Страницы авторов "Тёмного леса"
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Какой мимолётный сон Наша земная жизнь! - сказал средневековый японский поэт Минамото Санэтомо. Жестокая правда заключена в этих горьких словах. Давно ли томило меня моё дикое детство в первобытных условиях изнывающего от нечеловеческой нищеты села, давно ли гнул к земле изнурительный труд, угнетало душу разнузданное хамство тупых и самодовольных номенклатурных вождей и вождих, а уже стопудовым грузом навалилась на плечи старость с её безнадёжностью и болезнями.
Каждый из нас всю жизнь идёт по дороге, которую выбрал. Идёт то радуясь, то страдая от неудач и ошибок, от немилосердных ударов судьбы, от вольных или невольных измен. Как мы торопим время в начале нашего пути, как хочется тогда нам скорее стать взрослыми, самостоятельными и вольными, как ветер! Как стремимся мы достичь поставленной цели, и, даже повзрослев, бежим, и бежим, подобно марафонцу, пока не поймём вдруг однаж ды, что спешить-то как раз и не следовало, потому что в конце жизненной дороги ждёт каждого человека независимо от того, счастлив ли он или страдает от неудач и бедствий, неизбежная пропасть небытия!
В детстве, отрочестве и юности был я неисправимым мечтателем. Я строил воздушные замки, но каждый раз шквальный ветер действительности рассеивал их, как далёкие миражи. Тогда овладевало мною чувство горечи, хотя оно не мешало мне снова и снова уноситься в сладких мечтах в волшебные дали, в сказочный мир добрых, чистых душами людей и вселенской любви.
Жизнь моя была тогда бедна материально, однако богата живым интересом, любовью ко всему прекрасному. Я находил красоту во всём: в зелёной ящерице, промелькнувшей в траве, в редких лиловато-голубых цветах цикория на длинных стеблях, в выцветших под неистовым солнцем колосьях пырея - в этих непритязательных богатствах наших засушливых степей.
По утрам выбеленные мелом стены хат окрашивались в нежно-розовый цвет, и рубиновые рассветные облака жарко пылали на лазури небосвода. Как сладко замирало сердце от счастливого щебетания ласточек на проводах, от стремительного полёта стрижей, с пронзительным писком рассекающих воздух! Как оглушительно квакали лягушки, греясь на солнце и при звуках шагов шлёпаясь в воду, чтобы потом, вынырнув и распластавшись на её поверхности, с любопытством разглядывать того, кто потревожил их покой! На дне реки мы находили большие перламутровые раковины, а на лугах, за огородами, собирали "кукушкины слёзы" - крошечные винтообразные панцири каких-то улиток. Днём в траве дружно стрекотали кузнечики, а по вечерам начинали звенеть сверчки, и их тягучие трели навевали необъяснимую печаль.
Все эти детские впечатления врезались в память навеки, и при воспоминании о них сердце невольно стремится туда, в мои детские годы, в село с прекрасным названием - Привольное, в скудный уют родительского дома, в зелёные луга с прозрачно-пуховыми шарами козлобородника, с белыми зонтиками болиголова, с седыми островками ковыля. Сердце моё навсегда осталось там, на широких улицах, покрытых ковром травы, на берегу неторопливого Егорлыка, среди высоких жёлтых круч с норами - жилищами ласточек-береговушек и зелёных щуров.
Иногда я испытываю острую тоску от невозможности побывать там, повидаться с родными, посетить могилы тех, кто навсегда покинул этот мир.
А теперь и старший брат мой Николай ушёл от нас. Совсем недавно по телефону я поздравил его с Днём Военно-Морского Флота. Он прослужил пять лет на крейсере "Калинин", и я в разговоре назвал его "старым мореходом".
- От этого морехода одна оболочка осталась, - грустно сказал он
А через три дня его не стало, и вместе с ним ушло из моей жизни что-то очень дорогое. Я с детства любил его, и, даже будучи взрослым, чувствовал себя увереннее, зная, что он жив, что в любой день я могу позвонить ему, услышать его слегка хрипловатый голос. Он научил меня морским песням, какие сам знал. Я помню их по сей день. Я радовался каждому его письму, каждой возможности встретиться и поговорить с ним по душам.
В нашем селе была неполная средняя школа. Будущий президент СССР, Михаил Сергеевич Горбачёв, закончив семь классов, вынужден был учиться дальше в селе Красногвардейском. У моего брата такой возможности не было, пришлось ему пойти работать почтальоном. Военкомат хотел отправить его в город Шахты, чтобы сделать из него образцового забойщика. Подростки, работавшие под землёй, болезненные и истощённые, долго не заживались на этом свете. К счастью, был у нас в селе врач Пётр Сергеевич, с которым Коля дружил, несмотря на разницу в возрасте. Этот добрый человек выдал ему справку о том, что у него слабые лёгкие, а потому работать в шахте он не может. А в восемнадцать лет Николая призвали на флот, где он служил так называемым "химистом", то есть командовал химическим подразделением на боевом корабле и пользовался уважением начальства. Сохранилась фотография, где он снят на фоне военно-морского флага, что в те годы считалось наградой.
Вечернюю школу мой брат закончил уже после морской службы с хорошими и отличными оценками. Был он начитан, грамотен, с ним было о чём поговорить, и письма он писал интересные и содержательные. Его отличало огромное трудолюбие. Он работал газосварщиком и добился в своём деле отменного мастерства. Своими руками построил он большой дом, вырастил двух сыновей, внимательных и заботливых, таких же трудолюбивых, как и их отец.
Был Коля красив, худощав и, в отличие от меня, светловолос. Во мне находили сходство с матерью, в нём - с отцом. Мы с ним были одинакового роста. Даже голоса наши были похожи. В связи с этим вспоминается мне один смешной случай. Однажды во время студенческих каникул рисовал я в нашем сельском клубе рекламу английского фильма "Газовый свет". На мне была точно такая же рубашка, как и на брате - из синего штапеля в тонкую белую полоску. Рисовал я, низко наклонясь над щитом, так что моего лица не было видно, и один знакомый парень, приняв меня за брата, долго разговаривал со мною о чём-то, что явно относилось к Николаю, но, шутки ради, разговор я поддерживал. Закончив работу, я выпрямился, и тут все присутствовавшие - мои друзья и друзья моего брата - расхохотались. Смутившийся парень тоже долго смеялся над своей ошибкой.
А сейчас, когда я говорю по телефону с Юлей, женой Коли, она слышит в моем голосе голос покойного мужа.
От нашей большой семьи теперь осталось только двое - я и моя младшая сестра Тамара.
Грустно сознавать, что жизнь уже на исходе и нечего ждать от будущего. А так не хочется покидать этот неуютный, богатый горестями и обманами и в то же время такой привлекательный - красотой природы и добрыми людскими сердцами - мир. Так отрадно сердцу слышать короткую дразнящую песню иволги, хулиганский гвалт воробьиной стаи, густо облепившей куст жасмина, тревожный шум листвы при каждом порыве ветра, металлический трезвон цикад. Всё это было, есть и останется даже тогда, когда нас уже не будет на свете.
Август-сентябрь 2008 года
Главная страница
Литературный Кисловодск и окрестности
Страница "Литературного Кисловодска"
Страницы авторов "ЛК"
Последнее изменение страницы 31 Dec 2024