Античных статуй мраморную стать
Постигнув по гравюрам черно-белым,
Я издавна считал важнейшим делом
Во всем живую красоту искать.
И Парфенон в руинах поседелых,
И строгий белопарусный фрегат .
Изяществом своим ласкают взгляд,
Но им не спорить с женским стройным телом,
Серебрякова, Струйская, Гала...
Их всех земля в объятья приняла,
Давно истлели их тела и лица.
Но сквозь туман минувших лет, чиста,
Нам светит их живая красота,
Спасенная рукою живописца.
Апрель 2002
* * *
Зимы невыразимая печаль -
За лето беспечальное расплата...
Грустна снегов негреющая вата,
Чист воздуха сверкающий хрусталь.
Приходит ночь. Безжалостный февраль
Забыть не даст мне о былых утратах.
Всё кажется, что в чем-то виноват я,
И „жизни иссякающей мне жаль.
В степной дали умолк вороний грай,
Лишь слышится глухой собачий лай
Над безотрадной синевою снега.
Сплетением ветвей чернеет сад;
Дрожащею слезинкой в небесах
Светло сияет голубая Вега.
26.02.2002
ВОСПОМИНАНИЕ О КИСЛОВОДСКОМ ПАРКЕ
С терпким запахом свежем смолы
В сонном сумраке синего вечера,
Словно строгие стройные свечи,
Смутно светятся сосен стволы.
С неба цвета остывшей золы
Лунный свет мне ложится на плечи.
Вновь забыты заботы извечные,
Вновь надежды блаженно-светлы.
Где теперь те беспечные годы?
Где Ольховки бурливые воды,
Что струились по белым камням?
Где былые мечты и желанья?
Лишь отрадные воспоминанья
В старый парк возвращают меня.
20.06.2002
МОРЕ
Брату Николаю
Мне рок судил в степях безводных жить.
Лишь книги сны о море навевали.
Звучали в них команды жёстче стали:
"Грот на гитовы!" "Гика-шкот травить!"
Мой брат-моряк учил меня любить
Девятый вал, штурвал, морские дали,
И тщетно штормы книжные пытались
Меня, морского волка погубить.
Я моряком не стал. На побережье
Бывать не раз мне приходилось прежде, -
И давним счастьем полнилась душа.
В палатке жил и в шторм с волнами спорил.
Всё это в Лету кануло. Но море
По-прежнему шумит в моих ушах.