Страницы авторов "Тёмного леса"
Литературный Кисловодск и окрестности
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
N1
N2
N3
N4
N5
N6
N7
N8
N9
N10
N11
N12
N13
N14
N15
N16
N17
N18
N19
N20
N21
N22
N23
N24
N25(1)
N25(2)
N26
N27
N30
N31
N32
N33
N34
N35
N36
N37
N38
N39
N40
N41
N42
N43
N44
N45
N46
N47
N48
N49
N50
N51
N52
N53
N54
N55
N56
N57
N58
N59
N60
N61
N62
N63
N64
N65
N66
N67
N68
N69
Об авторах
"Тёмный лес" - лафанский журнал. Выходит с 1969-го года на Николиной Горе или в Москве тиражом от 4 до 28 экземпляров. Данный номер посвящён лафанским литературным и т.п. событиям 2019-го года.
В декабре 2019 г., по информации от В.О.Косарева, мы узнали, что 17 февраля 2015 г. в Ярославле в 250 м от станции или платформы "274 км" было найдено тело Александра Косарева - одного из частых авторов нашего журнала. Узнать тело удалось благодаря ДНК-идентификации. Повреждений на теле нет, и вероятные причины смерти - переохлаждение или проблемы с сердцем. Напомним, что в конце 2014 г. Александр Косарев ушёл из дома и не вернулся. Этому предшествовало болезненное состояние его матери. В частности, она перестала узнавать сына. До последнего времени мы не знали, что с ним случилось, да и сейчас полной ясности нет.
Других событий не так уж много, хотя одно из них - выдающееся. Но сначала о мелочах:
Юрий Насимович готовился к написанию книги дидактических стихотворений о деревьях Москвы. Точнее - сочинял соответствующие стихотворные миниатюры, и к настоящему времени их набралось около 150, причём заведомо большая часть написана в конце прошлого и в начале этого года. В книгу, разумеется, войдут лишь некоторые из них. Зато - с комментариями и рисунками. Но будет ли сама книга - не ясно.
Этот же автор продолжал писать микроочерки об интересных событиях своей жизни, а также записывать аналогичные рассказы друзей. Есть надежда, что всё это превратиться в книгу воспоминаний, составленную из таких очерков, которые расположены хронологически. Работа продолжалась в течение всего года.
А ещё тем же автором была написана подробная биография Андрея Александровича Насимовича (известного биолога и географа), а ещё - биография Александра Фёдоровича Насимовича (писателя), но она, к сожалению, не столь подробна.
В марте Юрий Насимович "набрал" на компьютере пять номеров "Тёмного леса", которые раньше были напечатаны на пишущей машинке. Илья Миклашевский разместил их на сайте "Тёмного леса", и теперь все сохранившиеся номера журнала - за 50 лет! - существуют в электронном виде. (28 и 29-й номера не сохранились; возможно, 28-го номера не было, так как его должна была выпустить 2-я редакция, выпустившая номера 23-26).
Аналогичная работа в апреле была проделана с ранее опубликованными статьями Ю.Насимовича по биологическому значению окраски цветка, и теперь все они (все двадцать научных работ и одна научно-популярная) имеются на сайте "Тёмного леса".
А теперь о главном событии - 50-ЛЕТИИ "ТЁМНОГО ЛЕСА".
По этому поводу Илья Миклашевский выпустил (в октябре) внеочередной номер "Тёмного леса" - шестьдесят третий. В номере - подробный очерк по истории Лафании, раздел "Из сокровищницы лафанской поэзии" (стихи лафанских классиков, не публиковавшиеся в журнале), новые произведения основных лафанских авторов, стихи с сайта "Тёмного леса", стихи гостей "Тёмного леса", то есть по сути стихи новых авторов журнала, которых оказалось пятеро. Впрочем, данный выпуск тоже размещён на сайте, а потому надо лишь уточнить, что журнал впервые оказался столь объёмным (78 страниц), впервые распечатан типографским способом (тиражом 42 экземпляра) и вручался авторам и гостям 9 ноября во время специального юбилейного концерта, но об этом - следующий абзац, так как это отдельное событие.
9 ноября 2019-го года в картинной галерее "Здесь на Таганке" состоялся концерт виртуозного пианиста Романа Чистякова, исполнялась классическая и джазовая музыка, и концерт был посвящён 50-летию нашего журнала "Тёмный лес". В перерывах между музыкальными фрагментами читались стихи лафанцев. Ведущим был Юрий Насимович. Он начал с рассказа об истории страны Лафании и журнала "Тёмный лес". Потом в большом количестве прозвучали рубаи Ильи Миклашевского и Алексея Меллера, а также отдельные более крупные стихотворения Евгения Кенемана, Михаила Чегодаева, Марии Андреевны Чегодаевой и Анатолия Переслегина. Читал лафанскую классику, в основном, Юрий Насимович. Кроме того, свои новые или относительно новые стихи прочли Ольга Таллер и Людмила Темчина. В конце вечера состоялась раздача юбилейного 63-го номера "Тёмного леса", а также старых публикаций лафанцев в журналах "Муза" и "Литературный Кисловодск".
На концерте в честь юбилея "Тёмного леса" появился стефанский воин и поэт Андрей Гришин - герой великого лафанского эпоса "Слово игорево о полку лафанском" (иначе - "Былина"). Лафанцы не виделись с ним более пятидесяти лет, и это событие описывается ниже.
А на следующий день Андрей Гришин передал в редакцию "Тёмного леса" свои поэтические переводы зарубежной классики, и лафанцы могут ознакомиться с работой этого легендарного стефанского поэта.
А ещё в самом конце года (или в самом начале следующего?) свои стихи из США прислал Владимир Сушков, более известный в Лафании как Телега, и этому событию ниже посвящён особый раздел.
В нашем журнале уже стало традицией публиковать стихи авторов, которые прославились не стихами, а какими-то другими делами, более важными. Эти люди нам интересны не как поэты, не как авторы стихов, а сами по себе. Стихи же приоткрывают их внутренний мир.
Татьяна Ивановна Серебрякова (1922-1986) - известный советский ботаник, создатель научной школы, и соответствующие сведения о ней можно найти в Интернете. Но в молодости она писала стихи, переводила на русский язык Гейне.
В позапрошлом году появился сборник стихотворений Татьяны Ивановны - "Оранжевые блики" (Тверь: Твер. гос. ун-т, 2017. 73 с.), который был иллюстрирован фотографиями Е.В.Зубковой и В.А.Нотова. Биографический очерк написала Людмила Алексеевна Жукова.
Далеко не всё в этом сборнике по-настоящему хорошо, хотя техника у Татьяны Ивановны зрелая. Мы приводим четыре стихотворения, которые показались лучшими, и они, по нашему мнению, резко возвышаются над остальным творчеством.
Надо сказать, что отчасти мы опоздали, так как сами собирались опубликовать некоторые из её поэтических произведений, переданных Л.А.Жуковой. В ряде опубликованных стихотворений сборника допущены опечатки, нарушающие ритм, и мы восстановили правильный текст. Кроме того, сам отбор проведён нами. Так что пусть будет и такая публикация.
В основном, это стихи 1940-х годов. Раннее творчество могло не дойти, или его посчитали не слишком интересным. Позднее стихи писались редко, и это обычно для людей, нашедших себя в другом творчестве.
Ю.Насимович
Наверное, в советские годы Вы слышали анекдот, как в школу пригласили дедушку одного из учеников, чтоб он рассказал о своей боевой молодости, когда он воевал с Чапаевым. И дедушка рассказывает: "Плывёт, значит, Чапаев через речку Урал, а я навожу на него пулемёт...". Так вот, Андрей Гришин - это герой великого лафанского эпоса ("Слово Игорево о полку лафанском", или "Былина" Игоря Миклашевского) о войне Лафании и Стефании. Но воевал-то Гришин на стороне Стефании. Напомним эпизоды из этого эпоса:
1. "Эрвеэсовец" - гражданин государства РВС в дачном посёлке Николина Гора. РВС занимало дачу Шебалиных (был такой композитор).
2. "Стефания" - крупное никологорское государство. Президент - Женя Романов.
3. "Андрей" - Андрей Гришин, великий стефанский воин, позднее - известный стефанский поэт, автор (в молодости) одного стихотворения (частично), а также автор (позднее) нескольких переводов с английского. Стихотворение, частично принадлежащее Гришину, было опубликовано в 13-м номере "Тёмного леса".
4. Имеется ввиду Юрий Насимович, лафанский полководец, позднее - известный лафанский литератор, редактор "Тёмного леса".
5. Имеется ввиду Илья Миклашевский, лафанский воин и политик, один из основателей Лафании, позднее - математик, медик и знаменитый поэт.
6. Имеется ввиду Алексей Меллер, лафанский воин и политик, один из создателей Лафании, позднее - знаменитый поэт и создатель музея лафанской истории.
7. Имеется ввиду Женя Романов, политик и государственный деятель, создатель Стефании. Позднее он прославился как архитектор, построивший на своём дачном участке на Николиной Горе вертикальный дом, который ездит по рельсам и вращается вокруг оси.
...............................
Так вот, через 51 год после знаменитого сражения на Райской поляне Андрей Гришин и лафанцы (Юрий Насимович и др.) встретились на концерте Романа Чистякова, посвящённом 50-летию лафанского журнала "Тёмный лес". Надо было расстелить коврик и повторить единоборство, но помешала классическая музыка. Зато оказалось, что Андрей стал профессиональным переводчиком (в прозе), и в его переводах обнаружились стихотворные фрагменты. С этой работой мы и знакомим читателя.
[Желающие убедиться в точности перевода могут сравнить с английским текстом]
[Wordsworth - англ. поэт-романтик, в более частой транскрипции - Уильям Вордсворд, или Уордсуорт, но такой перевод точнее - прим. Ю.Н.]
[А ниже - перевод Андрея Гришина]
Виталий Александрович Никулин (4.11.1968 - 30.04.2015?) - орнитолог, то есть исследователь птиц, а ещё математик, фотограф, а также необычный человек, и он останется в памяти не только дружеского круга, но и тех, кто хотя бы раз пересекался с ним, или читал его статьи, или слышал о нём от друзей.
Я уже сказал, что Никулин был орнитологом, причём орнитологом страстным. Он изучал поведение птиц, в том числе поведение своего любимого филина. Он мог поселиться рядом с гнездом и вести круглосуточные наблюдения. При этом он закалил себя так, что ночевал на траве в рубашке, а зимой ходил в лёгкой курточке. И зачем ездить домой ночевать, если завтра снова возвращаться в лес! И при этом он не простужался. А ещё он мог несколько дней без еды, так как на себе в лес всё не притащишь. Да и деньги водились у него не всегда. Зато его научные статьи о филине - это открытие целого мира, и здесь он опередил своих отечественных коллег и коллег зарубежных, так как сытая жизнь не всегда помогает делать открытия.
А ещё он жалел время на сон, так как вокруг много интересных дел. А точнее - он спал урывками, в транспорте, на ходу и в других ситуациях, когда ничего интересного делать не мог.
Он виртуозно лазил по деревьям, и этот навык весьма полезен для орнитолога, так как иначе не заглянешь в гнездо орла или ястреба. Однажды он залез высоко-высоко и, после нескольких бессонных ночей, уснул над гнездом какой-то хищной птицы. Его друзья ходили внизу и боялись громко говорить, чтоб он внезапно не проснулся и не свалился. Через какое-то время он проснулся сам и благополучно слез с дерева.
А ещё он был коммунистом, но коммунистом для других, коммунистом-альтруистом, а таких мало. Чаще встречаются коммунисты для себя, коммунисты-эгоисты. Это бездельники или инвалиды на голову, которые мечтают работать поменьше, а получать наравне с остальными. Они хотят разделить всё поровну и при этом не задумываются, как мало знают, как мало умеют, как мало своего труда привносят в общую копилку. Никулин же работал с полной отдачей и с полной отдачей помогал людям, и если что-то у него не получалось, то только потому, что всю работу не сделаешь, всем не поможешь...
В один из коммунистических праздников над недостроенным зданием московского жилого небоскрёба, известного как "Триумф-Палас", взвился красный флаг и провисел весь день, так как никто не мог его снять, и этот флаг повесил Никулин, причём сделал это без каких-либо специальных приспособлений. В конце концов местные власти вызвали бригаду альпинистов, и они за несколько часов убрали этот символ враждебного государственного строя.
Да, он был коммунистом, и я уже говорил, что он был коммунистом для других, а не коммунистом для себя. Однажды его знакомая по партии оказалась в роддоме, и он не имел ни малейшего отношения к её ребёнку, но приехал и забрал её к себе домой, так как у неё самой дома не было. А ребёнка записал на себя. Но эта его знакомая, ставшая женой, успела подружиться в роддоме ещё с одной женщиной, и у неё тоже не было дома, так как она рассорилась со своим отцом - чиновником, бизнесменом и вором. И Никулин забрал её тоже. И её ребёнка тоже записал на себя. Он просто не мог поступить иначе. Так возникла коммуна, а говорили: "Двоежёнец"...
Отношения с "жёнами" развивались сложно, так как коммуна требует ответственности и полного преодоления эгоизма, а не все её члены были к этому готовы. В конце концов в доме было пятеро детей и, в основном, это были дети других отцов. У коммуны не всегда хватало средств на элементарные вещи, и это приводило к сложным взаимоотношениям с государством. В общем, этот опыт семейного построения вряд ли можно считать положительным.
30 апреля 2015 г. Виталий Александрович Никулин вышел из дома в лёгкой рубашке и без каких-либо вещей. Больше ни семья, ни друзья его не видели.
Остались опубликованные научные статьи, неопубликованные материалы, а также стихи. Стихов обнаружилось мало, и Никулин не был мастером поэтического слова, но у всякого интересного человека находятся интересные строчки, которые достойны публикации хотя бы в качестве фрагментов художественных произведений.
Если Вы их читали, то, конечно, помните, так как такое не забывается. И даже изменённая лафанским народом вторая строка второго стихотворения не мешает вспомнить этот шедевр. И написал это всё Владимир Сушков. Тогда он учился в седьмом или восьмом классе, и звали его тогда Телегой, а стихи стали называть "телегизмами". И вот через несколько десятилетий Телега, живущий теперь в США, прислал нам подборку своих поздних "телегизмов", которые чуть уступают ранним, но стилистически похожи, и, конечно, мы опубликовали их целиком, так как иначе обойтись с творчеством лафанского классика мы не имеем права.
Шестьдесят третий выпуск "Тёмного леса", юбилейный выпуск, - это целиком заслуга Ильи Миклашевского, который впервые выступил редактором данного периодического издания. И нужно сказать, что первый блин не оказался комом: мы увидели старые и новые произведения лафанских "стариков", стихи с сайта "Тёмного леса", а также творчество совсем новых для нас авторов. И небывалый объём - 78 страниц. И небывалый тираж - 42 экземпляра. И небывалое качество печати - типографским способом. А для меня лично - небывалая возможность свежего восприятия материала, и я спешу поделиться впечатлениями.
Юбилейный номер открывается перечнем основных лафанских событий прошедшего пятидесятилетия. "За бортом" оказывается только предыдущая история Лафании, когда журнала ещё не было. Исторический очерк написан добротно, хотя названо слишком много моих внелафанских публикаций, а внелафанские публикации других авторов "Тёмного леса" отражены не столь полно.
Далее следуют стихотворные приветствия "Тёмному лесу". Они в разной степени изящны или не изящны, но в любом случае читать их приятно, хотя, конечно, они не претендуют на художественную значимость.
За приветствиями расположен раздел "Из сокровищницы лафанской поэзии": стихи Кенемана, Насимовича и Таллер.
Со стихами Кенемана всё хорошо, так как выбрано яркое стихотворение, и, кроме того, это его характерный оригинальный стиль: игра слов, изобретательность, каламбуры, образность и внезапная логичная концовка. Обратите внимание: Кенеман никогда не оканчивал стихотворение теми же словами, с которых его начал; эти слова в конце звучат, но именно после них следуют завершающие строки. Вот у кого нужно учиться писать стихи!
Из моих стихотворений взяты две очень ранние вещи и одна более поздняя. Ранние стихи не лишены технического изящества: в "Цепочке" использована необычная система рифмовки, а "Старинная песенка о чудаке" целиком выдержана в старинной "крепкой" прорифмованности с использованием чёткого регулярного разбиения на части и строфы. Этими сторонами формальной техники я овладел очень рано. Тем не менее, я не вставлял эти стихи в сборники избранного, так как осознавал их недостатки. В "Цепочке" всё уж очень абстрактно, "голая" мысль без каких-либо художественных деталей, которые и придают поэзии колорит. А "Старинная песенка" - слишком старинная: простые точные рифмы, лишь слегка "уточнённые" в духе 20-го века (унывал-напевал, друзей-ротозей...). Разумеется, эти стихи были бы очень хороши, если бы я написал их в пушкинскую эпоху и, тем более, до Пушкина, а теперь такое не котируется.
А вот в моих стихах о меценате деталей с избытком, даже белый стих использован, чтобы все эти детали втиснуть. И опубликовано это стихотворение вполне вовремя - через 35 лет после написания. Можно посмотреть, что сбылось и что не сбылось. Но, разумеется, это кружковая поэзия, на общероссийский уровень она не претендует: громоздко, белым стихом, со слишком большим числом деталей.
Завершает раздел стихотворение Ольги Таллер - очень тёплое и довольно неожиданное для этого автора. Мы эти стихи, конечно, знали, но раньше не выделяли из остального творчества. Возможно, из-за неполной прорифмованности первых двух четверостиший. Да и снимать украшения с церковных глав теперь как-то не принято. Написать бы заново первые два четверостишия... Но всё-таки это удача автора и удача составителя выпуска.
Раздел "Новые стихи и рассказы" начинается моими прозаическими очерками-миниатюрами. Это фрагменты огромной автобиографической книги: более сотни таких очерков. Всё здесь нормально, хотя это просто добротное описание реальных событий, и оценивать нужно всю книгу.
Далее следуют пять небольших новых стихотворений Ольги Таллер. Все они хорошие, как и всё в позднем творчестве этого автора, но ни одно из них "не взлетает" на ту редкую высоту, где начинается большая русская поэзия. Это конкретные детали жизни одного человека, хотя и чуточку символичные, иногда выходящие за пределы личного. В раннем творчестве было не так: были откровенные неудачи (скучновато, узко лично, не вполне внятно, слишком в технике 19-го века и т.д.) и были редкие, но удивительные взлёты, которые, накопившись, обеспечили Ольге Таллер достойное место в лафанской литературе и даже чуть-чуть за её пределами (в журналах "Муза" и "Литературный Кисловодск"). Однако, рифмы здесь иногда очень интересные, сверхточные, и за движением стиха следить интересно.
"Мастер чайной церемонии" Галины Дицман - добротный рассказ, со многими интересными деталями. Хотя, конечно, этот рассказ сочинила сама жизнь, а что касается автора, то он только и сделал, что аккуратно записал. Но это тоже надо уметь!
В следующем разделе - стихи с сайта "Тёмного леса" - 10 авторов!
Станислав Подольский представлен своим "Дождливым сонетом". Это "прозрачное" стихотворение известного кисловодского поэта, руководителя поэтической студии и редактора "Литературного Кисловодска". Оно не характерно для стиля данного автора, лишено типичной для Подольского "вязкости", когда с трудом пробираешься сквозь не вполне понятную образность и сознательно неточную рифмовку. Наверное, кто-то любит стиль Подольского, а для меня это, как правило, чужое, хотя в профессионализме автору не откажешь: хорошо, но как-то не завершено, под конец разочаровывает. А здесь - полная завершённость. Видимо, Илья Миклашевский чувствует Подольского сходно со мной и выбрал именно эти стихи.
Стихи Светланы Гаделия (1940-2019) - типичные для этого автора: одиночество, холод, манящая таинственность жестокого бесприютного мира, невысказанность чего-то главного... Но технически всегда хорошо, даже изысканно.
А вот "Рождественская увертюра" Игоря Панькова (1959-2012) - бесспорный шедевр. Впрочем, эти стихи публиковались в "Литературном Кисловодске", и, наверное, многие знают их и без наших усилий. "Перешерстить" бы всё творчество этого автора и отобрать подобные удачи, но менее известные... И это возможно, так как все стихи этого профессионального литератора имеются в Интернете.
Зато стихи Леонида Григорьяна (1929-2010) мы не знали, а они великолепны, хороши во всех отношениях, по всем критериям. Два стихотворения и совершенно разные! Недостаток один - их всего два. В первом - перемешались грусть и улыбка. Второе - гражданское, со множеством чётких деталей, причём автор не утонул в них, а выделил только нужное в данный момент. И название символическое - "Темнеет". Впрочем, это профессиональный советский и российский поэт, переводчик французской прозы и армянской поэзии, и в Интернете много его стихов.
О стихотворении Геннадия Трофимова (1932-2014) ничего сказать не могу. Наверное, нужно считать, что оно хорошее: технично, динамично. Ведь это тоже известный автор, и его творчество хорошо представлено на сайте "Тёмного леса". Но недосказанность, причём не та таинственная поэтическая, а самая примитивная: почему выстрела три? И учительницу расстреляли? За то, что немка по национальности? Или "немка", так как вела немецкий? За это иногда сажали, но разве расстреливали, причём открыто, при всех? Или выстрела действительно было три, но все они по парашютистам? (Просто один раз не попали...). В общем, намекнуть бы читателю, что на самом деле случилось.
"Диссиденты" Револьта Пименова (род. в 1964 г.)... Напряжённо, много выпуклых строк... А всё равно ощущение недописанности. Поэзия требует чего-то большего. Досиденты, сиденты и отсиденты, но мы это знаем. Изгнание из страны - тоже знаем. Поэт должен заглядывать куда-то глубже, а этого здесь нет. Что сказать о Револьте Пименове вообще? - математик (автор книги "Эстетическая геометрия или теория симметрий), литератор, немножко диссидент... Но обращаем внимание, что это Револьт Револьтович Пименов (сын), а не Револьт Иванович Пименов (отец, 1931-1990) - математик, историк, диссидент и общественный деятель "перестроечной" России.
"Ангел смерти" Надежды Рыжковой - трудная для восприятия и напряжённая поэма, как и несколько других её поэм, столь же напряжённых и страшных. Это стихи человека, "застрявшего" на долгие годы между жизнью и смертью (из-за рассеянного склероза), и мы понимаем не все детали, так как не обладаем соответствующим опытом. Человек трудился и, за неимением другого опыта, "лепил" свои сочинения из больничных палат, каталок и простынь... А порой ощущение, что мысли автора путались, но, может быть, именно так и нужно? Что ж, образ самой уборщицы морга "вылеплен" убедительно, а про ангела смерти мы пока всё равно ничего не знаем. Либо эти стихи на самом деле не столь хороши, либо мы пока ещё до них не доросли.
А "Боярышник" Георгия Мовермана (1948-2019) отнюдь не плох. Поначалу кажется небрежным, и местами так и есть, не все рифмы приемлемые, но содержательная сторона на высоте, да и поэтическая, если иметь в виду динамичность и разговорную речь. Георгий Самуилович - литератор-любитель, но с весьма солидным стажем, и его творчество хорошо представлено в Интернете.
К стихотворению Романа Любарского нельзя предъявить какие-либо претензии (хорошая техника, выразительные детали), но, наверное, одного стихотворения мало для выводов. Что-либо оригинальное, свойственное только этому автору, пока не угадывается. Хорошо, но всё-таки довольно обычно. Похожие вещи писались много раз, так как многие люди чувствовали то же самое.
Удивительно, но о "Ноябре" Майи Асановой я могу сказать то же самое. Почти то же самое, так как здесь всё-таки имеется минимальная недосказанность, вполне уместная.
Завершается "Тёмный лес" его "Гостями", которых пятеро. Это новые для нас авторы, и другие их стихи пока нельзя найти на сайте.
Творчество Григория Волкова, представленное в журнале, - это не хорошо и не плохо. Впрочем, для 12-15-летнего поэта это очень хорошо. Умеренно технично, вполне содержательно, хотя не очень оригинально. "Взрослая" судьба новогодней ёлки - традиционная тема поэзии. Параллельные прямые, которым не встретиться, - тоже. Пол и потолок - оригинальнее, но не очень ярко. Лафанцы называют такие стихи "телегизмами", но Телега (Владимир Сушков) писал подобные миниатюры ярче, нахальнее. (Вспомним хотя бы: "Ветер сбил с меня фуражку - что же тут хорошего? Но в долгу я не остался и убил прохожего"). Лучше всего "Спится. Не спится...". По крайней мере, всё от и до построено на игре слов, хотя, конечно, такие "снотворные" стихи писались многими авторами, в том числе Семёном Кирсановым ("Спи-чка, спи-ртовка, шприц с па-нтапоном... Спи, усни, плыви через песчано-пустынные Спи в спокойную тёплую Сплю..." и т.д.). Есть такое и у Ильи Миклашевского: "... словно снова слово за словом..."). Есть и у меня, причём тоже в школьные годы: "В бреду бреду. Бегу в тайгу...").
От стихов Всеволода Емелина я ждал большего. Всё-таки автор известный. Нет, техника прекрасная, лексика живая, с интересными деталями порядок, но не надоело ли обыгрывать "Незнакомку" Блока? Да и полночное воскрешение Сталина (Ивана Грозного, Наполеона...) - не впервые поднятая тема. Конечно, здесь это с изрядным элементом шуточности, но и это уже бывало. Кстати, и техника во втором стихотворении не идеальная ("Одежда на нём вся простая", "С своею сухою рукою", "Хрущёв лишь его очернит", "Его имя треплют в фейсбуке" - с ритмом не всё на высоте, кое-что трудно произнести). Конечно, есть интересные строки: "Мы сами готовы на нары, - Но рядом чтоб миски скребли, - Министр, депутат, генералы - И газовые короли". Мастер всё-таки чувствуется...
Александр Курбатов - это человек в поэзии как бы случайный (хотя это не так), и его сочинения, представленные в журнале, - это как бы не стихи, даже не верлибры, но всё-таки и не проза, почти не проза, что-то среднее между прозой и верлибрами. Тем не менее, читать это интересно, а "Идея мультфильма" - это даже стихи. Да и последняя миниатюра про газообразную планету похожа на стихи.
Поэтическое творчество математика Иосифа Красильщика тоже весьма занятное. Поэма "Пустошка" написана белым стихом, изобилующим конкретными деталями. Деталей много-много, и они в отдельности совсем не должны интересовать читателя. Детали эти уж очень "детальные", слишком конкретные. Но, тем не менее, поэма в целом читается с интересом. Может быть, потому что всё время ждёшь, а когда же начнётся интересное, а оно не начинается, не начинается. А в "Семидесятых" автор доказывает, что он вполне умеет рифмовать, причём нарочитая конкретика сохраняется. Стихи про мавзолейного Ленина убеждают нас, что автор умеет шутить. Наверное, для своего времени, если это написано, давно, шутка вполне уместная. "Размышления о дачной жизни" - слишком простые, но, тем не менее, почему-то читаются. Что-то есть и в них. Поезд "Воркута - Лабытнанги" - это вообще хорошо, хотя ведь не претендует на что-то великое. Наверное, потому и хорошо.
Стихи Семёна Крицштейна весьма симпатичны, хотя технически не безукоризненны. Баллада про Цао Чжи вполне удалась, хотя простенькая, не слишком оригинальная. "Галочка" - это тёплое семейное стихотворение или, по крайней мере, дружеское.
Что можно сказать в целом? Да, то же самое, что в начале: юбилейный выпуск удался, хотя вряд ли из него "вылетят" новые стихи, которые мы будем знать наизусть или, по крайней мере, часто перечитывать их. "Рождественскую увертюру" Игоря Панькова можно поместить в любую антологию, но это мы знали и раньше. "Квадратура круга" Евгения Кенемана - тоже претендент на место в самом избранном. Обратить также надо внимание на стихи Леонида Григорьяна, но это не в масштабах Лафании, а в масштабах России. Здесь уже внутрилафанская критика превращается в российскую, а это вряд ли уместно в данном случае. А ведь в период расцвета "Тёмного леса" (30-е, 40-е и отчасти 50-е выпуски) на российский уровень выходили новые стихи самих лафанцев, а также стихи поэтов, впервые открытых нашим журналом...
Алексей Меллер в последние годы не баловал нас своими новыми стихами, и вот от него поступила небольшая весточка, не слишком серьёзная, но будем рады и этому...
А теперь стихотворение, извлечённое из старой записной книжки, но к нему в 2019 г. добавилась первая строфа. И это уже стихи Юрия Насимовича.
Правда, пока писались эти стихи, добавились ещё три генсека, но они не генсеки, а президенты, и поэтому не будем их учитывать.
Не будем слишком строго подходить и к следующему переводу, так как он осуществлён не с конкретного текста, а с их совокупности, а ещё это перевод с патриотических вариантов эпохи войны между англичанами и американцами (война за независимость Америки).
Есть и иные варианты: американец Янки Дудль (правильней - Янки-дудл, то есть Янки-простачок) едет в город покрасоваться и случайно натыкается на призывной пункт, и его загребают, но в первом же сражении, когда он видит убитых, то сворачивает в кусты, объясняя, что имеет другие планы на свою жизнь. А вообще-то песню во время боя впервые исполнили англичане (слова полкового врача Ричарда Шакберга - Richard Shuckburgh), то есть профессиональные военные. Они насмехались над "деревенской" армией американцев, но в этом сражении победили патриоты Америки, и значение песни поменялось: американцы стали гордиться своим непрофессиональным статусом, и теперь это гимн штата Коннектикут, а во время войны за независимость - гимн всех Соединённых Штатов. А ещё раньше, и это было в Англии, похожую песню под названием "Nankey-Doodle" пели королевские кавалеристы в насмешку над войсками Кромвеля (сведения из Интернета).
Последнее изменение страницы 5 Feb 2024