ДВЕНАДЦАТЬ СТРОК
Стихи лафанцев и других авторов лафанского журнала "Тёмный лес"
Лафания - 2003
Авторы:
* * *
Вот уже потемнело в лесу,
И над лесом погасла заря,
Сумрак ночи упал на росу
И цикады с луной говорят.
Из деревни пахнуло дымком,
Лай собачий донёсся и стих...
Лишь луна золотым языком
Возле берега лижет тростник.
Глухо речка ворчит под горой,
Наползает туман от болот,
Да кому-то в лесу козодой
Колыбельную песню поёт.
ПТЗ. 1961
* * *
Опять со мною нет моих друзей,
Но травы так же гнутся над протокой,
Те несколько почти забытых дней
Откуда-то вернулись издалека.
Не то, чтоб тосковала я о них,
Мне просто вспомнить прошлое приятно.
И голос, что давно в душе затих,
Внезапно возвращается обратно.
Я знаю, повторить тот звук нельзя,
Висит над нами тишина немая...
Вы не сердитесь, старые друзья,
Я вас ни на кого не променяю!
1967, Хутор Садки
* * *
Может, со мною поделится сказкою
Мир полевой от села до села?
В мире так просто, широко и ласково
Чья-то тропинка до дома легла.
Наши тропинки на разных окраинах,
В разных концах необъятной страны!
Будь же хоть в снах у меня за хозяина,
Чтобы мне помнились глупые сны!
Бедный мой мир с колдунами, с индейцами,
С лугом, где кони траву теребят...
В жизни нельзя на удачу надеяться,
В жизни надеются лишь на себя!
1968-1969
* * *
Привет тебе, родная сторона,
Где облака кочуют над землёю,
Где никому я больше не нужна,
И где ничто не связано со мною.
Над бурой пашней - синие леса,
Мне никуда от родины не деться...
И я хочу поверить в чудеса,
Поверить в сказку и поверить в детство.
Поверить в наш медлительный рассвет,
В дожди косые, в ранние морозы...
Ведь ничего родней на свете нет,
Чем наши белоствольные берёзы.
Подмосковье, 1966
* * *
Осенний лес затянут паутиной,
Блестит стрела на тонкой тетиве,
Вся наша жизнь была, как миг единый,
Как солнца луч, мелькнувший в синеве.
Как эти листья, что уже опали,
Как этот ветер, что давно утих,
Как сентября беспомощные дали,
Один мираж, нам данный на двоих.
Зачем себя преодолеть стараться,
Брести вперёд по скользкой целине?
Чтобы уйти и навсегда остаться
В лесу осеннем, в сыне и во мне.
ЗБС. 1981
* * *
Не заносись! Тебя превознесут
Твои собратья по труду и чести.
До той поры, пока ты с ними вместе,
Они тебя от гибели спасут.
Не заносись! Тебя превознесут
Твои собратья по борьбе и долгу.
И это всё останется надолго,
А не на жалких несколько минут.
Не заносись! Тебя превознесёт
Природы созерцание святое.
И это будет так немного стоить:
Всего лишь жизнь.
А жизнь одна - не в счет!
1987
* * *
Экскаваторы против ландышей,
Против ласточек - вороньё.
А над речкою - ветер ласковый,
А весною - чем не житьё?
Спроектируйте мне завалинку,
Чтобы вечером - на часок,
Пойму, мусором не заваленную,
Не застроенный бережок!
Да по склонам - цветы весенние,
Да над плёсами - камыши.
Очистные сооружения
Для спасенья моей души!
1990
* * *
Пихты...
Их ты
считаешь дорогой.
Осины,
берёзы,
ёлки,
замёрзшие окна - щёлки...
Снег нависший
строгий...
Поезд...
Лес замёрзший
и острый,
и белые горы -
стены,
и редких домишек пена,
дым пологий -
просто.
Гудок.
Ты смог
метель закрутить беспечно,
снега утащить с собою
и стать самою зимою
такой бесконечной,
вечной...
1984
* * *
Люблю.
Не более того.
В себе.
Внутри.
Всё глубже, глубже...
Люблю.
И больше - ничего.
И мне твоей любви не нужно.
Мечта...
Её могу прогнать.
Я с ней давно уже рассталась.
Зачем тебя чужого звать?
Родного больше не осталось.
В тебе он умер.
Он ушёл.
Ты на него стал непохожий.
Во мне он жив.
Был ложью он?
Во мне стал истины дороже.
* * *
Двойная жизнь,
двойная боль,
двойные вечные сомненья...
Кому скажу я "успокой
мои несвязные волненья"?
Кого, раздвоившись, ждала?
Кого вдвойне я предала?
Двойной обман:
любовь и ложь.
Любовь во лжи
и ложь любовью.
А мир во лжи был так хорош!
А ложь любовь карает болью.
А я любила и лгала.
А я себя всю отдала.
ЗАВТРА
Ты через полчаса уйдёшь,
Как знать придёшь ли ты обратно...
Сегодня вечер так хорош,
Что мне плевать, что будет завтра.
Вдыхаю полной глубиной,
В окно ворвался летний запах.
Ты здесь, со мной, и весь ты мой,
И мне плевать, что будет завтра.
На жизни миг важнее всех.
Случилось это так внезапно...
Я солгала, прости мой грех,
Мне не плевать, что будет завтра.
* * *
Я помню: заунывно вьюга выла,
и тихий отблеск восковой свечи
упал на стену, выжелтив белила,
и на зубах - ржаные калачи.
И мать тихонько пела песню богу
про жизнь свою, про слёзы, про людей
и про свою извечную тревогу
за нас, ещё не выросших детей.
А вьюга бесновалась за окошком,
хлестала снегом мёрзлое стекло.
Пригрев мой бок, уснула наша кошка,
и время сонно, медленно текло.
1980
ЗАРИСОВКА
В СЕМЕЙНОМ ОБЩЕЖИТИИ
...А воспитательница бедная,
желая сохранить уют,
по этажам упрямо бегает
в те комнаты, где громко пьют.
Такая маленькая, хрупкая,
но в убеждениях - сильна,
а мужики такие грубые
гогочут: "Вот ведь сатана!"
А девки пьяные, бесстыжие,
налив шары, смеются зло:
"Тебе-то что? Завидно, рыжая?
Что? С хахалем не повезло?"
1982
* * *
Я люблю, ни на что не надеясь;
точно знаю, что встречу отказ;
я люблю твою тихую прелесть
серых, строгих, но ласковых глаз.
И улыбку твою, и серьёзность -
всю тебя бесконечно люблю.
Но с тобою мы встретились поздно,
и уже не свернуть кораблю.
Я себя отдаю на заклание,
от тебя удаляюсь скользя.
Ты желанней, чем просто желание,
и запретней, чем просто нельзя.
1991
* * *
Тоскливый крик последней электрички,
пустой перрон, вокзальное крыльцо,
и одинокий всполох чьей-то спички,
и чьё-то отрешённое лицо.
Я, докурив, отброшу сигарету,
пройду в вагон и сяду у окна.
Я не запомню остановку эту,
она в моей дороге не одна.
Так много их, похожих, прошумевших,
на миг застывших и опять пропавших,
желавших стать судьбой и не сумевших
и всё-таки все вместе ею ставших...
1990-1992 ?
* * *
Как мал мой мир!
Он весь в твоей ладошке.
Отбрось его - и, как воздушный шарик,
он полетит, пустой и одинокий,
в пучину жизни и по воле ветра.
Но если ты улыбкою коснёшься,
он вдруг взорвётся искрами-стихами,
и растворится он в твоей улыбке,
и ты сама тогда мне станешь миром.
А если ты свой мир моим ладоням
доверишь, мы свои ладони сложим
и станем мы с тобой
единым миром,
в который вся Вселенная вместится.
1994-1995
* * *
Утром, случайно
после разлуки
ты протянул мне
сильные руки.
После забвенья
мне и не снилось -
нежные руки,
царская милость.
В краткое счастье
послушно лечу -
дорого я
за него заплачу.
1986
* * *
Где многих и надёжных нет,
один не нужен друг:
чем ярче одинокий свет,
тем гуще тьма вокруг.
В ночном тумане у озёр,
у сумрачных камней
чем жарче прогорит костёр,
тем после холодней.
Оставит друг, зайдёт звезда,
и не кричи: "Ответь!"
И одиночество тогда
сломает, как медведь.
* * *
Я не знаю, на кого молиться,
ворожить - загадывать о ком.
Разлетелись грустные жар-птицы,
обернувшись серым вороньём.
Знаю: в тридевятом дальнем царстве
ждёт меня удача, ждёт беда.
Но уж не надеюсь я, признаться,
что дойду когда-нибудь туда.
Странно, неуютно стало в мире
трезвости и строгой простоты.
Словно нас с рожденья обделили
детским ощущением мечты.
1977
* * *
И всякий раз, когда с небес облетают хлопья,
а тонкие бельма льда подёрнут глаза земли,
мне кажется, кончен бал, сквозняк теребит лохмотья,
и дирижёр устал свой пот на диезы лить.
И всякий раз, когда темнеть начинает рано,
а в мокрой толпе без следа утонет знакомый взгляд,
мне кажется, стынет воск, сняла парики охрана,
уходит последний гость во тьму пустых анфилад.
И всякий раз, когда за пёстрым пасьянсом окон
в тумане встают года, а ближе не подойти,
мне кажется, снег и дождь уносят к вечным истокам
масок раскисших ложь и дней моих конфетти.
1981
РЯДОВАЯ ДАТА
Лица стали жёстче, разговоры злее,
на столе - закусок больше, чем вина...
Рядовая дата, год до юбилея...
Друг мой, друг мой старый, в чём моя вина?
Мы теперь умеем соблюдать приличья
и вести почти что светский диалог,
лишь мотив знакомый, донельзя прилипчив,
вьётся между нами, лёгкий, как дымок...
Съели, посидели, разошлись - устали.
За окном гудит ночная магистраль.
Год ещё остался до витка спирали...
Ракушка улитки - вот твоя спираль!
1984
* * *
Случайна жизнь, случайна.
Случайна смерть.
"Как всё это печально -
жить и умереть."
Случаен взгляд, случаен.
Случаен миг.
И вздох свой источая,
случайны мы.
Как у дороги камень,
случаен я...
Но нет во мне ни капли
отчаянья!
... и только не случайна,
вижу,
сама Случайность.
1976
* * *
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы - как истории планет.
У каждой всё особое, своё,
и нет планет, похожих на неё.
(Е.Евтушенко)
Людей неинтересных в мире тьма.
Их судьбы - суета и кутерьма.
У каждого есть что-нибудь своё:
жена, машина, мебель, дом, бельё...
А если кто-то интересно жил
и с этой интересностью дружил,
то нету для него другой судьбы,
как незаметным быть среди толпы.
Таков закон безжалостной игры.
Не люди серы - серы их миры.
И каждый раз мне хочется опять
от этой дикой серости кричать.
1975
МАЛЕНЬКАЯ ВЕЧЕРНЯЯ СЕРЕНАДА БЕЗЕНЧУКА
У цветов печальные глаза.
Повисли у таксы
печальные уши.
Пьёт кто-то, вздыхая,
печальный нарзан,
а кто-то ест вилкой
печальный свой ужин.
Печальные звери в зоопарке,
печальные люди в метро...
И даже последней собаке
печаль обжигает нутро.
И такая везде гробовая печаль,
такая траурная симфония,
что дали б мне волю -
и я б закричал,
размазывая слёзы
по физиономии.
1974
ЧТЕНИЕ ВСЛУХ
Убивая поэзию наповал
скукой едкой как нашатырь,
пережёвывают мёртвые слова
увядшие рты.
Это называется чтением:
пальцами зубов
разминается воск губ.
Молитвенно движутся челюсти -
слышите гул?
Давя глазами буквы-клавиши,
напевая скорбный реквием,
знаю,
унесут они на кладбище
любое стихотворение.
1978
ДОЛГИЕ ЧАСЫ
Жду
когда наступит утро,
ощущая душный трепет -
иногда,
лишь уплотнится сумрак,
в комнате моей, как в склепе.
От окна
сквозит холодным звоном,
за окном бело и люто.
Закурю -
хоть дыма волны
принесут чуть-чуть уюта.
Друга я не видел с лета...
Ну а что же будет дале?
Сокращая жизнь мне,
сигарета
сокращает ожиданье.
ПРОЩАЛЬНОЕ
Остаться одному,
совсем одному...
Тёплая прокуренная трубка в ладони.
Синий потолок в сияющем дыму
становится всё глубже и бездоннее.
Остаться одному,
совсем одному...
Притягивается облако к ладони.
Живут воспоминания в дыму -
крошечное прошлое
с веками всё бездоннее.
Остаться одному,
совсем одному...
Вот так лежать как трубка на ладони
и тихо гаснуть в холодеющем дыму,
глазами становясь
всё глубже и бездоннее...
* * *
Через джунгли, заросли, чащобу
продирается с дубиной питекантроп:
"Чтобы выжить,
глядеть надо в оба
и играть на нервах пиццикато".
Смертельные враги твои -
наивность и усталость!
Свирепы и строги
законы джунглей:
в силе - свобода и особая сладость,
и глаза - как два горящих угля.
Продирается из нас наружу
питекантроп
с глазами горящими злобой,
с головой как следящий локатор:
"Чтобы выжить,
глядеть надо в оба".
УТРО
Над водою тихо
шелестит камыш.
Утро начинается,
и на речке тишь.
Запоёт зарянка,
смолкнет соловей,
а высоко в небе
крики журавлей.
И сверкают радужно
капельки росы,
и на сердце радостно
от такой красы.
1983
1968
Зловещей тенью август тот
неравного сраженья
навек в историю войдёт
как наше пораженье.
Когда бронёй давили там
последнюю свободу,
молчали мы, но вот и нам
устроили погоду.
А ведь могли бы поддержать
их справедливый бой.
Но честных было только пять,
не шелохнулся строй.
1972
* * *
Дорога узкая, прямая
среди житейской суеты,
меж всякой скверны пролегая,
ведёт вас в царство красоты.
Земные страсти, наслажденья
отринув сильною рукой,
идёте вы тропой лишенья
с поднятой к небу головой.
Цепями вражьими сковали
вам непокорные уста
затем, чтоб братьев вы не звали
идти дорогою Христа.
1973
* * *
Отшельник виноградный,
я принял твой совет
и с песенкой отрадной
пройду весь Белый Свет.
В твоей несложной речи
нашёл я, что искал,
и распрямивши плечи,
свободно зашагал.
Без мудрости излишней
пройду я целый свет.
Я сбросил груз давнишний,
давивший много лет.
1974
* * *
В ночи пастухи охраняли стада,
сияли им звёзды с небес,
от бурь, беспокойств не осталось следа,
и время пришло для чудес.
Внезапно явился, горя красотой
и славой престола творца,
им ангел господен, и в трепет святой
привёл их простые сердца.
И ангел промолвил: "Не бойтесь меня,
я радость хочу возвестить,
что ныне Господь, обещанье храня,
пришёл свой народ посетить".
1975
* * *
Только несколько шагов
от окна до двери,
и за несколько часов
сотни раз измерю.
Ночь ползёт, как сонный зверь,
медленно и вечно.
Изучу окно и дверь
за ночь безупречно.
От настольной лампы свет,
от меня - лишь тени
и пространный винегрет
мыслей и сомнений.
1980
* * *
Е.Кенеману
Шагаешь, как тигр в зоопарке,
по клетке несносной снуёшь.
Завариваешь в кофеварке
божественный кофе и пьёшь.
И чувствуешь бодрость и лёгкость
каких-нибудь десять минут.
Затем наступает неловкость
и снова внутри неуют.
Клубится дымок сигареты,
а ночь ещё так глубока,
и так далеко до рассвета,
что, кажется, минут века!
1980
* * *
Всё на свете белом зыбко:
счастье, горе, плач и смех.
Золотая где-то рыбка,
но она одна на всех.
И ложатся тихо строки
на тетрадный белый лист,
посылая то упрёки,
то восторженный присвист.
И на свете белом-белом
всё давным-давно бело
и бело любое дело,
даже если это зло.
1980
* * *
Поместить бы всех в казармы
и работой загрузить -
все трудились бы с азартом
и не думали б грустить.
Рой фамилий необъятный
отменить давно пора
и на спины аккуратно
всем повесить номера,
чтобы все ходили строем
на работу и в кино.
Вот тогда мы и построим
то, чем грезили давно.
1983
* * *
Свеча горит... Сгорит свеча,
и нету больше сил
рубить сплеча, жить сгоряча,
растрачивая пыл.
И холод-холод-холодок
пронизывает грудь,
и замерзает в ней упрёк,
готовый упорхнуть.
И чинный-чинный разговор
струится не спеша.
Остроты сыпятся, как сор,
блаженствует душа.
1986
* * *
Я до первых петухов
грозно хмурю брови -
пристаёт насчёт стихов
Юра Насимович.
Прицепился, словно рак,
и щекочет кожу;
мол, не то - духовный крах
и душевный тоже.
Напрягаю потрохи,
шевелю бровями.
Нелегко писать стихи,
посудите сами.
1987
* * *
Три десятка долгих лет
в ореоле славы
правил Русью людоед,
вурдалак кровавый,
пережёвывал людей,
мрачно сдвинув брови...
Только хруст стоял костей,
терпкий запах крови.
И сливались славословья
в оглушительный концерт,
барабанной бодрой дробью
заглушая крики жертв.
1987
* * *
В красный цвет окрашена
наша вся символика,
и напрасно спрашивать,
сколько крови пролито,
и напрасно взвешивать:
стоило - не стоило;
с кровью перемешано
всё, что здесь построено.
Море крови плещется
под ногами нашими,
словно сбылось вещее
предсказанье страшное.
1987
* * *
Вся в вышках граница,
нигде не прокрасться,
и скоро у птицы
потребуют паспорт.
Пусть делает вызов
знакомый в Алжире,
и, может быть, визу
оформят в ОВИРе.
Печатей штук десять
и подписей тридцать,
и можешь на месяц
лететь за границу.
1987
* * *
Всё на свете банально
повторяется вновь,
на кровати двухспальной
распинают любовь.
Ожидание чуда
и усталость опять.
Надоевшие блюда
начинают менять.
Сколько можно крутиться
на одном колесе?
Обалдевшая птица
быть не хочет как все.
1989
* * *
Души потери
смывает дождь.
Кому поверишь,
за тем пойдёшь.
Ревут в экстазе
сто тысяч крыс,
но в каждой фразе
двоякий смысл.
И в каждом слове
таится ложь
и запах крови...
За кем пойдёшь?
1989
* * *
Что-то голову припекло,
и от мыслей сплошной облом.
Как вместить и добро, и зло,
записать их одним числом?
В мире много путей-дорог,
но ведут они только в Рим.
Их пройти до конца не смог
ни один ещё пилигрим.
И клубится дымок костра,
и на лица ложиться тень,
и скрывается до утра
отработанный втуне день.
1989
* * *
О, бедный Иуда,
несчастный стукач,
он смотрит оттуда,
где скрежет и плач.
Из сумрачных недр он
взирает на нас
и шепчет: "Я предал
единственный раз."
И жалобный крик
извергают уста:
"Ведь вы каждый миг
предаёте Христа!"
1999
* * *
Снег заметает все следы
и хлещет по щекам,
и ты давно уже не ты,
а кто, не знаешь сам.
И сквозь весенний снегопад,
чуть голову прижав,
идёшь неспешно наугад
туда, где будешь прав.
Туда, где будешь принят ты
таким, каким ты есть.
Но это только лишь мечты,
а сбудутся - бог весть...
2000
* * *
Всё подвержено печали,
жизнь земная - это миг.
Нас в младенчестве качали,
останавливая крик.
Нас качали, песни пели,
ублажали, как могли.
Мы в уютной колыбели
были просто короли.
Но уходят безвозвратно,
тают годы на бегу,
и, взрослея многократно,
превращаешься в слугу.
2000
* * *
Приступы усталости,
на душе тревожно,
и дожить до старости
очень будет сложно.
Каждый хочет нежности
и любви без края,
по своей небрежности
это всё теряя.
Некогда печалиться,
нету сил бороться,
и плывёшь отчаянно
через море скотства.
2000
* * *
Дней печальных вереница,
череда тоскливых дней,
и размытая граница,
и зима скользит по ней.
С каждым днём зима всё строже,
тайной ярости полна,
но ступить через порожек
не решается она.
Мелкий дождик, грязи, топи...
Осень водит хоровод,
а зима обиду копит
и за пазуху кладёт.
2000
* * *
Ю.Н.
Мой единственный читатель,
не кляни меня чем свет:
лишь бумаго-я-маратель
и, конечно, не поэт;
не стихи пишу - стишата,
как Илья Великий рек;
мой удел, скорей, - лопата
и московский грязный снег.
Мой талант среда сгубила,
подрубила на корню,
а таланта сколько было!!!
Я во всём среду виню.
2001
* * *
Я надеюсь, пройдёт печаль,
и растает снег по весне.
Закаляется крепче сталь,
передержанная в огне.
И надеюсь, что поутру
мне послышится, например,
слово, сказанное Петру:
что смущаешься, маловер.
Стихнет ветер, уйдёт печаль,
и рассеется в сердце мрак,
и почувствуешь невзначай,
до чего же ты был дурак.
2001
* * *
Гуляй по свету,
пари, как птица.
Покоя нету,
он только снится.
Жизнь в повседневных
делах-заботах,
конфликтах нервных
и анекдотах.
Мелькают годы...
Что нам осталось?
Закон природы,
и завтра старость.
2002
* * *
Жизнь - лотерея.
Тяни билет.
Быть может, фея
пришлёт привет.
Охота пуще
цепей раба.
В кофейной гуще
лежит судьба.
Роптать негоже.
Махни рукой.
Всего дороже
души покой.
2002
* * *
Прости, что я, рождённый ползать,
павлиньи крылья нацепил,
и что теперь без всякой пользы
собакой вою на цепи:
"О, дайте, дайте мне свободу."
Ах, даже если и дадут,
из надоевшего болота
я б улетел - да миска тут;
от миски отойти не смею -
уж такова душонки гнусь,
боюсь утратить, что имею,
за журавлём не погонюсь.
1988
ДУРАК
Сидит под ивою дурак,
дырявый теребит башмак:
его я починю, продам
и пир на всю деревню дам,
и все меня зауважают,
и все меня заобожают,
и звать не будут дураком,
а молодцом и королём...
Девчонки мимо пробегают,
смеются, горестей не знают,
не то смеются о своём,
не то над ним, над дураком.
1988
Л.Н.
В степи разбушевалась вьюга,
играет телевизор дома.
И, может быть, ты скажешь внуку,
что ты была со мной знакома.
И больше ничего не скажешь.
Пойдёт другая передача,
вдруг нападёт несносный кашель,
ты отвернёшься, чуть не плача.
Вот так, оставив крематорий,
моя душа с твоей душою
на миг соединиться вскоре,
придёт к тебе из телешоу.
1989
* * *
Это ли снилось?
Робко глядим друг на друга.
В комнату сырость
и полночь входят без стука.
Ветер-мятежник
форточку с петель срывает.
В печке валежник
трещит и тени бросает.
Там - под грозою -
сосны скрипят на пригорке.
Нам же с тобою
уютно в нашей каморке.
1969
ТЕЛЕГА НАША
Оригиналам и душе
Телега наша на ухабах громыхала,
телега наша в горку мчала нас.
Её душа, и лошадь, и оригиналы
мечтали дружно въехать на Парнас.
Душа из тела понемногу улетела,
оригиналы сделали "адью",
а лошадь стала спотыкаться то и дело,
оплакивая молодость свою.
Ни оглушительного ржанья, ни разбега,
ни рифмы подходящей - ни шиша...
Но по инерции скрипит ещё телега,
на жизненных ухабах дребезжа.
Лошадь, 1974
* * *
Сколько загадок вокруг!
Сколько улыбок и песен!
Доброе утро, мой друг;
будет наш путь интересен.
В полдень отчётливей тень,
чувства понятней и проще...
Здравствуй, мой друг!
Добрый день!
Мы отдохнём в этой роще.
Всё-таки жизнь коротка,
тихий мирок наш не вечен.
Трепет звезды, облака...
Здравствуй, мой друг!
Добрый вечер!
1976
ИЗ АНАКРЕОНА
В честь усатых генералов
гимны петь и мне хотелось,
брал гитару, но лишь только
о веснушках Нинки пелось.
Я о славных работягах
петь пытался, но гитара
сразу трескалась, и струны
рвались с первого удара.
Так простите же, герои!
Не о стройках, не о пушках -
я бренчу на шестиструнке
лишь о нинкиных веснушках.
1980
РУССКАЯ ПЕСНЯ
Не жалей, не томи -
навсегда отпусти!
Всё, что пело во мне,
оборвалось в груди.
Буду жить-поживать,
не убьюсь, не сопьюсь,
отгрущу и с другой
от души развлекусь!
Как подкошенный дождь,
рассеку синеву!
Нет любви - так и что ж! -
без любви проживу.
1984, 1988
* * *
Падает снег на зелёную озимь
и параллельно стремится над ней.
Вот бы скользнуть
в чуть заметную просинь
из нескончаемых пасмурных дней.
Хлопнул брезент на холодной машине
и промелькнул запрещающий знак.
На бесконечной вечерней равнине
над лесостепью сгущается мрак.
Образ твой тихий исполнен участья
и благодарности странной судьбе.
Может, при встрече
и есть мне от счастья -
руку пожать напоследок тебе.
1988
Меллер, Миклашевский и Насимович
(блиц-поэзия,
т.е. каждый по строчке)
* * *
Ой вы, гады, не проспите!
Как на Ленинском проспекте
да на новой на квартире
в недостроенном квартале
запись новую крутили...
Да в цитатничке-конспекте
чью-то рожу начертили,
рожки к ней пририсовали,
пели, что осточертели
все портреты и запреты,
не за то здоровье пили
и не те держали речи...
1986
УСТАЛАЯ ДЕРЕВНЯ
Усталая деревня за холмом
всё глуше лает под напором ночи.
Не оставляй меня,
мой дом вверх дном.
Мой дух в объятьях ночи
обесточен.
Когда сияло солнце в облаках,
казалось так легко достать до неба;
а ночью - пустота в моих руках,
тот день растаял, словно горстка снега.
Закрытые глаза во власти сна,
"не оставляй" написано на стенах.
Деревня спит,
дорога неясна,
и тень твоя уходит постепенно.
МЕЧТАТЕЛЬ
Мечтатель жив одной мечтой,
Мечтатель жив одной мечтой.
Припомни день,
припомни час -
Мечтатель жил в любом из нас.
Мечтатель жил в любом из нас,
Мечтатель жив в любом из нас.
При свете дня
и в тёмном сне
Мечтатель вьёт гнездо во мне.
Мечтатель смотрит сквозь глаза,
он смотрит сквозь мои глаза,
и все слова мои
и все мои дела
его рука всегда вела.
СТОГ
Десять лет или год -
всё в дыру течёт.
Ты ушла, я ль ушёл -
не один ли чёрт.
Брось мечты, детство брось,
загляни в итог:
серый день, кислый вкус,
полусгнивший стог.
Вспомни всё и забудь
и не вспомни вновь:
краткий миг, долгий сон -
вот и вся любовь.
ПЕСНЬ СТАРОГО НЕУДАЧНИКА
Постель моя - корыто
разбитых стариков,
мне прошлое закрыто
на семью семь замков,
мне будущее снится
лишь в образе стены,
мне не дала синица,
мне годы сочтены,
мне девушки не любят,
я старый и больной.
Скажите слово, люди! -
в ответ они: не ной!
* * *
В твоих руках свеча мерцает,
ты год за годом ищешь клад,
и с каждым годом убывает
твоя надежда обнаружить райский сад.
В моих ладонях ключ к задаче -
всему любовь даёт ответ,
тот ключ без права передачи,
ты сам найди в себе её целебный цвет.
Но если мысли - под прицелом,
и если чувства - на замке,
тебе не хватит жизни целой
увидеть клад, который был в твоей руке.
СЛИТЫЙ МИР
Я был с тобой
в один из тех счастливых дней,
когда любовь
казалась нам всего важней;
и мир был чист,
и было небо, как стекло,
и солнца диск
дарил любви своё тепло,
и ночь была
не сном, а продолженьем дня;
огонь, зола -
всё для тебя и для меня...
* * *
Были всегда на земле,
были и вечно будут
реки, что нас не судят, нет,
и люди, которые судят.
И если забыться во сне,
который никто не пробудит,
помни, что реки не судят, нет,
а люди мелькают и судят.
Краток памяти след,
короче памяти - люди;
и реки текут и не судят, нет,
а люди мелькают и судят.
* * *
Лесная дорожка, лесная тропа,
которой касалась людская стопа
легко и нечасто, нас манит приветно -
то шире она, то в траве чуть заметна...
Скользнули по ней под еловый навес -
и солнце как будто исчезло с небес:
лучи золотые у леса прервались,
лишь редкие блики в корнях затерялись.
А солнце над полем всё так же висит,
и так же надрывно кузнечик звенит...
Но там продолжается сказка иная,
а нас ожидает тропинка лесная.
1981
* * *
Палящая сказка Сахары
с жирафами, зебрами, львами,
с верблюдами очень старыми,
но с гордыми головами,
с оазисами, возникшими
в дрожащем и зримом воздухе,
с губами, к воде приникшими,
и с духами в белом облаке.
Пустыня недостижимая
в душе моей поселилась...
Ах, лучше бы не она во мне,
а я бы в ней очутилась!..
1981
* * *
Я слышу музыку полёта:
звучит мелодия простая -
и сердце в рёбра-переплёты
как птица рвётся, вырастая.
И, наполняя плечи силой,
сей гимн неведомо-бездонный
поток чудес, что век просила,
несёт волной неугомонной...
...........................
Легко от тверди отделиться,
познать чистейшее паренье...
Но - редко слышится иль снится.
Но - ждать не буду повторенья.
1984
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
До небес доберусь!
Весть пришла благая,
пусть витает в ней грусть, -
что ж, - судьба такая.
Не архангел, не бог, -
их я не встречала, -
человек мне помог
всё начать сначала.
Боль тая, удержись,
свет оберегая.
Это - новая жизнь.
Это - весть благая.
1985
БОТТИЧЕЛЛИ. ВЕСНА. РОЖДЕНИЕ ВЕНЕРЫ.
Движенье линий, движенье струй,
лучей танцующих лёгкий свет.
Улыбки, тающие вослед
пенью невидимых тонких струн.
Улыбки, тающие вослед
неведому. Что впереди? -
Мгновенное! - и иного нет
времени.
Юность! Не уходи,
танцуй, прозрачная, в голубой
долине, в лучах и цветах весны,
на морском берегу -
и, пленясь тобой,
мы золотые увидим сны.
1985
* * *
Откуда, сердце, этот гимн
ликующий - в сырую осень,
в дождливый полдень, что своим
вторым дыханием возносим?..
Забыт запрет, сомнений нет,
глаза открыты, речи прямы.
Сияет нам незримый свет -
к нему стремимся мы упрямо.
Не сбросив груза прошлых дней,
легко идём, презрев погоду, -
и с каждым шагом всё видней
свет, означающий свободу.
1984-1986
* * *
Крутые гранитные своды
скрывают притихшие воды:
в пещеры вошли на минуту они
и здесь затаились на годы.
Своей покоряясь природе,
сюда спелеологи входят,
теряясь в заманчивом полуплену,
в таинственной полусвободе.
Рискуют, печальны и хмуры.
Но страх не изменит натуры:
"Внутри нам остаться дороже, чем вне
магической архитектуры".
1986
* * *
Вот хобби - высший пилотаж,
тобой достигнутый этаж,
но не на лифте, а пешком
и непременно босиком,
чтобы почувствовать верней
рисунок встреченных камней,
чтобы усталость - не каприз
и чтобы отдых - как сюрприз,
чтобы награда - как финал,
который ты не ожидал,
чтобы этаж за этажом -
ступени ввысь в пути большом...
1988
НАЧИНАЮЩИЙ ПОЭТ
Апрельским утром, майским утром,
прозрачным воздухом дыша,
вся в ожидании немудром
полурасцветшая душа.
И близким кажется - и новым
отчаянно цветущий мир...
И так легко нарушить словом
весны трепещущий эфир.
И вновь, несдержанны, нестроги,
приходят в страсти новизны
катастрофические строки
о наступлении весны.
1989
* * *
Неглубоки земные складки.
Живут там люди по углам,
их жизни долги и несладки:
слёзы и пот в них пополам.
На лицах держатся улыбки,
блестит, раздваиваясь, взгляд...
Мысли тягучи, речи липки,
бога не зрят, друг друга злят.
А по ночам - спеша, украдкой
из занавешенных окон -
звучанье страсти, злой и краткой,
сплетений бешеных огонь.
1989 ?
УТРО
С ресниц слетает мрак. И мне бы
туманы вмиг разбить везде.
Уже в глазах кружится небо,
как карусель. И брезжит день.
И дождь натягивает струны.
И только миг. Ещё чуть-чуть.
Как я хочу скорей взглянуть
на этот мир - шальной и юный!
А воздух свеж. И тонок лучик.
И утро набирает прыть.
И так сейчас мне нужен ключик,
чтоб сердце для всего открыть!
1986
СУББОТА
Разумные беседы развеют наши беды,
и я их ожидаю, как новый мой урок.
Туда зовут в субботу, а мне удобней в среду,
да посреди недели не пустят на порог.
Там зелен куст ракиты, щебечут птицы в клетке,
весёлые кастрюли, хрустящее бельё...
Но вот другая ходит по моему паркету,
потом сидит на стуле, мой чай из блюдца пьёт.
Я помню то, что ране, ещё свежо преданье,
забытые свиданья, как искорки в золе.
Но говорит со мной он по-менторски спокойно.
И, подгоняя время, она мне смотрит вслед.
1999
СКАЗКА
Весенний скверик. Веер из газет.
Мы разбирались долго и пристрастно.
И он тогда сказал мне: Это - бред.
А я ответила: Нет, это сказка.
- Послушайте! Но зря воображать,
что никогда не будет в самом деле...
А я сказала: Нужно приближать
к себе недосягаемые цели.
В руках шуршали пёстрые листы,
и правда была шита белой ниткой.
И так мы с ним не перешли на "ты",
хоть время вместе провели с избытком.
2000
* * *
Прими, мой друг, в подарок тишину;
советую тебе с ней подружиться;
я не знавал её, но всё-таки дарю;
прими её, и жизнь остепенится.
Она не будет попусту кричать
о том, чего не любит и боится;
она вам посоветует молчать:
когда молчишь, так трудно ошибиться.
Пока ты не плывёшь на корабле,
так глупо беспокоиться о мели.
Зачем же горько плакать о коне,
когда сподручней ездить в карусели.
1982-1985?
ХАБАНЕРА
Из узкой рамки старой фотографии
Глядит надменная и страстная Кармен.
Афиш безмолвных эпитафии
Неумолимо взяли в плен.
Умерший мир живее, чем реальный,
Встаёт во мраке сутолкой огней.
Оркестра отзвук, голос дальний
Звучит неумолкая в ней -
В седой актрисе, строго-величавой,
Что не предвидя в жизни перемен,
Живёт своей ненужной славой -
Хозе забытая Кармен.
Последнее изменение страницы 21 Mar 2020
ПОДЕЛИТЬСЯ: