Метель разыгралась во второй половине дня. С неистовой силой дул восточный ветер, полосы снега косо перечёркивали чёрный асфальт дороги, и уже поползли через него синие струи позёмки. Дорога быстро побелела, местами ветер уже намёл сугробы. Встречные машины шли с зажжёнными фарами, но свет их не в силах был пробить снежную завесу.
В салоне "Нивы" Алексея Никулина было тепло и уютно; "дворники" счищали снег с лобового стекла; справа проплывали туманные призраки бетонных столбов и дорожных знаков; весело, словно майский жук, жужжал мотор. Пока всё шло хорошо, и домой Алексей должен успеть засветло, но в глубине его души прочно засела какая-то смутная тревога. Впрочем, подобное и раньше случалось с ним, когда он брал большой кредит в банке.
В советские годы люди не привыкли к большим деньгам, тем более что и тратить их тогда было не на что. Никогда богато не жил и Алексей, но теперь, в двадцать первом веке, после того как безвозвратно рухнула прежняя, пусть и не самая благополучная, но всё-таки более устойчивая жизнь, деньги стали вдруг для людей неким идолом, которому они поклоняются с каким-то диким языческим исступлением, а жизнь человеческая, стоящая на пути к деньгам, для многих не стоит и ломаного гроша.
Снег падал всё гуще, всё злее дул ветер, но ехать до родного села Алексею оставалось уже недолго. Дома его ждали жена Наталья Александровна и дочь Соня. Жена знала, что он должен привезти из банка довольно крупную сумму денег, и теперь, наверное, тревожится, не случилось ли с ним в дороге что-нибудь неприятное: не завязла ли машина в сугробе, не сломалась ли.
Дорога от федеральной трассы до его села давно уже превратилась в опасный капкан, в котором легко было застрять. К счастью, на этот раз он доехал до дома без приключений. Уже стемнело. Дом светился золотисто-оранжевыми окнами. Он посигналил. Вышла жена и открыла ворота. Алексей загнал машину в гараж, достал из-под сиденья чемодан с деньгами и сразу погрузился в уют родного дома, где его уже ждал накрытый стол. Прежде чем снять куртку и вымыть руки, он отпер высокий железный шкаф, достал из него ружьё и патронташ, а на их место поставил чемодан.
Жена позвала его ужинать, но он, прежде чем сесть за стол, зарядил ружьё и пристроил его на полку, прибитую к стене за спинкой дивана, на котором в полудрёме проводил ночь, когда в сейфе хранились большие деньги. Рядом с ружьём он положил два заряженных картечью патрона. Такие меры предосторожности он стал принимать после того, как в соседнем селе бандиты вырезали всю семью фермера, узнав откуда-то о полученном им кредите. Как и следовало ожидать, преступников не нашли.
О нынешней поездке Алексея в банк никому в селе не было известно, кроме жены, и она знала, что об этом следует молчать, чтобы не случилось беды. Даже дочери он не сказал, зачем едет в город.
Во время ужина он был сосредоточен и молчалив, на вопросы жены и дочери часто отвечал невпопад: тревога ни на минуту не оставляла его; напротив, росла с каждым часом. С некоторых пор Алексей стал доверять своим предчувствиям, и они ни разу его не обманули. Что-то говорило ему, что нынешней ночью может случиться ужасное, и он должен быть готов ко всему.
Наталья Александровна и Соня не чувствовали его волнения и тревоги. Для них это был обычный зимний вечер. Всё было спокойно, в комнате тепло и уютно, а от метели, бушевавшей за окном, они были защищены толстыми стенами дома.
Наталья Александровна села проверять ученические тетради, дочь готовилась к завтрашним урокам. Она у них умница: учится на одни "пятёрки" и рассчитывает через несколько месяцев получить золотую медаль. И красавица, как и её мать. Наверное, не один парень в школе по ней сохнет. Отец очень гордится дочерью.
Он взял с комода последний номер "Аргументов и фактов", но глаза скользили по строчкам, будто коньки по льду. Вникнуть в смысл прочитанного он не мог. А что, если кто-то из сотрудников банка работает на бандитов, и они уже знают о полученном им кредите? В таком случае визит нежелательных гостей неизбежен. Он отложил газету и пошёл проверить, хорошо ли заперта наружная дверь, а потом стал ходить из комнаты в комнату, прислушиваясь к звериным воплям вьюги.
Жена и дочь по-прежнему спокойно работали за столом, и он подумал, что любит их обеих так, что готов перегрызть горло каждому, кто посмеет причинить им зло. Работа у него нелёгкая, особенно весной, летом и осенью, и, не будь любящей семьи, её неизменной поддержки, он едва ли смог бы выдержать такую жизнь.
Фермером Алексей стал почти десять лет назад. До развала колхоза работал бригадиром, потом главным агрономом, крестьянскую работу любит с юношеского возраста. Конечно, всякое случалось в последние годы: ему завидовали, особенно те, кто предпочитал работе пьянство, у него воровали, угрожали ему пустить "красного петуха", чтоб он знал своё место, а милицейские чины предлагали ему надёжную защиту от всяких посягательств, разумеется, за хорошую плату.
Всё может перенести человек, если у него надёжная семья. Наталья Александровна добра, умна и начитана и Соню с детства приохотила к чтению. Они всегда доброжелательны ко всем; гниль разложения, поразившая многих, как-то обошла их стороной, от дочери даже жаргонных словечек, обильно употребляемых её сверстниками, ему ни разу не пришлось услышать.
Наташу Алексей полюбил ещё будучи десятиклассником. Когда его призвали в армию, она обещала ждать его. Поженились, когда она окончила педагогический институт. Он после армейской службы учился заочно в сельхозинституте. Вскоре у них родилась Соня, и это ещё больше укрепило их любовь.
Семья всегда была для него единственным прибежищем в этом рушащемся мире, где люди как-то неожиданно быстро научились косо смотреть друг на друга. Одни ворочают наворованными миллионами, а другие впали в беспросветную нищету. Жители села разбегаются в поисках лучшей доли, едут в Краснодар, Ростов-на-Дону, Москву, где можно найти работу. А кое-кто глушит тоску водкой. На многих домах висят таблички "Дом продаётся", и лучшие здания уже купили цыгане и предприимчивые переселенцы из Чечни и Дагестана, так что на некоторых улицах русскую речь нечасто услышишь.
Разбогатеть Алексею так и не удалось, как он ни старался. Дорого стоит техника, удобрения, горючее, семена, да и арендная плата за землю довольно разорительна. А тут ещё государство налогами три шкуры дерёт. И ещё вечные долги перед банком, не успеешь выплатить один кредит, как начинаешь думать о том, что скоро придётся брать новый. Но особенно угнетает его вечный страх за семью. Вот и теперь в сейфе лежит куча денег, и пока он от них не избавится, покоя ему не будет. Главное - дожить до утра, когда можно будет съездить в город и расплатиться с поставщиками сельскохозяйственной техники и горючего. Тогда хоть какое-то время он сможет пожить спокойно. Сегодня же надо всю ночь быть начеку, дремать вполглаза, сидя на диване, чтобы беда не застала врасплох. Может, всё и обойдётся, но какое-то внутреннее чувство говорило ему, что расслабляться нельзя. Заряженное ружьё у него в подобных случаях всегда под рукою, но как поступить в случае нападения бандитов, он не знает. Открыть дверь и пальнуть вверх? Грабителей этим вряд ли испугаешь, на твой выстрел они могут ответить автоматной очередью, а потом расправятся с женой и дочерью. Надо стрелять на поражение, только когда они ворвутся в дом, но это тоже опасно: убьёшь кого-нибудь из них, и тебя посадят "за превышение пределов самообороны".
А за окном всё валил снег. Ветер с каким-то остервенением швырял в стёкла окон снежные заряды, взвизгивал в тонких прутьях молодой айвы, громыхал жестяной облицовкой печной трубы.
Время от времени Алексей подходил к окну и вглядывался во мглу вьюжной ночи. Снег падал так густо, что фонарь на противоположной стороне улицы казался большим горящим и клубящимся шаром, будто тысячи мотыльков порхали вокруг него.
Это случилось около двенадцати часов ночи. Наталья Александровна писала поурочные планы, а Соня готовилась ко сну.
Алексей был уверен, что если грабители и сунутся к нему этой ночью, то произойдёт это часа в два-три, когда погаснут огни в домах и фонари. Но, видно, грабителями владело нетерпение, хотелось как можно скорее овладеть солидной суммой денег.
Алексей услышал приближающийся гул мотора. Машина остановилась чуть в сторонке от дома. Он слегка приоткрыл штору и увидел чёрный внедорожник. Одна за другой хлопнули дверцы, и этот звук показался ему таким зловещим, что внутри у него всё похолодело. Две мужские фигуры направились к калитке. Яростно залаял Цезарь, но тотчас же послышался глухой удар, собака коротко взвизгнула и смолкла.
Алексей поспешно взвёл курки ружья.
Железная дверь была заперта, но он знал, что опытному взломщику понадобится всего несколько минут, чтобы справиться с замком. Сколько раз он собирался сделать крепкие запоры, да всё как-то руки не доходили.
- Наташа, скорее в спальню! Дверь чем-нибудь подопри!
Она недоумевающе посмотрела на него.
- В спальню беги! Это бандиты! - крикнул он. "Ну почему я сразу не предупредил её и Соню об опасности?!"
Наталья Александровна испуганно вскочила из-за стола, но не успела сделать и пяти шагов, как в комнату ворвались двое: краснорожий толстяк с висячими усами и кавказец, костлявый, с рыжеватой щетиной на лице. Первый был вооружён чёрной бейсбольной битой, а кавказец держал в руке пистолет.
"Масок на них нет, значит, оставлять нас в живых не собираются", - понял Алексей. Он схватил ружьё и вскочил с дивана.
- Беги, Наташа! - в отчаянии крикнул он, но она оцепенела от страха и не могла сдвинуться с места, только прикрыла голову руками. Толстяк ударил её дубиной по голове. Стрелять в него Алексей не мог, потому что тот стоял за спиной Наташи. Она вскрикнула и упала на пол. Горбоносый направил пистолет на Алексея и скомандовал толстяку:
- Кончай её!
В это время Соня выскочила позади бандитов из ванной комнаты и, как была в коротком халатике, бросилась в коридор. К счастью, они не заметили её.
Всё произошло в несколько мгновений. Кавказец выстрелил - Алексей почувствовал острую боль в шее. В то же мгновение выстрелил и он, и бандит, выронив пистолет, рухнул навзничь. Толстяк в два прыжка оказался рядом с Алексеем с занесённой над головой битой, но тут почти в упор грянул второй ствол, громила схватился за живот, перегнувшись пополам, и упал на пол.
Комната была полна порохового дыма. Алексей уронил ружьё и бросился к жене. Она лежала на полу без сознания, предплечье правой руки, которой она пыталась защитить голову, было перебито посередине. Он перенёс Наталью Александровну на диван, вытащил из шкафа домашнюю аптечку, обработал и перевязал, как умел, рану. Потом наложил две шины, использовав для этого деревянные линейки Сони.
Только теперь он вспомнил о дочери, выбежавшей из дома. Он опять зарядил ружьё (кто-то из бандитов мог остаться в машине) и выскочил за ворота, отметив по пути, что Цезарь лежит у калитки, вытянув ноги, а под головой у него снег почернел от крови.
- Соня! Соня! - позвал Алексей. - Где ты?
Стукнула калитка, и появилась дочь, в чужом пальто и валенках, а с нею сосед Сергей Сергеевич. Он рассказал, что девочка прибежала в одном халате и босиком, стала стучать в окно и кричать: "Бандиты маму убили!" И тут он услышал три выстрела подряд. Пока бедную девочку отпаивали валерианкой и горячим чаем, Сергей Сергеевич позвонил в милицию и "скорую помощь".
- Папа, ты ранен? испугалась дочь. Она металась от отца к матери и обратно. Наконец, они с соседом перевязали ему рану, и Соня стала успокаивать мать, стонущую от боли.
Милиция и "скорая" приехали почти одновременно, минут через сорок. Пока медики оказывали помощь раненым, милиционеры осматривали и фотографировали трупы, снимали отпечатки пальцев с них, а также с пистолета и бейсбольной биты. С одним из них, капитаном Порошиным, Никулин был знаком с детства.
"Скорая помощь" увезла Наталью Александровну в районную больницу, а работники милиции ещё долго что-то измеряли рулеткой, допрашивали Алексея, заставляя его по несколько раз рассказывать одно и то же. Он боялся, что они увезут в район и его, оставив Соню беззащитной при огромной сумме денег.
Наконец всё закончилось.
- А со мной что? - спросил Алексей.
- Пока оставайся дома. Когда нужен будешь, тебя вызовут, - сказал капитан.
Милиционеры уехали, увозя с собой трупы бандитов. Чёрный внедорожник они забрали с собою.
Алексей проветрил комнату, свернул и выбросил во двор окровавленный ковёр, смыл пятна крови с пола и бессильно опустился на диван. Всё внутри у него дрожало от пережитого потрясения. Впервые в жизни поднял он оружие на человека.
Он выпил валерианки и напоил ею дочь, потом уложил Соню спать, а сам так и не вздремнул до утра.
Через день его вызвали к следователю. За столом сидел человек лет тридцати пяти, спортивного вида, красивый, с иронической улыбкой на тонких губах.
- Следователь Добронравов, Михаил Антонович, - представился он. - Мне надо уточнить некоторые детали позавчерашнего происшествия. Расскажите всё, как было.
Алексей изложил всё, что в тот злополучный вечер рассказывал приехавшим на происшествие милиционерам.
- Так-так, - задумчиво сказал Добронравов. - Но мне кажется, что вы чего-то недоговариваете. Всё же скажите честно, кто выстрелил первый?
- Я же говорю: тот, горбоносый.
- Что-то тут у вас не сходится. Если бы он хотел вас убить, то стрелял бы в сердце, а не в шею, да ещё по касательной. На неопытного стрелка он не похож. Может, он просто попугать вас хотел, а вы с перепугу пальбу открыли.
- А о жене моей вы забыли? Если бы она не успела рукою голову закрыть, тот, толстомясый раскроил бы ей череп.
- Но не раскроил же. Значит, и не собирался этого делать, а просто страху нагнать на вас хотел. А вы и его прикончили. Лихо это у вас получилось: человека как муху прихлопнули.
- Так я же выстрелил, когда он над моей головой дубину занёс. На роже у него не было написано, что он таким способом со мной просто пошутить хотел.
- Ну, это ещё доказать нужно, - сказал Добронравов. - Скорее всего, вы просто запаниковали, вот и открыли огонь на поражение.
Алексей понял, что следователь хочет обвинить его в преднамеренном убийстве. Ему не раз приходилось слышать, что человека, попавшего в такое же положение, как и он, сажали в тюрьму за превышение пределов необходимой обороны, а то и за преднамеренное убийство. Почему-то судьи у нас чаще всего стоят на стороне преступников, а не пострадавших.
"А у этого Добронравова нрав не очень добрый" - подумал Алексей.
- Если бы они хотели просто запугать нас, чтобы мы отдали им деньги, они бы маски надели. А они не боялись, что мы их узнаем, потому что не собирались оставлять нас в живых. Да и кавказец прямо сказал толстяку, который ударил мою жену; "Кончай её!"
- Ну, это не более чем ваши домыслы. Свидетелей-то у вас нет. Думаю, что они были в масках, а вы их с убитых сняли и сожгли или спрятали. Вы большой выдумщик, как я посмотрю. Ну, вы прямо доморощенный барон Мюнхгаузен!
И он раскатисто засмеялся. Алексей понял, что справедливости от этого человека ждать не стоит.
- Так вы меня в чём-то обвиняете? - спросил он.
- В превышении пределов необходимой обороны. Вместо того, чтобы попробовать уговорить их уйти по-хорошему или отдать им эти чёртовы деньги и мирно разойтись, вы их убили.
- Их уговорить? Бандитов? - изумился Алексей. - Да вы что? Вы уверены, что они ушли бы с миром, если бы я им деньги отдал? После того, как они рожи свои бандитские засветили? Да у них в любом случае один выход был - убить нас всех, даже если бы я им деньги отдал!
Допрос кончился тем, что следователь взял с него подписку о невыезде и отпустил его.
- А вопрос о вашем аресте будет судья решать, - сказал он на прощанье. Через день допрос повторился.
- Расскажите-ка вы мне ещё раз всё, что случилось в тот вечер, - потребовал следователь.
- Ну, это прямо сказка про белого бычка получается, - возмутился Алексей. - Я уже несколько раз об этом рассказывал и ничего нового добавить не могу.
- А вы попробуйте. Может, упустили что-нибудь важное. Вспомните ещё раз, кто из вас первым выстрелил.
- Неужели вам непонятно, что если бы это сделал я, то покойник едва ли смог бы выстрелить?
- Ну, вы не очень рассуждайте, - рассердился следователь. - Ишь, остряк самоучка нашёлся! Вопросы здесь задаю я, а вы отвечайте на них точно и чётко, без всяких увёрток! А может, вы взяли у убитого пистолет и выстрелили сами себе в шею. Мало ли что бывает, когда люди хотят следы замести!
- Вы же знаете результаты экспертизы: стреляли в меня с расстояния, поэтому никаких следов пороха на шее не обнаружено.
- Ну, ладно, ладно, - сказал Добронравов. - И всё-таки вы превысили пределы необходимой обороны, и дело ваше будет передано в суд.
"Да он натуральный садист, этот жизнерадостный красавчик", - подумал Алексей. Чувство безнадёжности овладело им.
Он уже давно догадался, что следователь таким способом вымогает у него деньги. Наконец Добронравов намекнул об этом довольно прозрачно:
- Конечно, будь вы подогадливее да посговорчивее, всё это можно было бы спустить на тормозах.
- Да я рад бы, но поймите, я беден как церковная мышь. Только что рассчитался с поставщиками и теперь в долгах, как в шелках. А с банком попробуй вовремя не расплатись - последнего имущества лишишься.
- Ну, что ж, на нет и суда нет. Поэтому именно в суде мы с вами и встретимся, - и он весело расхохотался, довольный получившейся игрой слов.
Капитан Порошин сказал Алексею, что Добронравов жулик ещё тот: мастер фабриковать уголовные дела, а потом, когда ему дадут хорошую взятку, закрывать их. Живёт он в двухэтажном тереме и ездит на новеньком "Лексусе". Все знают, каким путём всё это нажито, но никто его не трогает: у него есть очень солидные покровители в краевом центре.
Каждый день Алексей подолгу сидел у жены в палате. Была она бледна и печальна, рука её была в гипсе и висела на перевязи. События той страшной ночи не давали ей покоя, её постоянно мучили кошмары.
Об угрозах следователя он так ничего ей и не сказал, а она была твёрдо убеждена в том, что мужа наказывать не за что, ведь он спасал свою семью от уголовников.
- Прости меня за то, что я не сумел защитить тебя, - при каждой встрече говорил он жене.
Несколько дней его не трогали, но потом пришла повестка. Ехал в милицию Никулин с тяжёлым сердцем: был уверен, что на этот раз его арестуют.
К его удивлению, на месте Добронравова сидел другой человек, высокий, с худым, плохо выбритым лицом.
- Присядьте, Алексей Николаевич, - сказал он. - Я ваш новый следователь. Зовут меня Максим Петрович, фамилия моя Климов. Мой предшественник попал в аварию и очень серьёзно пострадал при этом, поэтому ваше дело поручили мне. Я подробно ознакомился с материалами, поговорил с теми милиционерами, которые ездили к вам на вызов, и не нашёл в ваших действиях состава преступления. То, что вы сделали, было совершено в пределах необходимой обороны. Установлены личности преступников. У нас и на территории соседней республики они совершили несколько убийств с целью ограбления. Так что мы не судить вас должны, а сказать вам спасибо за помощь. Вы свободны.
Он вышел из-за стола и пожал Никулину руку.
- Живите спокойно: ваше дело закрыто.
В больницу Алексей летел, как на крыльях. Теперь он мог рассказать жене обо всех своих мытарствах. Она заметно повеселела. Врач обещал ей в ближайшие дни снять гипс, а перевязки ей смогут делать и в сельской больнице.
"Какое счастье, что не все следователи такие, как этот Добронравов! Не случись аварии у него, сидел бы я в тюрьме", - думал Алексей.
Жизнь налаживалась. Близилась весна, и надо было готовиться к весеннему севу, ибо известно, что весенний день год кормит.
Февраль 2014 года
[an error occurred while processing this directive]