"Литературный Кисловодск", N82 (2023г.)

Станислав Подольский

МАПА

Рассказ

Мария Павловна Ястрежемская, учительница немецкого языка в 5 "Б" классе пятой (армянской) школы города Дивногорска, была предметом постоянного преследования и издевательств со стороны пятиклассников...

На самом деле в школе учились вовсе не одни армяне. Наоборот, здесь был полный интернационал: русские, армяне, грузины, греки, украинцы, даже один еврей (это я). А школа считалась армянской, потому что располагалась в районе города, называвшемся (неофициально) армянским посёлком.

Впрочем и армян у нас в классе было немало. Со мной за одной партой сидел Рафик, добрый круглоголовый мальчик, памятный мне тем что в сентябре приходил с портфельчиком, раздутым от ранних яблок (кажется, это был "белый налив"), и на переменах (да и на уроках тоже) весь класс хрустел сочными кисло-сладкими кругляшками, а над партами летали влажные душистые огрызки.

Брат Рафика Лёва был выше его на голову, казался старше и суровей. В шалостях одноклассников он не участвовал. К тому же у него обнаружилась серьёзная склонность к рисованию. В свободное время он старательно копировал работы великих живописцев - Рафаэля, Тициана, Леонардо да Винчи, вызывая одобрение и восхищение взрослых.

Позже, после школы, Лёва работал на сувенирной фабрике местного фарфора художником по росписи подарочной посуды. Мечтал о поступлении в училище живописи. Но однажды, совершенно нелепо, его зарезали алкаши, подкараулив вечером, когда он возвращался домой после получки. Ну, может сто-двести рублей нашли у него, обшарив все карманы...

Пятый "Б" был частью школы N5, а школа - частью простонародья. У нас были те же заморочки, что и у всей страны, та же дурная ксенофобия. Украинцев называли хохлами, русских - кацапами или москалями. Восточные люди были непременно "черножопые", а евреи непременно - жиды. Тем более что по радио ежедневно сообщалось о "зверствах израильтян в Палестине". Не удивительно, что частенько за спиной у меня звучала известная считалка: " - Сколько время? - Два еврея, третий жид, по верёвочке бежит!" Одно было непонятно: при чём тут верёвочка? Потом я догадался всё-таки, что "верёвочка, по которой бежит этот жид" требовалась для рифмы: народ уважал силлаботонику! Слава богу, у нас, в 5 "Б", ещё не сложилась какая-нибудь ОПГ "Патриот", а то мне бы пришлось туго. Ну а по честному, один на один, я вполне мог отбиться от какого-нибудь ярого националиста Пети.

Нередко национальные конфликты разрешались, как положено, дракой: мне пламенный сторонник арабов Палестины расцарапал лицо, я ему расквасил нос и поставил цветной фингал под глазом. Дальше этого дело не пошло, потому что перемена кончилась, прозвучал звонок на урок.

Администрация школы не прошла мимо нашей потасовки. Я был вызван к директору, сердитому инвалиду ВОВ. Когда я опасливо вошел в кабинет директора, он плотно закрыл дверь на крючок, схватил меня за шиворот и швырнул на старый просиженный диван.

- Ну, будешь ещё драться?!

- Не, больше не буду, - согласился я, зная, что придётся-таки скорее всего защищаться.

- Ну, иди - и помни! - пригрозил Василий Иванович, откинув крючок двери и мирно выпроваживая меня.

Не знаю, подвергся ли подобному внушению мой противник? Просто эпизод этот канул в потоке жизни как-то бесследно...

Как только начинался урок немецкого в 5 "Б" и звучал слабенький хрупкий голосок Мапы (как её сокращённо именовали в школьном народе): "Гутен таг. Немен зи, битте, ирен платц", - в классе начиналось хихиканье, скрип и хлопанье откидных дощечек парт, пенье петуха, переполох выпущенной из торбочки птицы или мышиный писк. Короче, на уроке начинался настоящий базар. При этом детки радостно состязались в мелких пакостях: подбрасывали на стул робкой преподавательнице канцелярские кнопки, обрывки клейкой ленты для ловли мух, ещё что-нибудь подлое и неприятное...

Помнится, были в классе и девочки, которые по отношению к Мапе играли обычную предательскую роль: с фальшивым смирением опустив глаза, объявляла какая-нибудь Неля, что "не поняла смысла домашнего задания и никак не разберёт, что такое определённый и неопределённый артикль".

Конечно, "беспредел" происходил у нас в классе не на всех уроках. Например, когда в класс вступал директор школы, сильно припадая на правую, искалеченную на войне, ногу и тяжко опираясь на прочную палку из чёрного дерева, украшенную грубой резьбой и лакировкой, в классе воцарялась благоговейная тишина: школьники всё же побаивались тяжёлого директорского взгляда

и двойки в четверти (он преподавал у нас историю, которая была, конечно же, историей партии в советское время). Боялись и самой внушительной должности...

В относительной тишине проходили уроки русского и литературы: вела их величественная Дебора Константиновна, она же была классручкой, знала каждого по имени, ябедничала на нас родителям, постоянно привязывалась к каждому с перечнем его прегрешений. Вот характерный диалог на классном часе:

- Веткин, опять двойка по поведению на физкультуре?

- Опять, Дебора Константиновна...

- Так-так... Ну, а что ты там лыбишься, как чайная роза...

- Раз начали, так уж заканчивайте...

- Вот именно - в помойном ведре! Садитесь пока что.

Но вот уроки Мапы - это просто "туши свет": её никто не боялся, и все выкладывались по-полной... Не доставали Мапу только Рафик и Лёва...

Да и я в травле Мапы наотрез не участвовал: было жаль старушку, у которой, казалось, в глазах всегда стояли слёзы. Кроме того мне вообще были чужды и противны подлые действия одноклассников. Разгул жестокости казался мне необъяснимым...

Мапа была тихая, робкая, крайне вежливая. Обращалась к ученикам на Вы, никогда двойки не ставила. Если ученик вспоминал и складывал два-три немецких слова, тройка ему была обеспечена - на этом уроке и даже в четверти.

Лично мне немецкий язык почему-то нравился. Домашние задания я выполнял обычно старательно. Неожиданно для себя легко запоминал куски стихотворений Гёте, Гейне. Пытался даже перевести на русский пару четверостиший. Зарабатывал иногда четвёрки, ясно понимая, что до пятёрки мне не дотянуться (а если и дотянусь, то она будет, конечно, липовая, нечестная, благотворительная какая-то, потому что у меня паршивая память на иностранные слова: выучу и тут же забываю, снова и снова лезу в словарь "на ровном месте").

И вот однажды (кажется, это было в декабре) Мапа попросила меня задержаться после уроков.

Я учился тогда во вторую смену. Наступили сумерки. На улице было скользко. Мапа собиралась идти домой, но у неё были тяжеловатые пачки тетрадей, собранные для проверки, возможно, четвертной контрольной. Я охотно взялся помочь старушке.

Она жила недалеко от школы в старинном одноэтажном домике, сложенном из желтоватого кирпича, будто выцветшего от времени. Удивили какие-то овальные, а не прямоугольные, окна, о которых на мой вопрос, почему они такие необычные? - она ответила, что это "венецианские" окна.

Войдя в её крошечную однокомнатку, я снова удивился; комната была какая-то "музейная". Все в ней было опрятно уложено, отглажено, покрыто голубоватыми шелковыми покрывалами, вышитыми какими-то восточными узорами. На стенах с тёмно-зелёными обоями висело множество фотографий в светло-ореховых рамочках. Фотографии были явно старинные. На них присутствовала юная женщина в длинных платьях с кружевами, стройная, миловидная, но явно "дореволюционная". Нежное личико её было трогательно-доверчиво, излучало доброту.

Мапа заметила мой интерес к фотографиям:

- Это я в юности, - заметила она как бы мимоходом. - Жила тогда в Швейцарии. Присматривала за детьми в семьях обеспеченных эмигрантов из России, учила их французскому и немецкому языкам. Это занятие называлось тогда "гувернантка". Дело в том, что в Швейцарии в равной степени люди пользуются для общения немецким и французским...

Но я пригласила Вас (Мапа всегда обращалась к ученикам на Вы), чтобы помочь в изучении немецкого языка, если Вы не против. Вот, возьмите этот текст и прочитайте - сразу, вслух.

Страничка была, как я понял, из сказки Вильгельма Гауфа "Маленький Мук". Я начал читать, заикаясь, поминутно порываясь справиться в словаре о значении незнакомого слова.

- Нет-нет, не лезьте в словарь! Попробуйте из общего смысла фразы догадаться, что значит незнакомое слово. Фантазируйте...

Как-то сразу дело пошло легче. Я читал, меньше запинаясь. Переводил как попало, но близко к смыслу происходящего. Сказка забавляла меня. К тому же в книжке были красноречивые картинки, ещё более проясняющие смысл текста.

- Вот-вот! Ведь Вы кое-какие слова помните, где-то догадываетесь по знакомому корнесловию, где-то просто фантазируете по общему смыслу отрывка. И ещё - заведите себе странички, согнутые пополам. Слева вписывайте незнакомые слова, часто повторяющиеся в тексте, справа - их значение. И заглядывайте в эти странички почаще, пока сражаетесь с данным текстом...

Мапа угостила меня красивым, смуглым чаем с конфетами-подушечками и печенюшками в форме букв алфавита. Причем тонкий стакан с выгравированным на нём травным узором стоял в массивном серебряном подстаканнике...

Мапа давала мне один урок в неделю - бесплатно. Я, казалось, рос в своём обращении с немецким как на дрожжах. Вскоре читал незнакомые статьюшки из немецких газет - каких-нибудь "Die Woche" или "Berliner zeitung" почти без словаря. Наведывался к Мапе по воскресеньям...

Благодаря этим домашним штудиям, потом, в будущей жизни, на всех экзаменах легко справлялся с заданиями, даже болтал с экзаменаторами почти по-немецки.

А когда нам в политехнический прислали настоящего немца из ГДР по программе обмена преподавателями, я с удовольствием общался с ним (это особая страничка моих взаимоотношений с немецким).

По-русски мой немец не понимал ни бельмеса. Сообщил мне: "У нас говорят: "Кто ничего не знает и не умеет - идёт в учителя". Он просил меня научить его русскому мату, а я читал с ним "Фауста" Гёте в подлиннике. Оба были удовлетворены.

Между прочим - несколько слов об этом немце.

Курт был очень тощий невысокий блондин со светло-голубыми глазами, немного змеиными, потому что смотрел он на вас спокойно, без выражения и в то же время пристально, не мигая.

Рассказывал, что в начале второй мировой войны он был школьником. Сразу после выпускных экзаменов их, весь класс, призвали в армию. "Поэтому я ничего не знаю и не умею, кроме как убивать. Нас неделями тренировали в натопленных банях, в парилке и в финской бане. Потому что готовили в армию Роммеля, которая воевала в Африке. Зато и поймать нас и победить англо-американцы так и не смогли".

После войны Курт почему-то оказался в советской зоне оккупации. Назвался учителем русского языка (актуального в ГДР) и, чтобы как-нибудь освоить русский, попросился послать его в Россию. Говорил он почти шёпотом. Сало называл "свинским маслом". В адскую жару летнего Ростова-на-Дону носил нежно-серый шерстяной пуловер. Пил исключительно слабо заваренный чай. Внимательно смотрел на всех бледно-голубыми змеиными глазами, без всякого выражения... Говорить с ним внятно и по делу мог только профессор кафедры ин.яз. Мне профессорский немецкий казался несколько примитивно-школьным, без настоящего акцента (южно-немецкого, швабского, вообще северо-немецкого), но внятным и правильным...

И этой страничкой общения с немецким языком я обязан нашим воскресным урокам с Мапой. Немного их было - пять-шесть...

И когда я пришёл с радостью (тогда, в детстве) в седьмой раз: видимо, хорошо потрудился дома, выполнил сложное, интересное задание, мечтал блеснуть своими успехами на фоне удивительных старинных фотографий юной красавицы... - мне сказали её соседи:

- А Марии Павловны нет.

- Как это нет? Мы уговаривались о встрече...

- Она умерла и её уже похоронили, - ответили мне как-то равнодушно соседи.

Что-то рухнуло во мне: детство кончилось..

Кисловодск

Август 2022

 
Главная страница
Литературный Кисловодск и окрестности
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "ЛК"

Последнее изменение страницы 24 Apr 2023 

ПОДЕЛИТЬСЯ: