Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
День приближался к вечеру. Дождь наконец-то прекратился. Я иду к автобусной остановке в поселке "Старая Сунжа" Грозненского района, в котором расположен совхоз "Юбилейный". Иду довольная собой, т.к. удачно заключила договор с администрацией совхоза о предохранении взрослого поголовья крупного рогатого скота от паразитарных заболеваний в течение 1993 года.
Я старший научный сотрудник научно-исследовательского ветеринарного учреждения, которое курировала Московская ветеринарная академия. Так как науку повсеместно перевели на хозрасчет, то каждое научно-исследовательское учреждение, как говорится, само должно зарабатывать себе на хлеб. Оклады остались, но на развитие исследовательских программ нужны были деньги. Вот мы и внедряли свои разработки в производство, а производство за это нам платило.
Обстановка в городе Грозном в те годы была неспокойная. Старшее поколение чеченцев почему-то возвращало своих сыновей с семьями, где бы они ни жили, в г. Грозный. Однажды, зайдя в кабинет завхоза, узнала что вместо Евгения Апухтина его должность занимает новый человек. Познакомились. Он рассказал, что зовут его Лечи и что он ветеринарный врач, переехал в Грозный из поселка городского типа на юге Урала, где работал главным ветврачом в совхозе. Но отец приказал рассчитаться и вместе с семьей ехать в Грозный. Такой наказ был и его младшему брату, который жил в Новомосковске Московской области. Лечи сказал, что директор взял его завхозом временно, пока освободится место научного сотрудника в какой-нибудь лаборатории нашей организации.
По городу ходили слухи, что в Грозный из Литвы приехал генерал Дудаев, и он теперь руководит республикой. А город вроде бы жил, а вроде бы и не жил. Но случаев по городу происходило много, потому что в городе появились бандиты. Но действовали тихо, незаметно. Неделю назад главный экономист организации пришла на работу в тревожном состоянии и рассказала, что вчера она ждала мужа, который должен был забрать её с работы, но он не приехал. Она добиралась домой сама.
Оказалось, что муж ехал за ней в своей машине и в районе "Минутки" остановился на красный свет. И тут же двое бородатых мужчин, буквально запрыгнули к нему в машину и, уперев в бок чем-то твердым, приказали ехать по улице, которая ведёт за город. Это была улица Гудермесская. Между собой говорили плохо по-русски, иногда и на непонятном языке. Он в страхе вёз их, куда велели. Когда приехали в какое-то село, а ехали минут сорок, приказали остановиться на окраине села у одного из добротных домов и ушли, а ему приказали ждать их. "А что ждать, - рассказывал он жене, (а она пересказывала нам), - пока они возьмут с собой одного, а может, двух и прикажут везти их в горы, а там или превратят в раба или убьют". И он решил бежать, бросив машину. Приоткрыл дверь настолько, чтобы можно было выскользнуть из машины, лег на землю и пополз в сторону трассы. Недалеко оказалась длинная канава, он пополз по ней до кустарников и деревьев, которые росли вдоль трассы. Ему удалось остановить "Камаз" и приехать домой. Всю ночь она приводила мужа в чувство. К утру стресс удалось снять. До скорой помощи дозвониться невозможно...
Многие русские, армяне, евреи, украинцы уезжали из города, продав дома, квартиры за копейки. В нашем учреждении было спокойно. Директор говорил, чтобы не паниковали: это временно, скоро всё успокоится, не разбегайтесь, работайте.
Когда дождь прекратился, я и поехала за договором в совхоз "Юбилейный" в Старую Сунжу. На остановке со мной стояли ещё две женщины, но подъехала легковая за ними, и они уехали. Я осталась на остановке одна с мыслью: а вдруг маршрутный автобус не приедет, что часто бывало в последнее время? И что мне делать? Частных машин тоже не было. Не успела додумать мысль до конца, как подъехал уазик, почти на ходу выпрыгнул из него мужчина, схватил меня за руку выше локтя, крепко прижав её к себе, и толкнул к близко стоящему уазику. С машины протянулись руки и втащили меня в машину. Я конечно сопротивлялась, упиралась, кусалась, кричала, чтобы оставили меня в покое. А в машине получила удар кулаком по голове. От испуга и боли в голове я остолбенела, перестала кричать и кусаться, но способность мыслить не потеряла. Поняла, что это бандиты, не из местных.
Подъезжая к городу, спросила, куда они меня везут и что им от меня надо. Ответ был такой: "Едем к тебе домой в гости, если хочешь домой, показывай дорогу". Пришлось показать дорогу к моему дому. Уже хорошо стемнело. Мне оставалось только ждать что будет дальше. Сопротивляться было бесполезно: один за рулем, двое по бокам от меня на заднем сидении.
Подъехали к дому, и двое поднялись со мной в мою квартиру. От одного из них воняло, как от давно немытого чабана. В квартире один из них сказал, что они хотят есть и чтобы я их накормила.
Я сказала, что у меня ничего нет, даже хлеба. Показала пустой холодильник. Дело в том, что у нас кроме этой квартиры, был ещё дом в Октябрьском районе города Грозного. Мы с мужем и свекровью жили в том доме. В квартиру заезжали, проверяли, всё ли в порядке. Тогда один сказал другому, чтобы тот оставался в квартире... "А мы поехали за хлебом", - и подтолкнул меня к двери. В машине посадили меня рядом с водителем, а тот что был со мной в квартире сел сзади меня. Они о чем-то говорили между собой. Я сказала, что магазины закрываются рано, что сейчас хлеб или другую еду нигде не найдем. Но водитель завел двигатель, и мы поехали. Улицы были безлюдные и темные. Не горел ни один фонарь. У меня сильно болела голова, внутри мелкая дрожь от страха и неизвестности. Но я старалась не показать, что их боюсь. А сама думала, что ждут меня дома муж и свекровь, но сказать этим бандитам я же не могла. Я стала говорить, что надо поискать какую-нибудь столовую или кафе открытое. Водитель сказал: "Лучше молчи, дура", - и махнул рукой перед моим лицом, как будто хотел ударить. Меня сковал ужас. Я тогда была коммунистка, некрещёная, молитв не знала. Голова пустая, мыслить не могла. Внутри меня образовался какой-то комок и подкатывался к горлу. Мне стало трудно дышать. Решила, надо расслабиться, а то доведу себя до шока. А ведь может, всё обойдется и ничего со мной не случится. Успокаивала сама себя.
Мы приехали в центр города, проехали мимо центрального рынка и повернули в сторону пожарки, (так мы, горожане, называли пожарную часть). За пожаркой несколько небольших зданий, а дальше промзона. Там только огромные трубы, которые проходят над шоссе, которое ведет за город. По сторонам шоссе огромные баки, слегка вкопанные в землю, а дальше только трубы завода. Я поняла, что везут меня в промзону, подальше от случайных прохожих и вообще от людей. Вокруг темнота. Свет только от фар нашей машины. Я всё поняла - зачем меня везут туда: или сразу убьют, или изнасилуют, а потом убьют. От этих мыслей я перестала себя чувствовать, я стала как вата. Ну вот, сейчас будет поворот вправо и всё, там пожарка, и ещё чуть-чуть проехать - и зона завода.
И вдруг сильный удар головой, вернее лбом, о лобовое стекло. Я ничего не поняла и ничего не видела. В глазах темнота, в шее страшная боль, лицо и руки онемели, какое-то полусознание. Не знаю, сколько времени это было. Но тут появилась мысль, что меня везут убивать, и я вернулась в действительность. В глазах прояснилось, но появилась тошнота, которая подступала к горлу. Я поняла, что у меня все признаки сотрясения мозга. Собрала всю волю в кулак и сказала сама себе: "Сидеть, не двигаться. Не то упадешь".
А мои убийцы ходили вокруг машины, наклонялись до земли и разговаривали между собой. А потом я заметила, что машина стоит не ровно, а под уклоном, и нос её намного ниже задней части. А я не на сидении полностью, а только спина и голова. Я с трудом выползла на сидение. Оказывается, за поворотом была большая яма, полностью залитая водой от сильного дождя, и передние колеса были в этой яме по самую раму. Потом один из бандитов ушел, нашел машину, которая вытащила нашу. Но ехать наша машина не могла, даже света у неё не было. И нас притащила другая машина к моему дому в микрорайон. Там же, в квартире, оставался третий бандит. Я с трудом, не показывая вида, как мне плохо, поднялась с одним из них в свою квартиру. Потом они оба ушли.
Я выпила обезболивающее и успокоительных таблеток. К утру наконец-то уснула. Что было дальше, это уже другая история. Но после этого происшествия, которое случилось со мной, я поверила, что есть добрые Высшие Силы и существуют Ангелы Хранители...
г. Будённовск, ноябрь 2023г.
Город Грозный. Середина лета 1993 года. В то время мы с мужем и свекровью жили в частном секторе, в собственном доме в Октябрьском районе города. Наша улица "Краевая" проходила параллельно главной улице "Ленинской", в конце которой находился 15-й военный городок. На нашей улице, как и во всем частном секторе, жили вперемежку чеченцы, ингуши, русские, татары, армяне, украинцы, ногайцы. Жили дружно многие годы, помогали друг другу, если нужна была кому-то помощь.
Справа от нашего дома жила семья Магомеда. Свою семью держал он в строгости. Слева - Хампаш со своей семьёй, добрый, уважительный человек. Напротив семья ингушей, молодые, недавно переехавшие из села Урус-Мартан. Рядом с ними и немного наискосок от нашего дома жили Нина Сергеевна со своей дочерью - студенткой Чигу. Ближе к концу улицы был дом пожилых людей - дедушки Михаила и его жены Гали. Они очень давно переехали в г. Грозный из Украины.
Многие дома в частном секторе были построены передней стенкой дома по краю тротуара. Расстояния от тротуара до фасада дома не было. Таких домов было много и на нашей улице. У нас дом был большой, на фундаменте в три ступеньки, кроме того впереди дома, в трех метрах от него был высокий забор, толщиной в кирпич и металлические ворота с замком. Немного позже эти ворота и забор спасли меня от неминуемой гибели. Но это другая история жизни последнего времени в Грозном, перед переездом в Ставропольский край.
Время было тревожное, жить было опасно. По городу можно было встретить вооруженную группу из трёх, иногда из пяти-шести человек. Так как мы жили недалеко от военного городка (всего две троллейбусных остановки), то иногда слышны были одиночные выстрелы или пулеметная очередь: значит происходили учения в городке.
Однажды вечером (уже хорошо стемнело) мы втроем были в доме, смотрели фильм по телевизору в большой комнате, в которой окна выходят на улицу, но до половины закрыты забором. Услышали автоматную очередь, короткую, но из-за громкоговорящего телевизора (у свекрови была проблема со слухом) не поняли, где. Поэтому не отреагировали, да и привыкли. А на рассвете стук в калитку - сильный и частый. На вопрос "кто там" отозвалась соседка, Нина Сергеевна.
"Горе, горе какое у нас" - плача, выговорила она, а сама еле держалась на ногах. Мы ввели её в дом, дали успокоительных. Вот о чем она рассказала, немного успокоившись. Они с дочерью по субботам топят баньку, чтобы помыться. Вчера была суббота. Банька небольшая, мылись по очереди. Первая пошла мыться Нина Сергеевна и, завернувшись в халат, легла в передней комнате на диван смотреть телевизор. Дочь после бани тоже пришла в эту комнату и перед зеркалом, которое стояло между окнами, расчесывала волосы и сушила феном. Окна выходили на улицу и закрыты были плотными шторами. И тут прогремела внезапная автоматная очередь по их окнам, полетели стекла и все стихло. А дочь упала, сраженная пулями. Увидев умирающую дочь, от внезапного налета, от испуга Нина Сергеевна потеряла сознание. Дальше она рассказывала, что пролежала возле дочери не помнит сколько времени, а когда пришла в себя, было около двух часов ночи. Выходить на улицу за помощью побоялась и, еле дождавшись утра, прибежала к нам.
Нина Сергеевна плача говорила: "Если бы я не лежала, меня бы тоже не было. А дочь стояла, и её нет. Лучше бы наоборот". Свекровь сказала: "Если бы не наш забор, нас тоже не было бы". Мы с соседями, родственниками сделали всё, что необходимо было, и через три дня смогли поставить оградку, как принято было там в то время.
Вот так, без особого шума убивали русских и занимали их дома. Мой муж и ещё двое мужчин - соседей ходили в милицию, сообщили об этой трагедии. Был ответ: "Мы же не можем возле каждого русского дома поставить охрану. Вооружайтесь и защищайтесь. А стариков не трогают, сами умрут".
Как быстро поменяла местная милиция свой смысл и задачи....
Январь 2024 года
Город Грозный. Октябрьский район города. Посёлок "Мичурина". Когда-то это было отдельное самостоятельное поселение. Но город Грозный постепенно расширялся, и посёлок оказался в черте города. Здесь было всё: школа, медпункт, магазины, почта.
Моя двоюродная сестра жила в Ленинском районе Грозного с родителями. Вышла замуж, и муж увез её в дом своих родителей. Я жила в четвёртом микрорайоне города и часто приезжала к сестре в гости. Рядом с её домом был дом учительницы Татьяны Викторовны. Большой, добротный, на высоком фундаменте, что очень ценилось, ухоженный дом и шесть соток земли при нём. К тому времени, что я описываю, Татьяна Викторовна была уже на пенсии. Ей было около шестидесяти лет. Она 25 лет проработала в школе и являлась заслуженным учителем Чеченской республики. Рядом с её домом находился дом Ахмеда, он работал начальником пМк. Все соседи жили дружно, знали друг о друге всё. Делились всем - и радостью, и бедой, и едой. В каждом дворе у нас был небольшой участок земли, где выращивали овощи, ягоды, росли фруктовые деревья и виноград в несколько кустов. Часто собирались летом у кого-то во дворе, в тени деревьев, за накрытым столом. Каждый приносил то что вырастил, все дружно отмечали какое-либо событие.
Сентябрь, как всегда, был тёплым, солнечным. У меня в конце сентября месяца день рождения. Пригласила сестру с мужем и двух подруг к себе домой отметить этот день. Но сестра, старше меня на восемь лет, "не захотела лезть на четвёртый этаж", как она выразилась, и предложила мне взять подруг и приехать к ней и во дворе, под беседкой с домашним из бочонка вином, хранившимся в подвале с прошлой осени, отпраздновать мой день рождения. Я так и сделала. Сестра, конечно, пригласила свою любимую соседку, Татьяну Викторовну, присоединиться к нам. Вот здесь я познакомилась с удивительным человеком, которым была Татьяна Викторовна. Обаятельная, красивая, уважительная, сразу понравилась мне и моим подругам. И тут во двор вошел сосед, Ахмед, взял бокал, поздравил меня и добавил, обращаясь к Татьяне Викторовне, что она понимающий, отзывчивый на любую просьбу и в любое время человек, и что он очень благодарен судьбе за такую соседку. И что соседи иногда даже больше в жизни значат, чем родственники. Она смущаясь отвечала: "За 25 лет, что прожили рядом, стали не просто соседи, а семья". Сестра рассказала, что каждый год на день учителя весь двор Татьяны Викторовны бывает в цвету от подаренных букетов. Уважали выпускники своего учителя.
Мы прекрасно провели вечер: ели, пили, пели и даже плясали, так как услышав песни со двора сестры, близко живущие соседи, прихватив вкусненького, присоединялись к нашему столу. Этот день рождения запомнился мне на всю жизнь. Было хорошо всем и весело.
Не прошло и года после этого, как в городе стали происходить негласные изменения. Люди стали уезжать из города, особо не афишируя. В посёлке было спокойно. Сестра попросила меня приехать к ней помочь высадить рассаду. Я приехала. Сестра копалась в огороде, я вошла в дом переодеться в рабочее. На кухне увидела Татьяну Викторовну, готовившую обед. На мой вопрос ответила, что доготовит - потом расскажет. Когда поужинали, она стала рассказывать всё больше мрачное. Видя её состояние, сестра гладила Татьяну Викторовну по руке и говорила: "Может я расскажу?" На что соседка отвечала: "Нет, я сама".
Вот что я услышала. Месяц назад к ней в дом пришел сосед Ахмед с просьбой пустить переночевать его брата Лечи, приехавшего к нему из Ножай-Юрта с женой, и с ними их четверо детей. Жену и детей он разместил у себя, а Лечи места не хватило. У Ахмеда ещё в гостях были трое внуков и свекровь, как он сообщил Татьяне Викторовне. Она без сомнения пустила его брата к себе в дом. В её доме было три комнаты, прихожая, коридор. Муж у Татьяны Викторовны был инженер-строитель и была семья: она с мужем, сын и дочь. Всем было по комнате. Во дворе они выстроили кухню из двух комнат, одна варочная, как она называла, и небольшая комната - столовая. Дом с кухней соединялись навесом от дождей и ветров. Мужа не стало около двух лет назад, а сын и дочь, окончив школу уехали учиться в Москву, так там и живут. Но часто прилетают к матери. Делают заготовки ей на зиму, закрутки, засолки. Берегут мать, заботятся. Предлагали ей переехать к ним: вместе веселее и спокойнее им будет за мать, но она отказывалась, говорила что здесь жили они с отцом, здесь вы выросли, здесь могила отца, и она хочет умереть в своём доме.
Гостю она постелила в бывшей спальне сына. Попив чаю, легли спать. Утром Татьяна Викторовна проснулась от какой-то суматохи во дворе. Выбежав во двор увидела, что её пять курочек лежат без голов на окровавленной деревянной доске. Она ведь кроме огорода, фруктовых деревьев и небольшого виноградника держала десяток кур для яиц. Открыв курник, увидела оставшихся пять курочек сбившихся в угол. Разговаривать с Лечи не стала, так как он по-русски практически не говорил. Татьяна Викторовна пошла к соседу с вопросом: "Как это можно назвать, этот беспредел?" Но Ахмеда дома не оказалось. Передала через жену, чтобы тот зашёл к ней, посмотрел на безобразное поведение брата. Вернулась к себе в дом ждать Ахмеда. Часа через два, не дождавшись, вышла во двор. Оказывается, её гость привел свою жену с четырьмя детьми на кухню. Они общипали кур и варили их на её газовой плите и в её кастрюле. Вокруг валялись перья и очистки от картошки. Не выдержав, она стала говорить женщине, чтобы убрала на кухне весь мусор, забрали кур и уходили из её двора. Женщина на все слова кивала головой.
Расстроенная Татьяна Викторовна ушла в дом. Надеясь на то, что гости забрали варёных кур и ушли, пошла на кухню. Но ничего подобного не случилось. Гости сидели за кухонным столом вместе с детьми, ели кур, а рядом на столе стояли её полупустые банки с помидорами и огурцами, которые замариновала дочь матери на зиму. В холодильнике кастрюля, где было пюре, была пустая. Котлеты были не тронуты. Видимо побоялись что они сделаны из свинины. Татьяна Викторовна опять пошла к соседу на переговоры. Но дома его не оказалось. Вернувшись домой, пошла на кухню. Там уже никого не было. Объедки лежали на столе, но пол был подметен. Где же гости?.. Вошла в дом. Лечи с женой спали в комнате сына. А дети? Она нашла их в огороде, они ели виноград прямо с куста, а на майках проступили пятна от черной смородины. И тут во двор вошел Ахмед. Татьяна Викторовна высказала ему свои претензии. Он спокойно пошел на кухню, убрал со стола, вымыл всю посуду, забрал детей и ушёл к себе домой. Попросил её потерпеть немного, пока он найдет жилье для брата с женой и детьми. Сварив гречку, разогрев котлеты, она наконец-то позавтракала, хотя без аппетита. Лечи с женой проспали до самого вечера, а потом ушли, и вернулись далеко за полночь. Так продолжалось ещё целую неделю. И видно было, что гости уходить не собираются, а наоборот, принесли несколько тюков с вещами во вторую свободную комнату. Как-то утром зашёл к ней Ахмед, принес в подарок за беспокойство красивый большой платок, как шаль, и теплую вязаную кофту. Она подарки не взяла. На вопрос, когда наконец-то уйдут гости из её дома, он ответил, что им некуда идти. Татьяна Викторовна, волнуясь, напомнила соседу, что она выучила его шестерых детей. Помогла всем устроиться учиться в техникумы и институты. И что его младшая дочь учится в Москве в институте, куда ей помогла поступить её дочь, пользуясь своим положением замдекана в институте, и как трудно было её дочери добиться для его дочери места в общежитии, да еще в двухместную комнату. И что он неблагодарный человек, что выгоняет её из собственного дома. Ахмед молча выслушал и ушел. Она надеялась, что после этого разговора у него заговорит совесть, и они оставят её в покое. Но ничего не изменилось. Все запасы на зиму были ими съедены. Крупы, заготовки и остальные пять курочек тоже съели. Обнесли виноград, поздние сорта яблок и смородину. Морковь и свеклу выкопали. Поход к участковому ничего не дал. Он сказал: "У вас в Москве живут дочь и сын. Уезжайте к ним. Зачем вам этот дом". После этого Татьяна Викторовна не могла больше оставаться в своём доме, собрала вещи, перешла к моей сестре и стала жить у неё, пока сын и дочь смогут приехать и забрать мать к себе в Москву. Татьяна Викторовна за это время сильно изменилась: постарела, похудела, хотя не плачет, держится на каплях и таблетках. Ночами плохо спит. Иногда совсем не может уснуть. Сестра успокаивала, но какие слова могли помочь этой бедной женщине?
Раздался стук в калитку. Сестра вышла. Вернулась с конвертом в руках. Принес конверт старший внук Ахмеда. В конверте деньги на три билета на самолет до Москвы.
Январь 2024 года
Алла Ёлкина. Становление (Воспоминания о детстве и юности)
Алла Ёлкина. Короткие эпизоды - глубокие раны (очерк об участнике военных конфликтов 90-х годов Николае Заруцком)
Алла Елкина. Любовь и годы (рассказ)
Алла Елкина. О книге Станислава Подольского "След тигра"
Алла Елкина. О книге Светланы Гаделия "Дай мне это сказать"
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 31 Dec 2024