
на повороте этой карусели.
Сдержать рыданье. и неспешным шагом,
припомнив лица всех мужчин и женщин,
пройти по всем изгибам и зигзагам
своей Судьбы. и постоять у трещин.
Вновь надышаться воздухом, который,
казалось, - пей! - и умереть не страшно...
и все стереть. и не искать опоры
в безумье и везении вчерашнем.
Окинуть взором пресную окрестность.
(Ведь ей ни соль не свойственна,
ни пряность!)
и вдруг заметить в дереве - древесность.
и полюбить в земле её земляность.
В домах-нелепость. В людях-словоблуды.
В друзьях-надрыв. В себе-несовершенство.
А в боли - боль. и не мечтать о чуде...
* * *
Эту душную полночь: прозрачную тень
от развалин, колодец внизу,
на разбитом дувале блеснувший кремень -
я надолго с собой унесу.
Эту лунную пустошь, дороги излом,
купола в неживом серебре...
Всё что вдруг завязала щемящим узлом
беспощадная мысль о тебе.
1978г.
Развалины Мерва
* * *
и вот опять - слепое ожиданье,
безвылазная пыль и поезда.
и - писем нет, и письма - не туда,
и письма - с трёхнедельным опозданьем.
и горечь бесполезного труда.
Я в этот год - с природою уйду,
как листья опаду. Я опровергну
и маленькую радость, и беду.
и скудость ожидания отвергну,
и призрачность надежды обойду.
Я всё равно - почти что не жива,
и воздуха почти что не вдыхаю,
и влаги не беру. Я, как трава
колючая, под солнцем полыхаю,
с землёй белесой связана едва...
Я вся - уже за огненной чертой!
Мне не искать Судьбы своей осенней,
а лишь войти, как в отческий чертог,
а лишь принять, как радость и спасенье.
Как выход. Как естественный итог.
1979г.
Имам-Баба
"Литературный Кисловодск", N65 (2018г.)
ИЗ НЕОТПРАВЛЕННЫХ ПИСЕМ
* * *
По клавишам детства пройдёмся,
вина золотого
пригубим.
но прежде, но раньше -
расскажем друг другу,
как мы пережили,
как мы переждали разлуку,
как было нам трудно
(а думали - проще простого).
По дням, по часам и - по кругу.
И снова - по кругу,
уже по другому теперь:
недоступному взгляду.
Я знаю - так будет!
И я это ставлю в заслугу
судьбе. Ты затянешься горько.
Я - рядом присяду.
Отбросив условностей бремя
и фальшь философий,
на маленькой кухне мы время
помирим с пространством,
свечу запалим и за парою чашечек кофе
внезапно примолкнем, смутившись
своим постоянством.
А после - всё снова вернётся
и станет непросто.
судьба между нами
с настойчивой грубостью встанет.
И я прошепчу,
отвернувшись и книгу листая:
"Возьми меня в сестры.
Послушай, - возьми меня в сестры!"
"Литературный Кисловодск", N66-67 (2018г.)
ВРЕМЕНА ДУШИ
ВЕСНА
Холодный март. В негнущиеся пальцы
продет пучок затравленных мимоз.
Белеют лужи к вечеру в мороз,
как полотном затянутые пяльцы.
но, видно, начал отпускать наркоз
зимы. К себе вернувшись поневоле,
полузабытым ощущеньем боли
мы полнимся. Мы тронуты до слёз
то тем, то этим. То же, что всерьёз
меня судьба к тебе приговорила,
я это, милый, чувствую всегда:
вне сроков, дат, вне памяти, вне грёз...
Лишь в том, что я молчать теряю силы
весенние виновны холода.
* * *
скорбь и горечь в моей весне -
серый пепел, и дым садами
проплывает навстречу мне,
расползается меж домами,
уводя в отрешённость сна
уходящей зимы напасти.
Ты меня не буди, весна,
отсветившей мечтой о счастье.
И надеждой души не тронь,
столь безрадостно уцелевшей.
По садам моим жгут огонь
горький -
в память листвы истлевшей.
ОСЕНЬ
Доверившись неявственному звуку,
у осени на призрачном аркане,
возможно ли, что мы в самообмане
упорствуем, предчувствуя разлуку?
не важно, милый! Протяни мне руку!
не станем ныть, тем более - не станем,
раз дней, прозрачных,
как вино в стакане,
дано так мало по второму кругу.
недлинных дней. но медлит бабье лето.
Деревья цепенеют в ярких звездах.
Уже почти невероятны сроки.
И, если захотеть, чтоб было это -
от всей души, - то, может быть, не поздно
зиме уйти, не оправдав тревоги?
* * *
Мы были как дети.
А может быть, только казалось?
я снова - о лете.
А лета совсем не осталось.
Оно отблистало
по скверам, дворам и вокзалам.
Концом оно стало,
а было, казалось, началом.
Концом оно стало,
бедой, а казалось счастливым.
Как нас разметало! -
Что комья негаданным взрывом.
Остались? - октябрь, суета,
телефоны в блокноте,
надежды тщета,
маета неприкаянной плоти
да памяти сети,
в которые сердце попалось.
я снова - о лете.
А лета совсем не осталось.
ТРОПИКИ. ВЬЕТНАМ.
нет причин здесь томиться душе? -
ни снегов, ни древесных седин.
И по небу не тянется клин.
Забываются наши клише:
скорбь - по осени, долгой зимой -
ожиданье, весной - соловьи,
лето - всплеск обречённой любви,
всё - по новой, а год - за кормой.
Здесь природа не рвёт на куски
ни дыханье твоё, ни разбег.
не толкают ни темень, ни снег
в преисподнюю русской тоски.
Все проделки сезона дождей
не идут и в сравненье с чумой,
именуемой русской зимой -
плащ накинешь - и дальше балдей!
ни короткая схватка - тайфун,
ни цунами - мгновенный конец -
не встревожат натруженных струн
к обороне привыкших сердец.
Здесь и любят не так, как у нас, -
не сказать, что не слишком всерьёз -
без истерик и сдавленных фраз,
от которых по коже - мороз.
Выбивая у нас из-под ног
тропы тропов привычных и тем,
нам Вьетнам преподносит урок
избавленья от штампов, систем
поэтической речи. Из рам
выпадают портреты. Пейзаж -
лишь бессменный цветной антураж,
декорация фарсов и драм,
чуть для нас пресноватых. Король
ходит голым, но гордым. Печаль
не находит опоры. Кричать -
ни к чему. В результате - изволь
улыбаться с бесстрастием Будд,
цепенеть под наркозом нирван.
А постылый назойливый зуд
стихоплётства (за словом - в карман) -
как осу с облюбованных блюд -
гнать,
как муху с насиженных ран...
СРВ, г.Нячанг
"Литературный Кисловодск", N69 (2019г.)
СОНЕТЫ
* * *
Но без словесной этой мишуры
оголены, как провода под током,
сердца, и в откровении жестоком
мы тотчас же выходим из игры.
Что ж - разведём обманные костры,
смягчим судьбу, назначенную роком.
забудемся! Пусть нас несёт потоком!
Пусть наши золочёные миры
всего лишь миф,
всего лишь бред напрасный.
Но мы живём, и видится прекрасной
нам эта жизнь. А истина? - Ну что ж?
Ещё она свои права предъявит:
ещё задушит праведную ложь
и нас с собой лицом к лицу поставит.
* * *
Ты где-то входишь в осень. Но пути
твои неисследимы. Пустотою
нельзя дышать. С привычною мечтою
мне всё ещё не сладить в забытьи.
Как странно в одиночестве брести
по скверу, заметённому листвою,
с той истиной, что я тебя не стою,
старательно свыкаясь по пути.
Ну что ж, пусть так! Закончена игра.
А эта обречённая пора
тому лишь подтверждение в природе,
как тёмных дней пустая череда
грядущая, как слово "никогда",
сменившее "быть может" на излёте.
* * *
Нет, жизнь моя не кончилась. Она
Остановилась в смутном ожиданье.
Неистребима в глубине сознанья
надежда на иные времена.
Недаром, вспомни, наши имена
одной легендой связаны. Преданье
не станет лгать. Предчувствием свиданья
изгнанья темнота озарена.
Откликнись! Мне не надобно огня
дразнящего. Достаточно с меня
пленительного медленного взгляда,
улыбки робкой, дружбы без прикрас,
да прошлого, что связывает нас
столь безысходно. Большего - не надо.
* * *
Дай мне дышать! Как этот воздух спёрт -
вдали тебя, как вымучено время!
Не оставляй наедине со всеми,
затянутой в слепой водоворот,
где каждый шаг подогнан и притёрт,
как шаг в строю, где неуместно бремя
любви, где кружит медленное семя,
слетев с ветвей, и осень настаёт.
Скажи - чем жить? в какую дуть трубу?
Бесплодно переламывать судьбу
подрядчику какому на потребу?
И для чего? Ответь хоть что-нибудь!
Да был ли ты? О, даже если не был, -
Дай мне дышать, ещё хоть раз вздохнуть!
* * *
Чернильный сумрак. Заполночь. вода
застыла, словно лаковое блюдо,
в кругу огней. Чуть слышатся отсюда
нечастые ночные поезда.
Деревья спят. Их слитная гряда
темней небес. Предощущенье чуда.
Я знаю: ты возникнешь ниоткуда
легко и резко - так же, как всегда.
Мы помолчим. Озвучивать слова
нам незачем: за гранью вещества
звук неуместен, как прикосновенье.
Над озером, над тёмною грядой
качнулась ночь. И на одно мгновенье
мне кажется, что ты и впрямь со мной.
* * *
Куда пойти? Куда сегодня деть
мою любовь? Погода нам на диво
не портится: так ярко и красиво
цветёт сентябрь, что отступает смерть.
Ещё помедлить. в небо поглядеть.
Купить с лотка заманчивые сливы
и съесть. вообразить себя счастливой.
Суметь забыться. Может быть - запеть.
Бродить по переулкам. Залететь
в какой-то двор. Нелепый хлам бумажный
Поддеть ногой... вдруг остро захотеть
найти знакомый дом восьмиэтажный.
Припомнить всё - безвыходно и страшно.
Моя любовь, куда себя мне деть?
* * *
Мне, в общем-то, не нужно ничего
из тех вещей, которые ты даришь
другим. в кострищах гаснущих пожарищ
мы порознь ищем: каждый - своего.
Что ж! Счастье - миф. Быть может оттого
гнетущих сил никак не разбазаришь.
Лишь паром в щель прощальную ударишь
И отшатнёшься: тщетно, никого.
Да есть ли жар в бушующем огне,
смысл в слове, звук в мятущейся струне?
И есть ли боль, что в ком-то отзовётся?
Напрасен зов. Бессмысленна вполне
любовь. А, если что-то остаётся,
то только в нас самих - на самом дне.
* * *
Пусть наши речи скованы и строги,
бесцветны, словно капельки дождя.
Подобный вздор болтают, уходя
к другим - одной ногою на пороге.
Не холодны, но, в сущности, жестоки,
поскольку лишь немного погодя
остынут, навсегда отгородя
мир, замкнутый в двухстворчатые сроки.
Но так невыносима тишина
раздвоенная, так крепка стена
ещё меж нас. Пускай косноязычье
невидимые сеет семена.
Надежде нужно выжить. И она
до времени таит своё обличье.
* * *
Я всё в тебе люблю: и голос твой, и смех,
и цвет твоих волос, и благородство жеста,
и взгляд прозрачных глаз.
О, из другого теста
ты испечён - в отличие от всех!
Но ты теперь цветёшь,
я ж - вяну как на грех.
Признание моё - напрасно, неуместно
и даже, может быть, покажется не лестно.
Прости. Ты этот бред забудешь без помех.
Теперь я - только дух.
Я - меньше, чем мечта,
чем дождь, чем лёгкий лист,
ложащийся несмело
на светлый твой порог. У этого листа
и форма есть и цвет. И дольчатое тело
его - ласкает глаз. О, как бы я хотела...
Прости. Я - только дух:
бесплотна и чиста.
ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ
Холодный март. в негнущиеся пальцы
продет пучок затравленных мимоз.
Белеют лужи к вечеру в мороз,
как полотном затянутые пяльцы.
Но, видно, начал отпускать наркоз
зимы. К себе вернувшись поневоле,
полузабытым ощущеньем боли
мы полнимся. Мы тронуты до слёз
то тем, то этим. То же, что всерьёз
меня судьба к тебе приговорила,
я это, милый, чувствую всегда:
вне сроков, дат, вне памяти, вне грёз...
Лишь в том, что я молчать теряю силы
весенние виновны холода.
"Литературный Кисловодск", N70 (2019г.)
ЦВЕТЫ ОТЧАЯНИЯ
* * *
Полутона... Полутона.
Крыло тотальной полутени.
Под снегом серые ступени.
Действительность на грани сна.
С какого сумрачного дна,
из недр какой берложьей лени
всплывает вдруг стихотворенья
неодолимая волна?
А в нём всё та же разлита
отрава: лень и маета,
и тленье грёзы полусонной.
Январь, верни мне немоту.
Бесплодный дар невмоготу
нести душе опустошённой.
* * *
Понять, что значит эта тишина
декабрьским днём на кухне полутёмной,
где каплет кран, где кажется объёмной
от снега плоскость тусклая окна.
Понять? А нужно ль? - важно, что она
нас пестует. Нам выгоднее с нею
сродниться, распушаясь и коснея -
как пряжа на волчке веретена.
Замрём. Нам во спасение дана
зима: полу сознанья, полусвета
пора. Давай ценить её за это.
А истина - не так уж и важна!
Мы всё поймём когда-нибудь: когда
очнёмся, и отхлынут холода.
Былое - только белая сирень
поэзии. Но ничего иного
жизнь не дала. увы, скудеет слово,
когда безлюден дом, бесплоден день.
Я жить воображением готова,
где тень легко сменяет полутень.
Но ярких искр не высечет кремень
из призрачного и непрожитого.
Поэзия, погасни! Ни о чём
не бормочи отравленным ключом,
вдоль бездорожья белою сиренью
не бейся нежно в воздухе пустом!
О, отпусти! О, допусти к смиренью!
Прости! - Бесплоден день, безлюден дом.
СТИХИ О СТАРОМ ДОМЕ
Я живу в обречённом доме.
По утрам раздвигаю шторы.
С любопытством гляжу на ссору
Двух котов (плюс один - на стрёме).
Я ращу огурцы, томаты,
укрываю под зиму розы.
Но мечты мои не крылаты.
Не пишу ни стихов, ни прозы.
Подружилась с приблудной крысой,
а мышей извожу нещадно.
в голове ни единой мысли.
"Ну и ладно - шепчу - и ладно".
Что же сталось со мной, что сталось?
Что вообще от меня осталось?
Навалилась горой усталость?
Или попросту это - старость?
Неприглядна судьбы картина:
как в пустыне - светло и пусто.
Схоронила сестру и сына,
потеряла любовь в капусте.
Были мне по плечу потери,
одиночество было в радость.
Так о чём же грущу теперь я?
жизнь не тешит. Наверно - старость.
Я отсутствую в круге света,
не взыскую ни слов, ни славы.
Злую память зову к ответу
да забвения пью отраву.
Я живу в обречённом доме.
Мне мерещится - дом боится:
о грядущем прослышал сломе
и скулит - скрипит половицей.
Меж заносчивых новостроек,
молодящихся ветеранов
он стоит, неказист, но стоек, -
бодрячком (под моей охраной).
Стариков пережил кончину,
и не к сроку почил наследник.
Милый дом, я тебя не кину.
Обещаю: уйду последней.
Из столицы сбежала яркой.
Той что так высоко летала
стал обузой ты и подарком,
и конечным в судьбе причалом.
Затаилась гибель. Не знаю
что и как - не сказали срока.
Беспардонно хожу по краю,
но порой и мне одиноко.
Только к людям идти нет смысла.
Лучше жить, чужих избегая:
над отечеством мгла нависла,
век иной и страна другая.
хрупкий быт берегу от ломки.
усмирила мечты и память. -
Подстелила душе соломки, -
так поближе и мягче падать.
Пусть стоят у двери калоши
и ютится ведро в передней.
Отчий дом, я тебя не брошу.
Будем жить. Я уйду последней.
Мы похожи: надежды в прошлом.
Мы исчезнем - дымка бесследней.
Ставрополь, март 2019г.
"Литературный Кисловодск", N71 (2019г.)
ТЕНЬ ЯБЛОНИ
НАШИ ПЕСНИ
Друзьям-шестидесятникам.
опальных песен сверхдержавы
всё реже слышатся слова -
от Галича до окуджавы -
мы сами помним их едва.
А ведь ничуть не устарели!
и непонятно, почему
их не поём у колыбели
для наших внуков.
Утонув
в тенётах нищенского быта
и неизменного "совка",
шальная юность позабыта
и зрелость - долгий "день сурка".
мы - "злые, гордые, иные",
бредя сквозь смутные года,
всё реже слышим позывные.
и отзовёмся не всегда.
Давно растеряны знамёна -
в бою, а чаще не в бою.
Кто жив ещё - те в царстве сонном,
в заморском где-нибудь краю.
А эти песни?.. мы их пели...
Костры горели. А потом
дожди осенние шумели.
А люди просто спать хотели,
Не вспоминать,
Забыться сном!..
ОЖИДАНИЕ.
Старому другу.
Приезд твой ждала, как прежде,
и этим безлюдным летом.
в своём продувном "коттедже"
боролась с дождём и ветром.
Не ради ли этой встречи
возилась с землёй и садом?
Ждала тебя издалече,
как ждут от судьбы награды.
мечтала: вот ты приедешь -
моим записным героем.
На зависть смурным соседям
шашлык во дворе устроим.
А прежде - труды оценишь,
клубничку сорвёшь на грядке,
на тапки кроссовки сменишь
с улыбкой - мол, все в порядке!
Починишь мне ручку двери,
текущие краны эти.
мы будем полны доверья,
беспечны, смешны как дети.
мне виделось - ты приедешь
и, как на лубке старинном,
домашним ручным медведем
застрянешь в кустах малины.
Казалось, что ты захочешь
вернуться к былым беседам:
за завтраком, за обедом,
атласной июльской ночью.
Я верила - ты приедешь!
и грядки полола хмуро.
А мне говорили: "Бредишь!",
жалели, смеялись: "Дура!"
Надеялась на удачу -
свиданья немую сцену.
Я думала: что-то значу...
Я прошлому знала цену.
о мелком стихов не сложишь
и даже банальной прозы.
А может, ты всё же сможешь
приехать?
Ещё не поздно!
Ставрополь, лето 2019г.
ЗВОНОК
Вдруг юность меня посетила
на грустном "пути под откос" -
по СКАЙПу "прорезался" милый,
незначащий задал вопрос.
В душе заворочались глыбы,
поплыли былого пласты...
ведь мы с ним когда-то могли бы!..
Увы, были планы пусты!
Какие скопились обиды!
Какие разбились мечты!
Я вежлива только для вида,
подчёркнуто холоден ты.
Казалось бы трогать не надо
тех, в прошлом оставленных бед.
Но мнится от этого взгляда,
что не было прожитых лет.
Вдруг видится лёгкой расплата,
ничтожным сегодняшний быт...
А всё, чем мы жили когда-то, -
реальней реальной судьбы.
И лёд отчуждения тает,
обиды сгорают дотла.
открыла беседа пустая,
как глупо нас жизнь развела.
Я мысленно крикну: "о, Боже,
спаси нас - ты ведаешь всё!".
Но он уже судьбы итожит
и вряд ли кого-то спасёт.
Ставрополь, 2019г.
В АДРЕС ПОЗДНЕЙ ЛЮБВИ
К чему мне лишняя утрата
в мои преклонные года?
Дружок, ты не тянул на брата
и другом не был никогда.
Зачем мне знать, что в дальнем крае,
в любовь играя, не любя,
целует женщина - другая -
неугомонного тебя?
Зачем делить твои тревоги
и утешать в беззвёздный час?
Ты обойдёшься без подмоги,
я - без иллюзий и прикрас.
Знать, на пороге мирозданья
нелепо выглядит любовь:
её признанья, притязанья.
и сладость снов, и ярость слов.
Запомню позднюю науку,
безумья позднего черты.
Но я беру себя за руку
и увожу от суеты.
"ТВОРЧЕСТВО"
Себе самой
Что вышло из кромешной тишины,
бессонницы и гибельной отваги?
вошёл рассвет и ластится: "Усни!
стихи уже заснули на бумаге."
Какой там сон! и этих разбужу,
затереблю измученные строки. -
Почто ночную отражают жуть ,
не воплощая замыслов высоких?
всё заново собрав и разобрав
в десятый раз, я понимаю внятно:
Что мне пора искать иных забав -
простых, доступных,
лёгких и приятных.
Тем более, что есть и дом, и сад,
весна, свобода - всё, о чём мечталось.
А эту возбуждённую усталость
умерить можно на банальный лад.
Послушать птиц, затеять огород.
обнять в саду цветущие деревья.
У мирозданья заслужить доверье
и сладко спать все ночи напролёт.
К чему мне эти муки и раздрай?
Я - бездарь, я в безвестности уйду!
Но кто-то властно требует: "Дерзай!",
обрывки строф бросая на ходу.
Ставрополь, 2019г.
МАРИНЕ
"За этот ад, за этот бред
Пошли мне Сад на старость лет..."
М. Цветаева
Напрасно век тому назад
ты у судьбы просила сад.
Как мне всегда была близка
надежда эта и тоска!
служил бы щедрый дар - наградой
за твой житейский кавардак.
А я не заслужила сада.
он мне достался просто так.
Неравно выпадает доля:
Кому-то бред, война и ад.
А мне вот - сад, покой и воля,
отдохновенье, - Дом и сад.
мне стыдно признаваться в этом
позорном избеганьи бед.
судьба неласкова к Поэтам.
А я, наверно, не Поэт?
Да, наш талант не сопоставить!
мне было б легче полагать,
что в дар тебе могу отправить
шальную эту благодать.
Но иногда, в плену идиллий,
мелькнёт мечтанье невзначай:
как славно мы б с тобой делили
тень яблонь и вечерний чай!
Ставрополь, 2019
"Литературный Кисловодск", N72 (2020г.)
ПЕРЕД СНЕГОМ
ИЗ СТАРЫХ ПИСЕМ
Наитеплейшая из зим
стекает в желоба. И крыши
темнеют сумрачно. А выше
(сей серый цвет невыразим)
сочится выцветшее небо
белесой изморосью. Вот -
тот фон, что нас за дверью ждёт.
На нём не выглядеть нелепо
удастся разве что грачу,
весну почуявшему в жиже
январской оттепели. Мы же
весне не верим.
я хочу
тебе сказать, что вопреки
всему: пророчествам, приметам,
деревьям горестно раздетым
и январю - пишу стихи.
Что в том виновницей - зима
и одиночество. Но всё же
и ты замешан в этом тоже,
и твой отъезд.
А я сама
вдруг догадалась: можно жить
в твоём отсутствии как в доме:
лениться, принимать знакомых,
писать стихи, какао пить.
К проблеме "быть или не быть?"
порой вернуться ненароком,
но вновь её не разрешить.
И запивать таблетки соком.
Порою думать о высоком.
Дела вседневные вершить.
Стоит нелепая зима.
гуляет грипп. А кто не болен,
того она сведёт с ума
своей никчёмностью.
Ты волен
как прежде (так уж повелось)
письмо оставить без ответа.
(Смешно надеяться на это -
мы так бесповоротно врозь.)
Но если. я уж и сама
не знаю, что - за этим "если",
таким беспомощным? И есть ли?
Ночь.
одиночество.
Зима.
ОКТЯБРЬ 2019
октябрь налетел, словно бешеный стриж,
как Бродского ястреб осенний.
орехи катились как градины с крыш
И яблоки бились в паденье.
Смеясь, танцевала листва на лету,
И, холод приветствуя встречный,
гниенье свой праздник вершило в саду -
безбольно, бездумно, беспечно.
Всё к снегу стремилось, внезапно устав
от тяжести зрелого лета,
сдавалось на милость, отринувши страх,
томилось избытками света.
С природой всегда ощущая родство,
внезапную чувствую зависть.
Пустить бы на волю своё естество,
отпраздновав то что осталось!
И мне б эта мудрая блажь подошла:
я тоже изрядно устала.
Когда б только знать,
что с возвратом тепла
пульс жизни забьётся с начала.
Ставрополь, 2019г.
ЧТО В ОСТАТКЕ?
Створки скудного быта.
Да осколок Луны...
Все фантазии биты,
все мосты сожжены.
Все закрыты дороги.
И пророчит пурга,
что за эти пороги
вряд ли ступит нога.
Тут, в плену, поневоле
обретая покой,
как баркас на приколе
обрастаю строкой.
И кидаю в колодец,
где иссякла вода,
что судьба на исходе,
на подходе беда.
Что надежды избыты
да и дни сочтены.
Крепко к небу прибитый,
дремлет серпик Луны.
Ставрополь, 2019г.
ДЕКАБРЬСКИЙ СОНЕТ
Не осень спелая, не белая зима...
В промозглом воздухе,
замызганном до слёз,
то листьев-бабочек мелькает кутерьма,
то рой крылаток - "высохших стрекоз".
Природа затаилась. Каземат
прогорклых комнат сумраком зарос.
И ни один мучительный вопрос
уж не тревожит сонного ума.
ругаем сплин и тщетно жжём огни -
не отогреть душевного тепла,
не распалить фантазию. одни
сидим в домах. оставлены дела.
Переживаем сумрачные дни.
Ждём снег: он всё отчистит добела!
Ставрополь, 2016г.
"Литературный Кисловодск", N73 (2020г.)
СТРАНСТВИЕ
* * *
Прочь, Запад неверный! К востоку,
где робкую кромку земли
цунами целует с восторгом
и хрипло кричат корабли!
ночами их море качает.
и качки ничем не унять.
на счастье отчаянных чаек
хочу я тоску променять.
восток, божество очищенья,
к тебе босиком прибегу.
Я буду стоять на коленях
на светлом твоём берегу.
Туманами тело омою,
а в волосы травы вплету.
верни мне величье земное,
нетоптаных троп чистоту.
Ты видишь, как стиснутый в лапах
любовницы, сети стальной,
гниёт моё прошлое - Запад
и стонет, и рвётся за мной.
Укрой же! не хмурься при встрече.
Переча огульным векам,
язык свой и сан человечий
к твоим я слагаю ногам.
Прими меня! всё наверстаю.
оленем в оленьей стране,
туманом в тумане растаю,
волною качнусь на волне,
цветком меж цветами стреножу
двуногую дерзкую прыть...
Убей только память, о Боже,
обрежь только памяти нить!
1970г.
Москва
"Литературный Кисловодск", N74 (2020г.)
ВОСТОК ДУШИ
ДИАЛОГ
- Там солнце в пески провожает луна:
двоящийся, призрачный свет.
- сейчас эту местность и те времена
припомнить и повода нет.
Закрыты пути. Там другая страна.
стушёван барханами след...
- Там солнце взлетает, сгорает луна:
горячий вскипает рассвет.
кандым полыхает пушистой звездой,
льнут к икрам тюльпаны и мак!
я всё б отдала. -
Просто ты молодой
была там. -
Да, видимо, так.
* * *
Памяти Ю.О.
в немой обернусь печали
к следам на белом песке,
к словам, что в ночах звучали,
к теням на дальней реке.
О, в слишком скупой печали,
врачующей вдалеке
от скал, что нас обручали,
от ссор, от руки в руке,
от прошлого, от могилы,
куда не смогу прийти.
Я так и не стала, милый,
твоею судьбой. Прости.
Прости мне пустое тщанье:
прощенья искать. Прощанья...
"Литературный Кисловодск", N75 (2021г.)
ОЖОГ
К бумаге
Тебе одной - отчаянность доверья
и исповеди истовая смелость.
Перед тобой одной не лицемеря,
чиста я перед этим светом белым.
И так чиста, что никаким позором
в глазах людей и никакой уликой
им не склонить меня потупить взоры
и распроститься с ясною улыбкой.
Тебе одной - безвыходность потери,
и страсть мольбы, и безнадёжность слова.
Перед тобой одной не лицемеря,
себя в себе я обретаю снова.
Я знаю: ни угрозам не заставить
и не стыду - меня с тобой лукавить.
1970г.
* * *
заря, холодная и злая,
впилась в безвольный горизонт,
и к серой кромке припадая,
сырую кровь по каплям пьёт.
Туда, покорна перспективе,
мерцая мокрой колеёй,
дорога в судоржном извиве
сползает раненой змеёй.
И туч белесые заплаты
тряпьём цыганского шатра
повисли над землёй измятой.
Обряд исполнен. Мне пора.
Так что ж - вперёд?.. в суглинок липкий
вмят подорожник на краю,
луна надкусанною скибкой
бледнеет в небе. я стою.
И посох, стиснутый до боли,
немеет медленно в руке. -
Ты, сердце пленное, того ли
просило в яростной тоске?
Как безотрадна и убога
моя свобода! - ветер зол.
И путь, ведущий от порога,
Как путь в изгнание тяжёл.
1971 г.
* * *
шептать бы молитву губами,
да губы усмешка свела.
Так цепко впивается пламя
в горящее тело ствола.
У врат долгожданного рая
врасплох я. И тщетно спешить,
горящие клочья сдирая
с насквозь пропалённой души.
1971г.
Москва
* * *
словно - пить! - после жажды муки
(море влаги у помпы рта) -
до бумаги дорвались руки,
до живой наготы листа.
словно - жить! - после долгой казни -
(сердца яростный стук в груди) -
без надежды, и без боязни,
И без Бога. И - Бог, суди!
1970г.
* * *
"Маугли! Маугли!" - кликнут орлы.
Эхо повторит стократ:
"А-аугли!"... Угли под пеной золы
в нашем костре догорят.
Маугли! - вспыхнет иероглиф луны -
мифов древнее и слов.
Есть у зелёной лесной тишины
сто непротоптанных троп,
сто не пригубленных диких ручьёв,
мхов ненадёванный мех...
Маугли! - Крылья невидимых сов,
филинов старческий смех.
Маугли! - россыпи рос тяжелы
в спутанных прядях стеблей.
Медленно стынет под пеной золы
жар человечьих углей.
Кто ты? Откуда? вернись, подожди!..
Эхо разбудит рассвет.
Пепел стоянок размоют дожди.
Травы запутают след.
1966г.
Ставрополь
* * *
вновь подавленный бунт отступает
и нервною дрожью
между явью и волей проходит
привычный раскол.
вновь - как в кафельный пол чередою
квадратиков вложен,
день рядами расходится к стенам
отвергнутых школ
не пугайся! - не маленький бог
и не ласковый зверь я.
Это просто усталость рукой
провела по глазам.
Это просто рукам захотелось
слепого доверья
к неразъятым предметам
и чутким твоим волосам.
1969г.
"Литературный Кисловодск", N76 (2021г.)
НЕСУДЬБА
ВЕСЕННЕЕ
Розовеет незрелая зелень
над кучами шлака.
в свежей краске заборы.
Застыла на старте сирень.
Беспардонные граффити,
как письмена вурдалака,
оживляют пылающей готикой
плоскости стен.
Льётся лентой весёлый
пейзаж под колёс перестуки.
То ли - красочный сон,
то ли смотришь немое кино
в сельском клубе, где - стрекот
проектора, трактора звуки
долетают сквозь плотные шторы
в пустое окно.
На экране целуется кто-то,
там скачут вприпрыжку
чьи-то дети, мелькают улыбки.
И значит - всерьёз
к нам вернулась весна.
Улучив от забот передышку,
к ней в объятья летим,
под собою не чуя колёс.
* * *
Трагично любви увяданье -
тот призрачный, стёртый рубеж,
где каждое гасит свиданье
по искре последних надежд.
Чудовище в облике светлом,
пока ты молчишь у окна
какие заносятся пеплом
мечты, города, имена;
привычные, ставшие нами
предметы, приметы, дома?
мне слышится хруст под ногами
обломков. Но я и сама
не вспыхну, не вскрикну, не встану
и в ноги не брошусь в мольбе.
Не сладить с немыми устами
обоим. Послушай, тебе,
творящему эти мгновенья,
ушедшему в завтра ростком,
не слышится ль гул возвращенья -
на свете, не важно каком?
1980г.
* * *
в немилость впавшая свобода,
неукротимая тоска...
Любовь без светлого исхода
непостижима и горька.
Но нужно жить. И нужен выход,
который ищут, торопясь,
и смех, и показная лихость,
и неожиданная связь.
Но сей полёт такого ранга,
что не свободные крыла,
а обречённость бумеранга
в него заложена была.
И возвращаешься по кругу,
не веря сердцу и уму, -
как зверь - к воде, как пахарь - к плугу,
как блудный - к дому своему.
Чтоб всей тоскою первобытной,
всей ненасытной, - ощутить
непреднамеренный и слитный
зов - с миром вяжущую нить.
1978-1979гг.
* * *
Не о том говорю и пишу,
не на то намекаю, шутя...
Не тебя ли под сердцем ношу, -
как разумное, злое дитя?
Понапрасну пытаюсь стереть,
из постылых исчезнуть сетей.
Не дано разрешиться. И впредь
не предвидится лёгких путей.
Но из этих не вырваться стен
И тебе, не избегнуть Судьбы.
Принимай же меня без борьбы,
словно жизни простой феномен.
* * *
Свою любовь я обращаю в песни,
постылому не рада краснословью.
А было бы гораздо интересней
позволить ей быть попросту любовью.
Не наряжаться в вычурные платья
и не стоять с протянутой рукою,
скрывая боль и горечь неприятья
за залихватски сбитою строкою.
1993г.
* * *
Оставаться с тобой!
Несмотря ни на что - оставаться
где-то рядом с тобой...
Расставаться с Судьбой -
вот что значит - с тобой расставаться.
Трудно спорить с Судьбой.
Никуда не уйду.
Не отвергну, не слягу, не сгину.
И любую беду отведу.
И сетей - не раскину.
И с ума не сведу...
И сама не сойду, не сойду...
1993г.
* * *
Как странно, что мы ещё живы! -
не так далеко до беды.
Но речи по-прежнему лживы,
а души - бесплодно тверды.
Как странно, что ты ещё молод,
что весел со мною вдвоём. -
Такой отрезвляющий холод
в повадке и взгляде твоём!
А я - ну никак не устану
надеяться, память храня...
Как просто. Как пусто. Как странно.
Смешно. Ты не любишь меня.
1993г.
"Литературный Кисловодск", N77 (2021г.)
* * *
В замкнутой позе, в сдержанном жесте,
в робости взгляда
вы не узнали муки той крестной? -
Ну и не надо!
В этом покое непостижимом -
сжатой спирали
ждущей разжима жёсткой пружины
не увидали?
Сдавленным горлом, скованным телом,
сердцем горящим -
благословенья гордое дело -
вам, проходящим!
1968г.
"Литературный Кисловодск", N81 (2022г.)
ТЩЕТНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О СУДЬБЕ
СЕБЕ К ЮБИЛЕЮ
Под занавес вспомнишь,
как радужно жизнь хороша
и роешься в прошлом,
касаясь невидимых струн.
То душу пытаешь -
вдруг что-то нашепчет душа,
то чешешь затылок,
надеясь на ум-говорун.
Подушку бессонницей мучишь
и ждёшь, чуть дыша,
и мысли, и чувства сгоняя
в единый табун.
И просишь их, времени ставя
недальний предел,
тебе сформулировать
самую главную суть
того, что ты в спешке понять не успел,
не сумел,
торя этот классный, прекрасный,
но путаный путь.
(Как много вопросов -
любой беспощаден и смел!,
А ведь не исправить уже ничего,
не вернуть.)
Что Бог нам готовил?
Что век в результате нашёл?
Что мы растеряли?
Что вырвали мы у Судьбы?
В чём был ты виновен пред Нею?
Чем был Ей смешон?
Где был ты свободен,
где бился в сетях ворожбы
недоброй? Где краем опасным
играя прошёл?
Где зря упирался?
В чём зря уступил без борьбы?
И вдруг понимаешь:
уже ничего не успеть:
ни спеть, ни осмыслить
шальное своё бытиё...
Твой разум - банкрот!
Убыстряется дней круговерть.
На смену раздумьям
благое спешит забытьё.
(И вечный покой обещает
услужливо смерть.
Но ты ведь не хочешь
коварных посулов её?)
А ночь всё короче,
всё ярче апрельские дни.
И в сердце покой возвращается
вместе с теплом.
окно нараспашку!
Весеннего солнца вдохни!
отбрось сожаленья,
забудь свои стычки со злом,
обиды, сомненья.
Спокойствие свято храни.
Займись напоследок
любимым своим ремеслом.
Бери, что осталось!
Сплетай золотые слова!
В гармонии строф
притаился искомый ответ.
Немалая малость -
бесстрашие, слов кружева.
Счастливая память.
Природы пленительный свет.
Пусть давит усталость,
пусть кругом идёт голова!
Поверь, что в Судьбе твоей странной
случайностей нет.
02.05 2022г.
Ставрополь
ЧИТАЯ МЕМОРИАЛ НА САЙТЕ "ОДНОКУРСНИКИ 71. БИОФАК МГУ"
От одногодков - пух и перья. -
как на войне. И всякий раз
жестоко новая потеря
внутри обкрадывает нас.
И мы давно уже не рады
что год от года наугад
поодаль падают снаряды,
а нас пока ещё щадят
Ведь провожая поколенье,
с которым коротал ты дни,
ты сам достоин сожаленья
едва ль не больше, чем они.
Красот распахнутого мира
увы, не сможет заменить
тюрьма: постылая квартира
и из окна унылый вид.
Как ни бодрись - твой срок недолог,
привык к болезням и слезам.
А химик был или биолог -
едва ль припоминаешь сам.
Романтик был? А может циник?
Теперь не важно. Оглядясь,
вдруг понимаешь: ты пустынник
и с прошлым истончилась связь.
Кому посетуешь об этом? -
Кругом падёж - как на войне.
Вдруг вспомнишь: был плохим поэтом,
И станет горестней вдвойне.
2022г.
Ставрополь
ПАМЯТНАЯ ПРОГУЛКА
Ирине и Борису
Собака - приблудившийся щенок -
весь день носилась с нами по оврагам,
полянам, перелескам, буеракам;
визжа, сновала весело у ног.
Мы с ней делили воду и припас,
пируя на полуденном привале,
играли в мяч, и под конец назвали
парадоксальным именем: "джульбарс".
О светлый день! О радости собачьи!...
Мы вспоминали, попивая чай,
как пёс тактично при подходе к дачам
компанию покинул невзначай.
Мы верили: "Его здесь где-то ждали,
навряд ли с ним произошла беда."
Но память в эти солнечные дали
вплетает нечто грустное всегда.
Ставрополь, 2019г.
"Литературный Кисловодск", N82 (2023г.)
БЕССМЕРТНИКИ И СУХОЦВЕТЫ
(любовные акросонеты юности)
* * *
Фальшь нестерпима. я тебе скажу
Единственное слово. впрочем, - нет:
Лишь покажу, где тайный вьётся след
И сказочную нить заворожу.
К немым устам я палец приложу:
Сродни признанью - тёмный дай ответ.
Боюсь услышать чопорное "нет".
Опомнись - этим чувством я дышу!
Как мне остаться? вырваться куда? -
Шаг влево, вправо - равно пустота.
Гебя не видеть - хуже нету зла.
Едва ли лучше - каждодневных встреч
Исход печальный: чувства не зажечь,
Не обрести желанного тепла.
* * *
Фестончатое кружево листвы -
Елей на душу, глазу забытьё.
^ечи меня от призрачной любви,
Июнь, отдохновение моё!
Касайся тела нежностью травы,
Сквозь поры солнца сладкое питьё
Блаженно лей мне в тело. Оторви
От разума, верни в небытиё.
Как хорошо дремать под звон ручья,
Шум ветра, птиц чириканье и свист,
Теряя долго прявшуюся нить,
Едва-едва губами бормоча
Измучившее имя, как каприз
Незначащий. Не помнить. Не любить.
* * *
Фантазии сверкающий обвал
Едва ль сдержу. Опасная игра.
Любимый мой, глубины всех зеркал
Искрят тобой в такие вечера.
Кто б, мудрый, к осторожности призвал,
Сказал: "Сгоришь от этого костра,
Безумен отпускающий штурвал".
О, опасений тонкая кора
Крошится, а под ней - живая плоть
Шальной мечты,
Теряющей узду.
Её уже не в силах побороть,
Из темноты
Несбыточного жду.
ОДНОМУ ЮВЕЛИРУ
Взамен кольца вам предложить хочу
Лирический сонет - не так уж мало!
А если я и серьги получу,
Дождётесь вы, пожалуй, мадригала.
Итак - я вам стихами оплачу
Металла блеск, мерцание опала.
Искусству эта мена по плечу.
Решайтесь! вот акростих для начала.
Стихи, маэстро, - редкостный товар.
Они в душе приятный будят жар.
И вы, клянусь, не будете внакладе.
Фортуна нам даёт прекрасный шанс.
Её почтив и сей приняв аванс,
Работайте - с мечтою о награде!
* * *
вот скоро год, как думаю о вас,
Легко мечты сплетая кружевами.
А повстречав, поднять не смею глаз,
Дивлюсь смущенью и давлюсь словами.
И вот опять мы разминулись с вами. -
Мгновенный взор, бравада напоказ. -
Извечный вздор! Но вы, пожалуй, сами
Растеряны чуть-чуть на этот раз.
Сегодня расскажу я (решено!)
О нежности в изысканном сонете
И вам прочту. О, Боже, как полно
Фантазиями сердце, как оно
Ещё наивно! Ни за что на свете
Расстаться нам с надеждой не дано.
* * *
Весь этот год был, несомненно, ваш.
Лелеять вздор душа не уставала.
Анфас и профиль милый, карандаш
Держа, рука повсюду рисовала.
Иль злая неподатливость металла
Мешала взять мечту на абордаж?
Иссяк кураж, пресёкся эпатаж,
Развенчан. Но и робость не спасала.
Слепа любовь - ей отрезвленья нет.
Осталось сесть и написать сонет.
И это тоже - замысел напрасный.
Фиаско! вы со мною лишь во снах.
Едва ль стихи иль новая весна
Расплавить лёд гордыни вашей властны.
* * *
Вам ни к чему, я вижу: ни к чему
Любовь моя - любовь безумной дамы.
Ах, жалкая развязка этой драмы
Даст вскоре пищу трезвому уму.
И что в вас отыскала, - не пойму?
Мы все бываем глупы и упрямы,
И склонны рыть себе самим же ямы,
Решившись верить сердцу своему.
Сорвётся сердце с чудной высоты,
Окажутся разбитыми мечты.
И прочих бед не передать словами.
Финал банальный. Так себе твержу
Едва проснусь. Но сил не нахожу
Расстаться с жизнью -
разлучиться с вами.
* * *
Вы - жизнь моя! -
Любовный светлый бред.
Ловлю себя на позабытом слове.
А я-то полагала, что любови
Для замкнутого сердца больше нет.
Искрится свет. и всё как будто внове.
Молчанье дивный оставляет след.
И разговор, где, вроде, сути нет,
Родит мечту. и слёзы - наготове.
Спасибо вам за эту полноту
Осенних дней. за всё, чему названье
Искать ещё. за боль. за высоту
Фантазии. за радость ожиданья,
Его тоску. За тёмный страх признанья.
Решимость жить. - всего не перечту.
Елена Резник. Ожидание (поэма)
Елена Резник. Потеря (венок сонетов)
Елена Резник. Разговор с Буддой (поэма)
Елена Резник. Плато Карабиль (баллада)
Елена Резник. Странные строки
Елена Резник. Слова (Композиция памяти Н.С. Киселёвой
Студент Ли. "УТЕШИТЕЛЬНЫЙ ЗАЕЗД" (рецензия на книгу Елены Резник "Боль")
Наталья Рябинина. Болит? Значит, жива! (рецензия на книгу стихов Елены Резник)
Юбиляры "ЛК" (О юбилеях Натальи Рябининой и Елены Резник)
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 29 Sep 2023
ПОДЕЛИТЬСЯ: