"Литературный Кисловодск", NN54,56,57,58
Вера Владимирская
Астрахань
МАРЬЯША
(легенды нашего села)
"Бабуля, кто в селе-то нашем раньше жил?
Бабуля, снова про Марьяшу расскажи... -
Пытает бабку ясноглазая Нюраша, -
Такая в голове от телефильмов каша...
Читать самой? - я быстро не могу читать...
Подружки не пришли... и я без них скучаю;
А ты от дел устала - я же замечаю... -
Не терпится Нюраше - можешь ли начать"?
Как можно отказать? И бабка снова
В который теперь раз - уж потерялся счет -
Вязанье прихватив, не варит, не печет -
Историю, услышанную, слово в слово,
Надолго, навсегда, заученный урок,
Рассказывает, вяжет, и мелькают спицы.
"Века отсчитывают памяти страницы...
Коль знать так интересно, значит, вышел срок
Из уст в уста, от поколенья к поколенью
Легенды этой восхитительный сюжет,
Красуясь, обрастая щедро, к сожаленью,
Досужим вымыслом, доносит нам портрет
Тех милых предков наших, что когда-то жили.
Давным-давно, средь этих же холмов, лесов...
Пусть смыты их следы, не слышно голосов...
Они средь нас, живут в сердцах, их не забыли...
Село-то наше, Нюра, называют как?"
"Село? Так... "Кружевное" - "Нет. не просто так!
Места красивые у нас... Дубы, да клены,
Берёзы, да ольха, рябины - рай зеленый.
У всех лист кружевной, в ночь лунную, как шелк,
Блестит, переливается... Холмы, что братья,
На фоне неба голубом; и речка, кстати,
Волнистой лентой меж холмов... Коли умолк
Шум леса, птичий гам; утихнет вольный ветер,
То шепот волн позванивает серебром...
Так кто же проживал в краю прекрасном том,
Что краше не было на целом белом свете?
А жили те, кому и незачем тужить:
Трудились дружно, ничего не разрушали,
Делами рук своих лишь землю украшали,
Детей растили, праведно учили жить?
Однажды забрела в село к ним побирушка;
Сиротка, девочка, в лохмотьях, как старушка,
С большими грустными глазами, с нею шла
Собачка в худеньких руках, словно игрушка -
На чудо посмотреть сбежалось полсела.
Среди богатых очень мало сердобольных,
Но все-таки нашелся средь сельчан старик,
Бобыль, что жить один давно уже привык,
Бродяжкам дал приют. Среди хлебов-то вольных
Голодных как не накормить, да не пригреть...
На ветхую одёжку силы нет смотреть.
Так что из баньки, да ещё за самоваром
Гостей в обновках он поздравил: "С легким паром"!
Наутро, раздавая гречку с молоком,
Гостям он объявил, что их не отпускает...
Он стар уже, а, сколько проживет - не знает...
И так что дом его - он ихний тоже дом.
А женщина та оказалась рукодельной -
Такие она людям кружева плела,
Что первых модниц из села с ума свела,
А модниц сёл других - сюжет уже отдельный.
Училась и сиротка кружева плести,
Да так она потом в искусстве преуспела,
Что каждая заказчица уже хотела
Лишь только в кружеве сироткином цвести.
Сиротку же Марьяшей люди называли -
Скромна была, трудолюбива и тиха...
Заботы день и ночь работать заставляли;
И даже не нашлось Марьяше жениха.
Причина в том: от каторжной работы,
От света скудного к лучинам, да свечам
Склонялась низко мастерица по ночам
И сгорбили её до времени заботы.
Ну, а горбатая кому она нужна,
Хотя лицом пригожа, но всегда грустна ...
И в доме то она давно одна осталась -
Дед умер, и товарка с Богом повстречалась...
Конечно, не ребенок, взрослая, теперь,
Для девы красной, коль, то было уж под тридцать.
И "старой девою" соседушки-сестрицы
Марьяшу называли, правда, лишь за дверь
От всем известной мастерицы выходили -
За что? Не отбивала девка женихов,
Дорог не перешла... Да здесь не надо слов:
Завидовали ей - а кружева любили...
Обидно то, что, глядя на проворность рук,
О быстром, судя выполнении заказа,
Меж сплетниц всё же разрасталася зараза,
Мол, Марье помогает-то "нечистый ду-ух".
И не отмыться в бане жаркой, в речке струйной...
Раз Марья возвращалась с ярмарки домой.
Ходила шёлком поразжиться, нитью нужной,
Да малость припозднилась - вечер... Под горой,
Совсем "рукой подать", местечко засветилось.
Свет лился и манил, как будто из окна,
Марьяша оглянулась - никого - одна...
"Пойду-ка, посмотрю - ведь что-то там случилось"...
С опаской подошла; а под холмом родник.
Давно, видать, течёт, не в тот же час возник.
Обрадовалась Марья, к роднику нагнулась,
Ладошки лодочкой, водицы зачерпнула,
Умылась, напилась... Такая благодать
Волною тёплой разлилась по её телу,
Хотелось повалиться на траву... "А дело"? -
Возникла мысль. С дороги место не видать...
Решила камень положить большой, заметный,
А следующий раз и вишню посадить...
Уставшего и тень, и плод сумеют заманить,
Чтобы помог набраться сил родник заветный.
Сказала - сделала, и никогда потом
Родник волшебный стороной не обходила
И праздничные дни там проводить любила...
Мечтала Марьюшка: "Вот был бы здесь мой дом"!
Голодной саранчой войска Наполеона
Набросились на Русь, манила их Москва...
Далече до войны... Французского шпиона
Поймали всё ж, о нём и о войне молва:
Смоленск, Бородино - великие сраженья...
Нет, не прошёл француз по улицам села,
Но хлеб весь начисто смела войны метла...
Сынов, мужей... Теперь вернулись с ополченья
Калеки, что уже не в силах воевать,
Пригодны, может, будут дома хлеб орать.
Детей плодить, растить для следующей брани...
Сынов побольше бы!.. Кто за "Расею" встанет...
У Марьюшки беда: в сраженье пал кузнец,
При ком стеснялась Марья приподнять ресницы,
Точил коклюшки кто, ковал крючки и спицы,
Кто от души хвалил: "Ты, Марья, молодец!" -
И вслед смотрел, коль Марья мимо проходила.
Но не было меж них желанных тайных встреч -
Смущались только, но не заводили речь -
Быть может, он любил, да и она любила...
И день, и ночь подводы с ранеными шли -
Село прорезала дорога столбовая.
Война. И жизнь теперь у всех людей иная;
Заказов Марье нет, дни светлые ушли.
Однажды заказали кружева печали:
Из чёрной нити плат, манжеты, воротник...
Как жутко было кружева плести вначале
Из чёрной нити. Марья чаще на родник
Теперь ходила посидеть в уединенье,
Попить, плеснуть в лицо живительной водой,
Ободрить тело, и воспрянувшей душой
Творить добро, а людям радость удивленья.
Однажды в полдень захотелось вдруг пойти
К ручью... Тому уж, видно, быть, что на пути
Служивый маялся с печальной перевозкой -
Не знал, как поступить с разбитою повозкой -
С оси слетело, развалилось колесо.
А на повозке раненый стенал и плакал,
Сорвал повязку, кровью весь мундир закапал;
Гримасой боли перекошено лицо.
К болезным Марьюшка на помощь заспешила.
"Тут близенько совсем целебный бьет родник,
И надо, чтобы раненый к нему приник -
Поможет от земли живительная сила.
Давайте мы вдвоем снесём его туда,
Я с ним побуду, ты, браток, сходи на кузню.
Село тут - версты три, кузнец там, дядя Кузя...
Ах, бедный, ах, болезный, ах, беда-беда..."
Собрались силами и волоком детину
Вдвоём с солдатом подтащили к роднику.
Из лап ветвей, травы соорудив перину
И раненого уложив, и огоньку
С кресала на костер из сушняка добыли.
Солдат верхом в село. Рубаху Марья сняв,
И на бинты подол рубахи разорвав,
Промыв водицей раны от крови и гнили,
Повязку наложив, дала воды попить.
Вдруг раненый умолк - заснул. Он будет жить.
Теперь только Марьяша рассмотреть сумела:
Что барин перед нею... Как она посмела?
Средь сочных красок осени сей бледный лик
Опутал чарами - глаз отвести не может...
Какой мужчина перед ней! И бледность кожи,
Усилив чародейство красоты, как зов, как крик,
Заставил в жесткий ком свернуться её душу,
Застыть. И загорелось всё огнем в груди -
Непрошеной любви. "Страданья впереди...
Я вида не подам, стены я не нарушу", -
Так Марья думала, привычно хлопоча
Вокруг больного. В сумерках денщик вернулся.
Наладил колесо, рад - быстро обернулся...
"А барин спит? Три дня кричал... Ох, горяча
От сабли рана... Спит... Как видно, боль утихла".
"Родник чудесной силы, он поможет вам...
С недельку бы пожить... Тепло пока и тихо...
Поверьте, - молвит Марья, - провиант я дам:
И хлеб, и овощей Бог дал... Уж не помрёте...
Я буду приходить ухаживать за ним.
Затянет, может, раньше раны - поглядим...
А то больного по ухабам растрясёте..."
Согласен был денщик: застрял ведь не на год.
И речка рядом - рыба, дикий огород -
Грибов и ягод пруд пруди... Потом, погода...
И, словно бы в раю, волшебная природа.
Денщик дал Марье в помощь барского коня,
Чтоб три версты ей покрывать полегче было;
Стреножил и пустил гулять свою кобылу.
А барин спал. Сон, оживляющий в три дня
И раны заживил, и на ноги поставил.
Воспрянув ото сна, увидел барин, вдруг,
Что рядом с ним, над ним витает добрый дух
С очами полными любви... И он представил
Созданье это милое своей женой...
"Я где? Вы кто? Волшебница? Денщик в двух лицах"?
"Сиделка Ваша я... Я - Марья, кружевница...
Я кликну денщика... и мне пора домой". -
Ушла, позвав: "Вернулся барин твой, Ванята"!
А барин про себя: "Красива и добра...
А что не так? Ах, Боже мой, она горбата...
Но, судя по ее глазам, ума - палата,
В движеньях ловких грациозна и быстра".
Он встал с трудом на ноги и побрел за нею...
Мелькал зеленый сарафан невдалеке;
Потом дорога повернула вниз, к реке...
Чтоб девушку догнать, пошёл как мог быстрее;
Тропа заросшая - догнал, в конце концов.
Смутилась Марьюшка - пунцовое лицо...
"Хочу о Вас всё знать... Я так Вам благодарен.
Вы знаете, я рад, что был французом ранен.
Иначе не узнал бы Вашей доброты...
И не увидел этой тихой красоты...
Наверно, любите Вы батюшку, мамашу?"
"Сиротка я... Уж выросла - теперь не страшно...
А Вас прошу со мною говорить на "ты" -
Привычки нет"... "А, где же ты живешь, Марьяша"?
"В селе. Да, близко тут. Всего-то три версты.
Хотелось жить среди вот этой красоты,
На том холме построить домик... речка наша...
А чем живу? Я людям кружева плету.
Не бедствую сама и многим помогаю,
Безродных столько стариков, я их всех знаю;
Ну, и они все ждут меня, узнают за версту".
"Не знал тебя совсем... так вот, ведь, ты какая!
Вернусь - пришлю тебе заказы с денщиком.
Для всех невест, и той, женой будет какая"...
У Марьи сразу к горлу подкатился ком.
Привёл денщик коня: "Пора, гусар, в дорогу"...
Она стоит в сторонке, очи опустив.
Для встречи будущей отсутствует мотив,
Но как неясную в груди унять тревогу?
"Тачанку здесь оставь, поедем мы верхом.
Давай вперед, я скоро... - Снова к горлу ком. -
Прощай же, Марьюшка, тебя я не забуду,
Не верил до сих пор я воскресенья чуду...
И не поверил бы, другой бы кто скажи...
Родник и лес, река и ты - неразделимы.
Сейчас я снова в полк. Крутые наши зимы.
Не выдержит француз, я верю - побежит".
"Молиться буду я... Вас в честь кого назвали"?
"Поручик от гусар Гордеев Алексей
Обязан впредь тебе своею жизнью всей.
Живи, Марьяша, веселее, без печали.
Коль буду жив, вернусь - тебя я разыщу". -
Нагнулся он, поцеловал Марьяшу в губы.
Умчался... В душе её запели счастья трубы,
В ушах же: "Разыщу, тебя я разыщу"...
Тащился год канвой тоскливых ожиданий.
В загадочном Париже умерла война.
Вплетала в кружева секреты обещаний
Других судеб - сама же до сих пор одна -
Волшебница и кружев чудных мастерица.
И под влиянием счастливых давних дней
Любви, что выпали, как снег, на долю ей,
Надежды, веры, что как милые сестрицы,
Давали силы жизни, творческий успех.
По-прежнему жила. Но на устах у всех
Вдруг появились деловые разговоры
О барине хромом, да, и о жизни новой,
Верней, о заработке. Ближние холмы,
Вернее холм, что к роднику поближе,
Да нет, не на холме, а тут, к реке пониже,
"Пилует" лесопилка кедр. И до зимы
Закончат строить дом, до рождества Христова.
Хромой с округи лучших плотников согнал,
Целковый в день платил, коль плотник был толковый.
Работал сам средь них, сам объявлял привал...
И Марья бегала смотреть, что там творится;
Не видно - изгородь, высокий частокол.
Накатана дорога, ровная, как стол.
Над родником парок, да иней серебрится.
Настала мягкая и снежная зима -
Такая красота, что сводит всех с ума.
С рассвета до темна на улице детишки,
Гуляют старшие девчата и парнишки
В коротких душегрейках и цветных платках,
В овечьих малахаях, в шубниках коротких;
Естественный румянец (без сигарет и водки)
На санках, лыжах с горки, с коньками на катках.
И тем для творчества полно у кружевницы,
И кружева все Марья белые плетет:
Снежинки-звездочки, а вот метель метет.
И кипень белую вывязывают спицы.
Но, главное, что перемены то в душе...
Как будто все внутри теперь переменилось;
И думала всё Марья: "Что со мной случилось?
Быть может, на пороге счастья я уже"?
Сочельник во дворе, и Марьюшке не спится.
Настряпала всего, накрыла стол потом...
"Скажите, здесь живет ли Марья-кружевница"?
"Здесь, здесь, гостёчки, проходите в дом".
И ряженые в горницу гурьбой ввалились,
В костюмах маскарадных, в масках, ну, кто в чем...
Вдруг шепот за спиною, рука ей на плечо...
"Ну, здравствуй, жди сватов". Вокруг все веселились.
Когда их провожала Марьюшка в сенях,
Всё тот же голос звал кататься на санях,
С впряжённою в них бешеную тройкой.
"Ах, нет"! (Подумала, что "чудаки со стройки").
А за неделю до Крещенья в дом зашла
Акимовна - селом всем признанная сваха,
Всё осмотрев в дому, сказала: "Не неряха,
Хозяюшка, какую поискать"... Была
Она всегда придирчивой и строгой.
Ну, а скольким найти друг друга помогла!
С её легкой руки женаты полсела...
"Ты знаешь, Марьюшка, иду себе дорогой.
А ведь дорога эта в дом твой привела.
Слывешь ты средь сельчан-то недотрогой
Пора тебе уж замуж. Подожди немного...
Смущаешься-то что? И маком расцвела...
Как сладок, как горяч твой, Марья, чай с брусникой...
Ты знаешь, ведь найду тебе я жениха!
Есть на примете у меня один... калика..
Бога-ат, как прынц! В его богатстве нет греха".
"Спасибо Вам. Да только жениха не надо:
Погиб, наверное, любимый мой в бою.
Но буду ждать, я не предам любовь свою...
Вот кружева, работа - вся моя услада".
Заплакав, Марья встала, в горницу ушла -
А сваха рада: тропку верную нашла.
Ушла, подумав вслух: "Невеста уж готова", -
Приняв подарочек - из кружева обнова.
Визиту свахи Марья так удивлена!
Но на крещенье та с утра явилась снова.
"Настряпала? К приему ты гостей готова?
Блины пекла? Пирог пекла? Изба красна"!
"Ведь праздник годовой, - Марьяша отвечает, -
И в доме чистота, и самовар поёт.
Но нет моей родни, и кто ко мне придёт?"
"Придут, придут, дворняга уж гостей встречает. -
Марьяше в руки полотенце, хлеб и соль -
Встречай". Та побледнела, Боже, что же с нею?
Увидела сватов и с ними... Алексея.
"Я ж говорил: пришлю сватов... Войти позволь".
"Так это ты был с ряжеными медвежонком"?
"Хромым и косолапым, хочешь ты сказать"?
"К столу, - с поклоном сваха, - надо принимать
Гостей-то столь желанных... Не тесен ведь твой дом".
"Сначала разговор, потом уж самовар -
Степенно начал сватовство вдруг сват усатый, -
Товар у вас хорош и наш купец богатый.
На масленицу свадьба. Марье шубу в дар".
Жених дал знак, и кучер лисью шубу вносит:
"Примеряй, Марьюшка, с размером угадал"?
А сват своё: "Твоей руки мы, Марья, просим...
За службу государь ему ведь землю дал"...
"Какую землю-то"? - не поняла Марьяша.
"Холмы, где из земли целебный бьёт родник...
Я к месту этому в три дня душой привык
А на холме у нас с тобой усадьба наша".
"Забором это место ты загородил?
Хромой был барин... Это ты ходил?" -
Расспрашивала заворожено Марьяша.
"Любимая, теперь там будет сказка наша.
Для страждущих родник, идут туда толпой...
Красуется у родника теперь церквушка -
Украшена резьбой, не церковь, а игрушка...
Венчаться в этой церкви будем мы с тобой".
"Садитесь, - Марья просит, - самовар остынет".
Жених не опускает восхищенных глаз...
Ах, сколько раз мечтал об этом, сколько раз...
Он знал, что для неё он даже горы сдвинет.
"А мной хвалиться некому - я сирота;
Мне, кроме рук своих, другим хвалиться нечем. -
А дорого что в жизни? - память нашей встречи...
Пусть я не ровня Вам, но всё ж отвечу - "Да!"
Жених не усидел, схватил невесту в руки,
Проворно в шубу завернул, понёс к саням...
Рванула тройка, позади оставив муки...
"Скорее к роднику, и счастье встретить там"!
Что три версты, коль - тройка, удаль, снег и сани!
В объятьях Марью крепко держит Алексей.
Родник и церковь - центр вселенной всей...
Ну, как не повенчаться - посудите сами.
И вот уже они стоят пред алтарём
Рука в руке, глаза в глаза, они вдвоём;
И в небе уж над ними таинство вершится.
Ни горя, ни разлук пусть с ними не случится!
"Венчается раб Божий Алексей рабе Божьей Марье,
Венчается раба Божья Марья рабу Божьему Алексею"...
Из церкви в гору по заснеженной тропе,
По ней когда-то догонял гусар Марьяшу.
"Ну, вот, входи, родная, в сказку нашу".
Она: "Алешенька, когда ж ты всё успел"?
В заветном месте красовался чудный терем,
Украшенный повсюду кружевной резьбой.
"Вот в этом тереме жить будем мы с тобой" -
Широко распахнулись пред женою двери.
Расписано, обставлено богато всё внутри:
Вот уж воистину здесь барские покои.
Из щёлка набивного в спаленке обои,
Повсюду зеркала, картины - всё такое!..
Свет солнца в тереме с зари и до зари.
Марьяша счастлива, Марьяша в восхищенье:
"За что мне, Господи? За что мне этот рай?"
"За доброту, талант и подвиг твой в смиренье...
А вот ещё тебе подарок - принимай! -
Теперь ведёт жену он в верхние покои
И вводит в нетерпенье в комнату одну,
За плечи взяв, он подтолкнул её к окну,
Там странный стол и стул. "А что это такое"?
"Машина для плетенья кружева на ней.
С Европы я привёз... все для жены своей,
Но, это для души. Работать не неволю.
Захочешь учениц набрать - всегда позволю.
Захочешь, фабрику построю для тебя,
Творение твое Европа вся узнает -
Недаром же оно весь свет наш восхищает...
Будь только преданной женой, люби меня.
И счастливо жила Марьяша с Алексеем.
В семье их доченька и двое сыновей.
(Сейчас кто, может, сохранился их ветвей)".
"Бабуля, в садике у нас ведь был Гордеев".
"Да? Может быть. Талант же передался внучке.
Лет сто здесь кружевная фабрика была.
Конечно, революция здесь всё смела:
И терем кружевной сгорел... Одни колючки
Растут на месте церкви. И зачах родник -
Барья ушли, и с ними барские покои -
Осталось лишь села названье: "Кружевное".
28.01.08
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 30 Aug 2021
ПОДЕЛИТЬСЯ: