Страницы авторов "Тёмного леса"
Страница "Литературного Кисловодска"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Несколько раз перечитал в "ЛК"-39 эссе Александра Квитка "Мартынов русский офицер". Но чем больше читаю, тем больше появляется вопросов.
Прежде всего, я полностью согласен с автором - дуэль Лермонтова с Мартыновым не является следствием сговора последнего с царским правительством, она результат личного конфликта поэта с бывшим школьным товарищем. Но я нигде и никогда не встречал официальной версии советской пропаганды, утверждающей, что существовал заговор против Лермонтова. Хотя много раз встречал утверждение о преследовании поэта властями. А разве ссылка на Кавказ под пули горцев является проявлением высшей монаршей милости? Но ни в одном учебнике литературы не говорилось о сговоре властей с Мартыновым, ни один преподаватель не сообщал нам об этом. Были предположения отдельных публицистов, но ведь это только частные мнения? Зачем приписывать это официальному мнению советских литературоведов?
Да, личность Мартынова преподносилась, как не слишком приятного человека. Но ведь именно такими рисуют сейчас и Лермонтова, и Пушкина. И никто не возмущается, несмотря на то, что за огромный вклад в русскую литературу обоим можно простить многое. Но не прощают. А вот Мартынову потребовалась реабилитация. Да, в конфликте Лермонтова с Мартыновым больше виноват поэт, избравший последнего объектом своих шуток. И любой офицер, оказавшийся на месте Мартынова, вызвал бы поэта на дуэль за его совсем не безобидные шутки. Вот только на месте Мартынова он вряд ли бы оказался. Да, нельзя лягать человека, неспособного себя защитить ввиду его давнишней смерти. А Лермонтова, выходит, можно? Ведь оправдывая его убийцу, мы этим самым обвиняем убитого. Почему Лермонтов выбрал объектом шуток именно Мартынова, а не кого-либо другого? И не зря последний представлялся в воспоминаниях современников не слишком приятным человеком. Потому что он именно таким и был. Вот характеристика, данная Мартынову хорошо знавшей его Катенькой Быховец: "Этот Мартынов глуп ужасно, все над ним смеялись, он ужасно самолюбив + всегда ходил в черкеске и с кинжалом".
Манера одеваться, непомерной величины кинжал, напыщенность, любовь к позе, - все это давало благодатный материал для товарищеских шуток и карикатур. Потому я и утверждаю, любой на месте Мартынова мог бы вызвать поэта на дуэль, вот только оказаться на его месте редко кто смог бы - для этого нужно было быть Мартыновым.
Защищая убийцу Лермонтова, автор заявляет: "Говоря плохо об умерших, мы нарушаем неписанное правило: о мертвых - либо хорошо, либо никак". Почему же автор не применяет это правило по отношению к жертве Мартынова? Цитирую: "Еще до отъезда на Кавказ Лермонтов в общении с декабристами снискал себе репутацию человека с неприятным характером. Над некоторыми "идеалами своей молодости", коими делились с ним декабристы, он глумился. На прямой вопрос, где надо высказать свое мнение, он или молчал, или отделывался шутками или сарказмом".
Как вам характеристика человека, о котором следует говорить или хорошо, или никак? При этом, основываясь на дурном характере поэта, автор заявляет: "Если бы не Мартынов, то все равно нашелся бы другой офицер (или штатский), посчитавший насмешки поэта, обидными для себя". А вот говорить в сослагательном наклонении о том, "что было бы, если бы..", не следует. Мы никогда не узнаем, что было бы, зато мы знаем что БЫЛО.
И еще не факт, что в случае вызова поэта на дуэль кем-либо другим, она не закончилась бы примирением сторон. А вот в случае с Мартыновым это оказалось невозможным. При этом автор забывает, что "дурной" характер поэта не мешал ему иметь множество друзей, которые собирались в последнем пристанище поэта - "Домике Лермонтова". Были у поэта друзья и среди декабристов, например, Михаил Александрович Назимов. Посещал "Домик Лермонтова" и декабрист Николай Иванович Лорер и, хотя они с Лермонтовым имели разные взгляды на многое и постоянно схватывались, он продолжал бывать у Лермонтова почти ежедневно. Два брата Беляевых, тоже декабристы, часто приходили в "Домик". Бывал, хотя и реже других, и декабрист Александр Иванович Черкасов. А сколько ещё интересных людей посещало домик! Вряд ли бы они приходили туда, если бы у Лермонтова был характер, невыносимый для ВСЕХ.
А теперь вернемся непосредственно к ссоре, после которой состоялась дуэль. Вот как описывает это падчерица генерала Верзилина - Эмилия Александровна: "К нам присоединился Л.С. Пушкин, который тоже отличался злоязычием, и принялись они вдвоем острить свой язык. Ничего злого особенно не говорили, но смешного было много; но вот увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл князь Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его "горцем с большим кинжалом". Надо же было так случиться, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово "кинжал" раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; Он подошел к нам и голосом, весьма сдержанным, сказал Лермонтову: "Сколько раз просил я Вас оставить свои шутки при дамах?".
Не буду пересказывать дальнейшее, оно всем известно, остановлюсь на фразе, сказанной Мартыновым и повторенной им после окончания танцев на выходе из зала. Она в какой-то мере оправдывает и решение Мартынова вызвать поэта на дуэль, и отказ его примириться. Лермонтов пренебрег неписанным этическим правилом, не злословить по поводу других при женщинах, за что и поплатился. Именно этого самолюбивый Мартынов простить не мог.
Но, оправдывая Мартынова в этом, не стоит его чуть ли не героизировать как "русского офицера", коим он был до февраля 1841 года. Сама по себе принадлежность к этому сословию еще не делает человека достойным: русское офицерство было довольно разношерстной публикой, об этом хорошо написано и в "Поединке" Куприна и в "Баядерах" Пикуля. Но именно такой мотив видится в произведении Александра Квитка.
Далее автор проводит параллели между Мартыновым и Дантесом. Дескать, учитывая "славу" Мартынова, многие заявляют, что его Бог наказал. А вот почему Бог не наказал Дантеса? Ну, это как сказать. Если Дантес сделал во Франции блестящую политическую карьеру, то в личной его жизни все оказалось не так гладко. Екатерина Николаевна умерла на 7-м году совместной жизни после очередных родов, а дочь покончила жизнь самоубийством, будучи помещенной перед этим в дом умалишенных. Причем многие считают отца причастным к этому, так как дочь втайне от него хранила стихи Пушкина, а, будучи разоблаченной, в глаза назвала отца убийцей.
Есть и другая версия, по которой она умерла в доме общественного призрения своей смертью. Если не считать эти "частности", то можно считать, что Дантес умер всем довольный. По рассказу внука Дантеса, Луи Метмана, дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только дуэли он обязан своей блестящей политической карьерой, иначе его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции с большой семьёй и недостаточными средствами...
Как говорится, комментарии излишни...
Честно говоря, я уже чувствую себя подсудимым - так страстно строит свои обвинения против меня г-н Наумов из Ставрополя. Либо он сам бывший прокурорский работник, либо у него родичи - юристы. Во всём чувствуется большой мастер алогизмов - чем больше пишет, тем больше их нагромождает. Как будто бы глубоко вник в статью о Мартынове, каждую строчку разобрал по слогам и суффиксам, а выводы свои построил на ложных предпосылках. Главный предмет обсуждения - "о всех собаках, навешанных на злосчастного майора", Наумов не заметил, а кинулся сразу же разбирать моральный облик автора публикации и подозрительные мотивы, им двигающие. Теперь и автор весь "увешан собаками". Впрочем, он же меня и утешил - нашу полемику, по словам Ивана, никто не читает (см. "ЛК N44-45").
Первая подмена понятий произошла сразу же, когда "юрист" неуклюже навесил на меня плохие слова декабристов в адрес Лермонтова. И это, и другие сомнительные утверждения, он называет "аксиомой, не требующей доказательств". Право на истину в последней инстанции - только у Наумова, оппоненту же предлагается внимать и признавать свою вину. Узнаю российское правосудие: у них все обвинения - сплошные аксиомы! А зачем трудиться что-то доказывать, если и так всё ясно: раз защищает Мартынова, значит, очерняет поэта, значит, плохой человек. Ещё один печальный факт нашего времени - полностью утрачено уважение ко всякому созидательному труду, а трудиться умственно, так это вообще удел немногих.
Это - первая, но не последняя подмена понятий. Я назвал такой приём "неинтеллигентным" действом, но это, пожалуй, слишком мягко сказано. Теперь же я беру свои слова обратно. Вместо определения "Неинтеллигентный" (прочь эвфемизмы из полемики!) точнее подойдёт слово "нечестный". Тем более, что и сам г-н Наумов никаким боком себя к интеллигенции не относит. Зато в нетерпимости к инакомыслию далеко ушёл, не догонишь...
Где честность, Вань? Куда ушла она? В какие города?
Честное слово, я за всю свою жизнь не получил в свой адрес столько нелицеприятных оценок, сколько за короткое время общения с Александром Квитком. А его "Беру свои слова обратно" (Почта "ЛК" N46) - ложь от первой до последней строчки. Причем, она не подтверждена ни цитатами, ни какими-либо другими доказательствами, все оценки и обвинения в мой адрес нагромождены по принципу "Квиток сказал "люминевая", значит люминевая"
Нужно признать, что с людьми, подобными Квитку, мне вплотную сталкиваться не приходилось. Я уже 45 лет работаю каменщиком, хотя выполняю и обязанности штукатура, облицовщика, маляра, бетонщика. Круг моего общения - такие же работяги, как я сам. Там все проще, если и случится какой конфликт, дадут в лоб друг другу по разу и идут совместно обмывать мероприятие. А с творческой интеллигенцией я прежде почти не сталкивался - публиковаться начал поздно и до этого ни в каких семинарах, литературных тусовках участия не принимал.
В данном опровержении я, в отличии от Квитка, не буду отправлять в адрес последнего голословные обвинения, а разберу по пунктам каждый случай лжи и оскорблений в мой адрес с его стороны.
Цитирую:
"Я уже чувствую себя подсудимым - так СТРАСТНО (мой курсив) строит свои обвинения против меня господин Наумов из Ставрополя".
И нет ни одной цитаты, ни других примет этого "страстного обвинения". Потому что их и не существует, а есть критика его эссе "Мартынов - русский офицер" и есть месть за эту критику, отображенная в двух его заметках, адресованных мне: "Наш ответ Керзону" ("ЛК"- 43) и "Беру свои слова обратно" ("ЛК" 46)
Критика произведения никак не может быть обвинением против автора, она только выявляет отношения критика к тем или иным строчкам автора. Причем, критик может выражать свое согласие или несогласие с отдельными пунктами, что я и сделал в своем критическом материале, озаглавленном редакцией "ЛК" "Дуэль" (против Квитка)" Цитирую выдержки из своей критики:
"Прежде всего, я полностью согласен с автором: дуэль Лермонтова с Мартыновым не является сговором последнего с царским правительством, она результат личного конфликта поэта с бывшим школьным товарищем".
Господин Квиток, разве процитированные строки не являются явной поддержкой ваших взглядов, отображенных в эссе?
Несколько ниже я пишу: "Да, в конфликте Лермонтова с Мартыновым больше виноват поэт, избравший последнего объектом своих шуток". Разве не об этом вы пишете в своем эссе?
А вот еще цитата из моей критики: "Лермонтов пренебрег неписанным этическим правилом - не злословить в адрес других людей при женщинах, за что и поплатился". И что я получаю от вас в ответ за эту поддержку?
Цитирую строки из вашего "Беру слова обратно": "Право на истину в последней инстанции - только у Наумова, оппоненту предлагается внимать и признавать свою вину".
Что это такое, как не явная ложь в мой адрес? Не первая и не последняя.
А вот пример моего "страстного обвинения" в ваш адрес: "Но оправдывая Мартынова в этом, не стоит его чуть ли не героизировать как русского офицера, коим он был до февраля 1841 года. Сама по себе принадлежность к этому сословию еще не делает человека достойным: русское офицерство было довольно разношерстной публикой, об этом хорошо написано и в "Поединке" Куприна, и в "Баядерах" Пикуля".
Г-н Квиток, тянет ли эта критика на "страстные обвинения" в ваш адрес? И все прочие "обвинения" из этого же ряда. Если вы найдете в моем критическом материале "Дуэль" действительно "страстные обвинения" в ваш адрес, процитируйте их. А пока будем считать ваши слова о моих "страстных обвинениях" в ваш адрес очередной ложью.
Цитирую далее из вашего "Беру свои слова обратно": "Узнаю российское правосудие: у них все обвинения - сплошные аксиомы. А зачем что-то доказывать, если и так все ясно: раз защищает Мартынова, значит, очерняет поэта, значит, плохой человек".
Насчет "плохого человека" спорить не буду, раз вы сделали такой вывод по поводу тех, кто очерняет других. А вы очерняли поэта? Что-то я этого не заметил. А я обвинял вас в "очернении" поэта? И этого вы не найдете во всей нашей полемике. Писателю следовало бы знать разницу между "осуждением" и "очернением". Осуждать можно за действительные недостатки человека, например, и вы, и я осуждали поэта за его насмешки над Мартыновым. И если вы это считаете обвинением против вас, то и я заслуживаю обвинения за те же грехи - осуждение поэта за насмешки над Мартыновым.
Но за это винить нельзя. А очернять поэта вы не очерняли. Потому что "очернение" - это характеристика человека, не соответствующая истине. Ничего подобного в адрес поэта вы не писали. Зато писали в мой адрес и не раз. Значит - очерняли меня.
Цитирую дальнейшие обвинения в мой адрес: "Еще одна примета нашего времени - полностью утрачено уважение ко всякому созидательному труду, а трудиться умственно, так это вообще удел немногих".
Если это утверждение просто лирическое отступление, почему вы пишете об этом в материале, адресованном мне? А если меня отождествляете с этой приметой, то сбавьте обороты: я не только не утратил уважения к созидательному труду, я этим трудом занимаюсь всю жизнь. Я только в одиночку сложил жилых домов столько, что сосчитать их вам не хватит пальцев на руках и ногах. Еще примерно столько я сложил в связке с другими, при этом я играл первую скрипку и большинство работ сделано моими руками. Около десяти лет принимал участие в строительстве заводов и многоэтажек.
В Нарьян-Марской геологоразведочной экспедиции глубокого бурения возводил бараки для вахтовых рабочих зимой в 30-40-градусные морозы, зачастую, при почти ураганном ветре в 120-150 километров от города на буровых, куда нас доставляли вертолетом. Единственной приметой цивилизации там был движок, вырабатывающий электроэнергию. Обогревались в балках самодельными козлами с нагревателями из нихрома. Последние шестнадцать лет занимаюсь ремонтом помещений своей организации, а это сотни квадратных метров штукатурки, малярки, десятки метров в квадрате облицовки. Мне ли не уважать созидательный труд? Считаю причисление меня к людям, не уважающим труд, очередным очернением.
А вот умственным трудом, да, не занимаюсь. Поэзия для меня не труд, а хобби: пишу стихи для собственного удовольствия и удовольствия читателей.
А теперь о главном обвинении Квитка в мой адрес - о якобы подмене мною понятий.
Цитирую: "Первая подмена понятий произошла сразу же, когда "юрист" неуклюже навесил на меня плохие слова декабристов в адрес Лермонтова. Эти и другие сомнительные утверждения он называет аксиомой, не требующей доказательств".
Сначала дам прояснение по "аксиоме". Фраза сказана мною совсем по другому поводу.
Цитирую Квитка (Наш ответ Керзону): Вывод Наумова "... оправдывая убийцу, мы этим обвиняем убитого" несостоятелен во всех отношениях, ни логически, ни юридически".
Вот как! Почему несостоятелен? Только потому что Квиток считает свое утверждение истиной в последней инстанции? Я счел нужным возразить ему: "Если в конфликте двух лиц третье принимает сторону одного из них, этим самым оно выступает против его оппонента. Аксиома, не требующая доказательств". Так вот, Квитку настолько преступным с моей стороны показалось это утверждение, что он уже в двух выпусках "Лк" опровергает его, приписывая мне это утверждение по другому поводу, а также причисляя меня к российской системе правосудия: "Узнаю российское правосудие: у них все обвинения - сплошные аксиомы" ("ЛК"-46). А, между прочим, аксиома не нуждается в доказательствах не потому, что их нет, а потому, что они настолько очевидны и бесспорны, что нет нужды разбирать их по косточкам.
Если в детском саду Васька задрался с Петькой, а Мишка стал Петьке помогать, этим он выступил против Васьки. Это и есть аксиома. И в любом конфликте она верна - бытовом, политическом, военном. Но то, что ясно детишкам, не ясно Квитку. А поскольку речь шла именно о конфликте Лермонтова и Мартынова, то, чтобы снять вину с Мартынова за убийство, приходится перекладывать вину за дуэль на Лермонтова, поскольку он спровоцировал дуэль насмешками над Мартыновым. Об этом пишет в эссе сам Квиток, об этом в своей критической статье пишу и я. Разве это не доказательства этой злополучной аксиомы, за которую Квиток разделывает меня под орех? Воистину, на безрыбье и рак рыба, если больше нечем оправдать все оскорбления в мой адрес, то годится и "аксиома".
Вернемся к моему самому "страшному греху", якобы "неуклюжему" навешиванию плохих слов декабристов о Лермонтове на Квитка. В двух своих статьях он меня обвиняет в этом и в первый раз называет меня за это "неинтеллигентным", а во второй раз ужесточает определение - называет уже "нечестным". Но ни разу не цитирует моей фразы, с помощью которой я будто бы слова декабристов приписал автору эссе. Почему? Да просто таких слов нет. Я уже дважды объяснялся по этому поводу, цитируя точь-в-точь выдержку из эссе Квитка, но разве он может отказаться от обвинения меня в "нечестности". Процитирую в третий раз, но не полностью, а начало, по которому ясно и понятно, что мнение принадлежит декабристам, а он только передает его читателям, не называя ни фамилий декабристов, ни издания, в котором он это вычитал.
"Еще до отъезда на Кавказ Лермонтов в ОБЩЕНИИ С ДЕКАБРИСТАМИ (выделено мною) снискал себе репутацию "человека с неприятным характером". Это ключевая фраза, после которой, как ни переворачивай цитату, невозможно приписать мнение декабристов Квитку. А я слово в слово выдержку эту процитировал, нигде не поясняя, что "плохие" оценки Лермонтова, якобы данные декабристами, на самом деле принадлежат Квитку. Только при этом меня можно было бы обвинить в "неуклюжем навешивании". Но похоже, что Квиток не в ладу ни с логикой, ни со здравым смыслом, хотя именно меня охарактеризовал: "Во всем чувствуется большой мастер алогизмов - чем больше пишет, тем больше их нагромождает".
Воистину - с больной головы на здоровую! Но даже, если бы я на самом деле "навесил" плохие слова декабристов о Лермонтове на Квитка, что за страшное преступление иметь плохое мнение о Лермонтове?
В чем обвиняют Квитка? Что он, как черт от ладана, отрекается от собственных строчек? В убийстве? Воровстве? Изнасиловании? Нет, всего лишь в плохом мнении о Лермонтове, которое может иметь всякий человек. И он за это навешал на меня ярлыков, обвинил в неинтеллигентности, нечестности и других проступках. Вы хоть имеете, г-н Квиток, понятие о соизмеримости масштабов преступления и наказания? Цыгану, укравшему курицу даже в дикие средние века, не отрубали голову, могли выпороть или посадить на короткое время. А вы на меня по надуманному обвинению накладываете наказания явно не по вине: в следующий раз, наверное, объявите исчадием ада. Так в чем причина этого?
Она есть, но я проясню её ниже.
А пока процитирую еще выдержку из его эссе, из которой будет ясно, что Квиток не только перенес на страницы "ЛК" мнение декабристов, но и сам имеет сходное мнение: "Не буду цитировать и все выводы самого Ломунова и других лермонтоведов. Я сразу перейду к изложению ВЫВОДОВ, КАКОВЫЕ Я СОСТАВИЛ в процессе изучения заданной нами темы. Во первых, ссора между Лермонтовым и Мартыновым, так скоропостижно перешедшая в дуэль, была не случайной. К этому были определенные и давние предпосылки. Если бы не Мартынов, то НЕПРЕМЕННО нашелся бы другой офицер или штатский, посчитавший насмешки поэта обидными для себя".
Это почему же? Потому что Лермонтов был хорошим мальчиком? За это не вызывают на дуэль. Значит, плохим? И чем такая оценка отличается от оценок декабристов? Я ведь цитирую ваши личные выводы. Ну, и что в этом преступного, иметь плохое мнение о поэте?
Поневоле вспоминается рассказ Шукшина "Три грации" В нем некие праздные дамы сидят на скамейке и обсуждают всех проходящих. Не оставили без внимания и безобидного старичка - "егорьевского кавалера", сидевшего на соседней скамейке. Когда возмущенный ветеран все высказал дамам и удалился, одна сказала: "У него сын гоняет на мотоцикле". А вторая: "Все равно кого-нибудь задавит". Случись подобное, думаете она бы огорчилась? Нет, она бы ликовала, что её прогноз сбылся. К тому же это добавило бы еще один негативный штрих в адрес противного "егорьевского кавалера". Не берусь утверждать, что ход мыслей А. Квитка в точности соответствует ходу мыслей грации, но параллели провести можно.
А теперь раскрою секрет, почему Квиток так озлобился против меня.
В самом конце своего эссе, автор прояснил, почему он взял под защиту отверженного майора: "Говоря плохо об умерших, мы нарушаем неписанное правило (оно, конечно же, не имеет силы закона, но все же...): о мертвых либо хорошо, либо никак".
А я задал вопрос: "Почему же автор не применяет это правило по отношению к жертве Мартынова, Лермонтову?" (Дуэль, "Лк"-41-42).
И, процитировав выдержку из эссе Александра Квитка, где он передает мнение декабристов о Лермонтове (нелицеприятное), задал вопрос: "Как вам характеристика человека, о котором надо говорить или хорошо, или никак?" Ясно, что следуя принципу, он не должен был доводить до читателей нелестную характеристику декабристами Лермонтова. А теперь г-н Квиток истолковывает мои слова, как "неуклюжую" попытку "навесить" на него "плохие слова декабристов в адрес Лермонтова". И на этом, а также на злополучной "аксиоме" выстраивает обвинения меня во всех смертных грехах.
А в "Моем ответе Квитку", я процитировал другое его высказывание: "На вопрос В. Помещикова, зачем ему (Квитку) это надо, отвечаю: считаю неприличным пляски на старых могилах, даже если эти пляски исполняют заслуженные деятели всех искусств".
А я опять подметил: "Похвальное намерение, но почему оно касается только Мартынова? А на костях Лермонтова, выходит, плясать можно?" Фактически я уличил автора эссе в необъективности, ведь он переносит оценки декабристов, сказанные в адрес живого поэта, в наше время, когда поэта давно нет в живых. Чтобы его нельзя было упрекнуть за необъективность, он и приписывает мне навешивание на него слов декабристов, как будто, кроме цитирования слов декабристов, он негативных оценок поэту не давал. А слово "несправедливость" является синонимом слова "необъективность". В этом Квиток почувствовал угрозу оценке его морального облика. И хотя я ничего по этому поводу не говорил, зато заговорил автор эссе: "Как будто бы глубоко вник в статью о Мартынове, каждую строчку разобрал по слогам и суффиксам, а главный предмет обсуждения: о всех собаках, навешенных на злосчастного майора, он (Наумов) не заметил, а кинулся сразу обсуждать моральный облик автора публикации".
Передергиваете, господин Квиток. Я не только не изучил до суффиксов вашу статью, я фактически пропустил всю ту часть, где вы пишете о всех собаках, навешенных на "злосчастного майора". Ну, не интересует меня ни сам Мартынов, как личность, ни "собаки", на него навешенные. Да и не вправе автор предписывать критику, на что обратить внимание, за что хвалить, а за что критиковать, читатель сам выбирает, стоит ли произведение критиковать или, вообще, оставить прочитанное без внимания. Зато я заметил главное для меня - во всем произведении не нашлось ни одной позитивной оценки поэта - все симпатии отданы Мартынову. Это и заставило меня взяться за перо.
А о моральном облике автора я в тот момент даже и не подумал, а удивился, что такой опытный литератор допустил детскую ошибку: если уж провозгласил принцип, то применяй его по отношению ко всем умершим. Хотя я сам принцип считаю неверным, ведь в таком случае мы и о Гитлере должны говорить "или хорошо, или никак". Но мое уважение к Квитку, основанное на его предыдущих работах, в этот момент даже не поколебалось, у нас просто на многое разные взгляды и на уважении это не сказывается. Первый звоночек прозвенел, когда я прочитал строчки, в которых Квиток безосновательно обвинил меня в оскорблении академика Петракова, после "Нашего ответа Керзону" оценка Квитка значительно понизилась, после "Беру слова обратно" она рухнула окончательно. Даже совсем безобидное мое замечание по поводу того, что "...неосведомленные читатели, или же читавшие мою критику вашего эссе, но забывшие подробности, могут посчитать, что я разделяю точку зрения на роль "проклятого царизма" в гибели двух великих поэтов", Квиток преподнес так: "Теперь и автор весь "увешен собаками". Впрочем, он же меня и утешил - нашу полемику, по словам Ивана, никто не читает".
Обращаюсь не к Квитку, а к читателям - чувствуете разницу? Похоже, ложь в мой адрес входит в привычку. Единственное понятие Квиток не переврал: "Тем более, что и сам г-н Наумов никаким боком себя к интеллигенции не относит". Это правда. Не отношу. Тем более, что "интеллигенция" и "интеллигентность" - разные понятия. Интеллигенция - сословие, прослойка общества, например "творческая интеллигенция". А интеллигентность - свойство души, оно ни от происхождения, ни от профессии не зависит. Интеллигентным может быть и бомж. Не пройду мимо еще одного утверждения в мой адрес: "Зато в нетерпимости к инакомыслию далеко ушел, не догонишь..." Вы написали эссе и хотели, чтобы все с вами согласились во взглядах. А многие проявили инакомыслие, в том числе, и я и высказали свои взгляды. За инакомыслие вы меня и бьете.
А в заключение отвечу на ваш последний вопрос: "Где честность, Вань? Куда она ушла?"
Если поменять имя "Вань" на имя "Сань", ответ будет таков: "Никуда она не уходила. Её у вас никогда и не было".
Мы очень надеемся, что знаменитая литературная дуэль между Александром Квитком и Иваном Наумовым на этом материале закончилась. Оба яркие автора выпустили друг в друга изрядные заряды знаний, темперамента и отваги. Будем считать, что великий поединок закончился вничью, так как дуэлянты наверняка остались при своих мнениях, а читатели "ЛК" насладились блестящими статьями и получили серьёзный материал для размышлений.
Ура! С Новым Годом, уважаемые авторы, читатели и свидетели дуэли!
Александр Квиток. Мартынов - русский офицер
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "Литературного Кисловодска"
Последнее изменение страницы 17 Sep 2024