Валерий Кушниренко

ПРИНЦИП СПРАВЕДЛИВОСТИ

Пришёл как-то почтальон Печкин, и ни с того ни с сего начал стыдить Матроскина с Шариком.

- Эх вы, - говорит, - темнота! Газет не выписываете. Отсталые вы.

- А нам это ни к чему, - Матроскин отвечает. - Одни расходы. А у нас хозяйство.

- Вот именно. А какое, интересуюсь, у вас хозяйство? - Печкин интересуется.

- Хорошее, - Шарик отвечает, а Матроскин добавляет:

- Зажиточное.

- А вот и нет! - говорит Печкин. - Вас тут двое? С галчонком - трое, а ежели дядя Фёдор с родителями приедет, что будет?

- Помогать по хозяйству будут.

- Вот именно! Значит, хозяйство ваше - коллективное.

- Ну и что? - спрашивает Шарик. - Что плохого-то?

- А то, - объясняет Печкин, - что оно не фик... не эфик... не эффектное, вот. Об этом во всех газетах пишут.

- Это в каких-таких газетах про нас такие гадости врут? - обиделся Матроскин.

- В прогрессивных.

- А это почему? - спрашивает Шарик.

- Потому что в коллективных хозяйствах нарушается справедливость и чересчур равномерно распределяется конечный продукт. В смысле - неправильно. Уравниловка у вас. От каждого из вас разный вклад в общее дело, а едите все сколько захотите. Вот Матроскин, к примеру, цельными днями в хлопотах, в заботах по хозяйству...

- Это правильно, - согласился кот.

- ...А ты, Шарик, - Печкин продолжает, - слоняешься цельными днями без дела по Простоквашину, в лес бегаешь. Никчёмный ты какой-то, тунеядец.

- Да я... да я... - Шарик даже слов не нашёл от обиды. - Матроскин! Ты-то хоть ответь! Твоего лучшего друга оскорбляют. Чего молчишь?

- Я думаю... - Матроскин говорит. - Вдруг Печкин прав?

- Неправда это! - закричал Шарик.- Я полезный! Я грядки окучиваю... Иногда. А ещё двор сторожу, вот!

- И от кого же ты его сторожишь? - ехидно спрашивает Печкин. - Наше Простоквашино не очень сильно зажиточное, жуликов пока что нету.

- Потому и нет. Я от всяких разных, которые вокруг шляются, сторожу.

- Это каких-таких "разных"? - встревожился Печкин.

- А таких. Лиц разных национальностей. Вот у вас, гражданин Печкин, какая, интересуюсь, национальность лица?

- Моя?.. Я - лицо официальное: почтальон.

- Ага, понятно. Значит, лицо официальной национальности. Самое вредное! Р-р-р. Попр-рошу!! - оскалил зубы Шарик.

- Меня нельзя кусать, - заволновался Печкин, - я при исполнении.

Но Шарик возразил:

- Если бы вы, гражданин Печкин, были при исполнении, то принесли бы нам посылку или бандероль какую-нето. А так - одни вредные разговоры. Р-р-р! До свидания.

- Ну и ладно, ну и уйду, - обиделся Печкин и ушёл. А Шарик всё не мог успокоиться.

- Слыхал, Матроскин?! Вот ведь вредина. Как он меня обзывал!

- А ты, Шарик, не обижайся, - говорит кот, - но и впрямь от тебя мало проку.

- Что?! И ты туда же? Опять из меня ездовую собаку делать будешь?

- Ну, сам посуди: какой из тебя сторож? Если бы ты его сразу прогнал - тогда другое дело. А теперь у меня вот сомнения появились, - Матроскин говорит.

- А я ведь ещё охотой промышляю, забыл?

- Фотоохотой, - уточняет Матроскин. - А фотокарточки твои в кастрюле не сваришь. В альбоме и на стенах места уже нет, даже сарай снаружи и изнутри весь твоими фотокарточками обклеен.

- А что ты против фотоискусства имеешь? - говорит Шарик. - Это хорошая профессия. Я, может, в журналы свои фотокарточки посылать буду. За деньги!

- В журналах своих фотографов полно, - резонно возражает кот. - Они там корреспондентами работают, в горячие точки ездят. За то им и платят. А ты, Шарик, поедешь в горячую точку?

- А что это такое? - спрашивает Шарик.

- Вот сядь на плитку - узнаешь.

- Нет, - отвечает пес, подумав, - я на это не согласен. Даже за деньги.

- Ну вот, видишь. Значит, Печкин прав: дармоед ты и тунеядец.

- А... а... а галчонок наш, Хватайка, он ведь тоже ничего по хозяйству не делает!

- Он у нас "ктотамом" работает, забыл? Кстати, тебя вполне заменяет и поста не оставляет, как некоторые. И ест мало, - добавил Матроскин, - а на тебя одних костей сколько уходит!

- Ну... Я согласен, так и быть, на одно мясо. Без костей.

- Ты пойми, Шарик, мне костей не жалко. Не в костях дело, а в принципе. Нарушаешь ты его.

- Чего-чего? - удивился Шарик. - Ничего я не нарушаю.

- Принцип справедливости ты нарушаешь, - объясняет Матроскин. - Который называется "кто не работает, тот не ест".

- Это, Матроскин, принцип какой-то неправильный. Я же ем, - возражает Шарик.

- То-то и оно. Надо нам, похоже, хозяйство поделить, - говорит Матроскин.

- Да ты, Матроскин, соображаешь? Как делить, зачем???

- Затем, чтобы у каждого было свое единоличное хозяйство, - говорит Матроскин. - Тогда между нами возникнет конкуренция, а от нее враз подскочит производительность труда, снизятся трудозатраты и расходы.

- Матроскин! - испугался Шарик. - Ты это сам придумал? Или Печкин научил? Может, тебе лучше температуру померить?

- Я, Шарик, радио слушаю, когда тебя где-то носит. А по радио сейчас много чего умного говорят, полезного даже. Иногда.

- Значит, радио тебе дороже? А ещё друг называется!

- Дружба-дружбой, а денежки врозь, - возражает Матроскин. - Времена нынче суровые, каждый сам о себе заботиться должен. А в коллективе-то особенно и не разбогатеешь.

- А зачем тебе, Матроскин, надо особенно богатеть? У тебя всё, что надо есть: дом, корова, телёнок, трактор, огород, припасы всякие...

- А патриотизм как? Родину ведь любить надо, - объясняет Матроскин. - По радио говорили, что богатство страны и её престиж измеряется богатством её обитателей. Значит, чем я богаче буду, тем больше престижа для нашего Простоквашина будет. Так что - хочешь-не хочешь! - а придётся нам провести экономическую реформу и поделить хозяйство. Корову, значит, я себе заберу, тебе она ни к чему, тр-тр Митя за дядей Фёдором останется, а тебе фотоаппарат.

- Ничего мне от тебя не надо! - закричал Шарик. - Вот ты, значит, какой? Ну и подавись!

Убежал Шарик, обидевшись на Матроскина на всю жизнь. А Матроскин вздохнул и говорит Хватайке:

- Вот видишь, птица, какое это непростое дело: перестройка сознания на новые экономические рельсы. Не всем это по силам. Предупреждало радио: возможны тяжкие психические потрясения.

Матроскин даже не подозревал тогда, что как в воду глядел. Три дня Шарика не было видно; кот уже собирался телеграмму дяде Федору послать, но тут вдруг объявился пёс. И не один, а с целой стаей бродячих собак. Расселись перед воротами и подняли такой лай, что Матроскин из дому выскочил.

- Эй, вы! - закричал. - А ну-ка, прекратить несанкционированный митинг! Не то я на вас Гаврюшу спущу.

Собаки попритихли, а Матроскин увидел Шарика, обрадовался, но вида не подал.

- Эй, Шарик, здорово! Как дела? Где шлялся?

- Не твоё дело, - Шарик говорит. - И, между прочим, я теперь уже не Шарик.

- А кто же ты?

- Я, Матроскин, в партию вступил. И мне новую кличку дали, партийную. В честь известного революционера. Теперь я - "товарищ Шариков" прозываюсь, - важно отвечает пёс.

- И что же это за партия такая, куда всех, кого ни по`падя, берут?

- Самая что ни на есть р-революционная! Партия товарища Вопилова, - отвечает товарищ Шариков. - Так что трепещи, Матроскин! Скоро мы тебя раскулачивать придём, как только власть в Простоквашине нашей станет.

- Ты чего это городишь? - заволновался кот.- Это как это так: "раскулачивать"?

- А вот так. Ты, Матроскин, кулак, куркуль и мироед. Вон у тебя какое хозяйство-то зажиточное! Вот мы и придём, всё что надо отберём, а что не надо - поломаем. Или пожгём.

- Зачем?! - удивился Матроскин.

- Чтобы по справедливости было. Когда у одного всё есть, а у других ничего - это несправедливо. Пускай ни у кого ничего не будет. Принцип такой.

Матроскин малость подумал, а потом говорит:

- Ну-ка, зайди в дом.

- Это ещё зачем? - насторожился товарищ Шариков.

- В гости. У меня как раз обед готов.

Товарищ Шариков сглотнул слюну и спрашивает:

- А что сегодня на обед? Я в том смысле... Я ведь не заработал.

- Пустяки! Я угощаю. Яишница будет. И ещё рыбный суп.

- Ладно, - говорит товарищ Шариков, - зайду на минутку. Только за яишницу я своими принципами нипочём не поступлюсь.

Зашёл пёс в калитку и к друзьям-соратникам обернулся:

- Наше дело правое, победа будет за нами, впереди и вокруг нас!

Сели они за стол, Матроскин говорит:

- У меня холодец вчерашний есть. С костями. За холодец, товарищ Шариков, поступишься?

- Да, - отвечает пёс. - За холодец кто угодно поступится. Ты, Матроскин, теперь опять меня Шариком зови.

Выскочил из-за стола, подбежал к окну и закричал поскуливавшим за забором однопартийцам:

- Передайте товарищу Вопилову, что товарищ Шариков пал в неравной борьбе с холодцом! Пускай, если хочет, считает его коммунистом, а меня больше не считает.

После сытного обеда Шарик встал из-за стола и говорит:

- Ну, Матроскин, спасибо! Накормил. Пора мне, пожалуй, идти.

- Да куда ты пойдёшь? Тебя же соратники... забаллотируют, - говорит Матроскин. - Ты вот что, оставайся у меня. Погостишь.

- А сколько гостить можно?

- Да сколько угодно! Пока не надоест.

- А ты меня дармоедом ругать будешь, да? - спрашивает Шарик.

- Не буду, - отвечает Матроскин. - Гости дармоедами не бывают, они гостят. И работать им не обязательно. У меня запасов хватит, а скоро дядя Фёдор приедет, поможет. Выкрутимся.

- Нет, Матроскин, я так не могу. Я тоже работать буду, - говорит Шарик. - Я знаешь, кем буду? Не просто сторожем, а начальником Службы Безопасности.

- А какая разница? - спрашивает Матроскин.

- А такая, что Служба Безопасности - она гораздо дороже. Охранникам из охранных служб знаешь, сколько баксов платят? Куда там сторожам!

- У меня баксов нету, - насторожился Матроскин, но Шарик его успокоил:

- Не волнуйся, я с тебя вообще денег брать не буду. Представляешь, сколько ты экономить будешь? Пятьсот баксов в месяц!

- Лучше тысячу, - говорит Матроскин.

- Нет, - говорит Шарик подумав. - За тысячу вооружённую охрану нанимать нужно.

- А у тебя же фоторужьё есть. Вот с ним и будешь охранять.

- Годится! - обрадовался Шарик.

С тех пор началась новая, капиталистическая эра в хозяйстве простоквашинского фермера кота Матроскина и его верного секьюрити и бодигарда Шарика.

 
Главная страница сайта
Страницы авторов "Тёмного леса"

Последнее изменение страницы 25 May 2021 

ПОДЕЛИТЬСЯ: